Представители нескольких десятков кавказских общественных организаций, а также различные русские патриотические организации, включая Союз Добровольцев Донбасса, Изборский клуб, Народный Собор, Международное Евразийское Движение, общественную организацию «Еноты» и многих других провели 24 октября в Общественной Палате России расширенный круглый стол «Русско-кавказская инициатива и выработка новой модели межэтнических отношений в России».
Формально вынесенные на обсуждение вопросы звучали так: «Что дает Русско-кавказская инициатива? Какой должна быть новая модель гармонизации отношений народов и этносов в России? От каких вредных шаблонов следует отказаться?» Обсуждение получилось очень живым и интересным — с открытой дискуссией представителей русской и кавказской общественности. Представляем Вашему вниманию тезисы доклада главного редактора информационного агентства «Новороссия» Андрея Коваленко.
Смысл и содержание русско-кавказской инициативы, если говорить коротко и предельно сжато, заключается в конституционном закреплении государствообразующей роли русского народа, которая на данный момент никак не обозначена на уровне правовых актов. В связи с этим возникает как минимум правовой дисбаланс политической субъектности народов и этносов, образующих российское государство. Другими словами, правовая субъектность некоторых народов закреплена в виде административно-территориальных единиц — т.н. «национальных республик» — татары, чеченцы, кабардинцы и т.д. Их субъектный статус, конечно, на данный момент носит сугубо номинальный характер — преимущественно в силу сложившейся политической конъюнктуры. Но в условиях возможного ослабления политического, информационного и экономического контроля федерального центра фиксация пока номинальной «национальной» субъектности в названиях и правовых актах «национальных республик» РФ может, как минимум, стать поводом для сепаратистских настроений, максимум — привести на определённом этапе к расколу страны и отделению данных субъектов.
Дисбаланс заключается в отсутствии фиксированной правовой субъектности у самого многочисленного народа Российской Федерации — русского. Поэтому речь идёт лишь о корректных и необходимых в нашем политическом контексте формах фиксации политико-правовой субъектности русского и других народов в Конституции и других правовых актах.
Теоретических форм такой фиксации несколько. Большинство из них, во-первых, никак не соответствуют традициям более чем тысячелетней русской государственности и, во-вторых, носят откровенно деструктивный характер. Давайте постараемся такие формы перечислить.
1) Попытка привязать этнокультурную единицу — тот или иной народ или этнос — к административно-территориальной единице. То есть это попытка наделить политико-административной субъектностью, вплоть до выхода из состава федерации, отдельные, определенные в границах, этнокультурные области, а также возможность искусственного формирования национальной элиты, которые чаще всего далеко не монолитны по своему этнолингвистическому составу.
Если же говорить об административно-территориальной субъектности русского народа, то её логическая реализация привела бы в первом случае к попытке построения строго русского государства-нации (проект национал-демократов) с выходом из состава федерации всех формально нерусских субъектов или их принудительной русификации. Либо, в другом случае, политическую субъектность можно было бы зафиксировать в рамках т.н. «русских республик» внутри самой России. Проект ещё более нелепый, чем формирование мононационального русского государства-нации.
2) Фиксация политической субъектности возможна также на партийном уровне. В этом случае могла бы сформироваться русская политическая партия, татарская политическая партия, калмыкская политическая партия и т.д. То есть этнокультурная единица не привязывалась бы к определённому общефедеральному политическому проекту и могла бы формировать собственные требования и предложения к федеральной власти. Это ещё более конфликтогенный сценарий, т.к. ставит этническую принадлежность в основу борьбы за власть. Нарочитый акцент на этнической составляющей той или иной политической силы смещал бы акценты с общегосударственной проблематики на узко этническую. Более того, партия — это всегда всего лишь part, часть, осколок, в некотором смысле противостоящий государству. В данном формате, так же искусственно, закладывается возможность формирования крайних экстремистских крыльев таких партийных проектов.
3) Русское гражданское общество. Проект не столько деструктивный, сколько крайне оригинальный и экзотический для России, поскольку русский народ никогда не имел традиций формирования гражданского общества. Русский народ исторически собирался в общины, в трудовые коллективы, объединялся вокруг Церкви и государства, но никогда по европейскому образцу не собирался в объединение атомарных индивидов для реализации своих ситуативных интересов, то есть в гражданское общество. Концепты гражданского общества и русского народа вообще являются в некотором смысле антонимами, поскольку русский народ представляет собой органическое культурное единство, а гражданское общество — это контр-партнер государства, объединение людей для реализации своих индивидуальных потребностей. Гражданское общество по определению глобально, у него не может быть русского, православного или общинного измерения. Гражданское общество, в конце концов, не может быть политическим субъектом, потому что таковым по преимуществу является именно противостоящее ему государство.
Таким образом, единственно возможным и желательным форматом фиксации политической субъектности русского и других образующих русское государство народов является объединение вокруг государства российского. Оно во всех своих исторических формах осуществляло эсхатологическую миссию, защищало — или имело на это претензию — правду и справедливость в мировом масштабе, и за счёт этого к нему примыкали другие народы, а само государство росло и крепло. Российское государство было и остается единственным политическим субъектом русского и других народов, с помощью которого эти народы могут быть сопричастны большой политике и историческим процессам. Поэтому государствообразующая роль русского народа и статус других народов России должны быть зафиксированы в Конституции, где после русского должны через запятую перечисляться все народы и этносы, включая даже самые малые, которые исторически были собраны под крышей большого русского государства.
При этом т.н. субъекты федерации в виде т.н. национальных республик должны быть преобразованы в другие административно-территориальные единицы без привязки к самоназваниям этносов и народов. Например, может быть образован Кавказский край и т.п.
Также в Конституции должен быть зафиксирован статус российского государства как особого государства-цивилизации. Такое реальное этносоциологическое положение дел должно быть строго зафиксировано в новой редакции Конституции. Все это сможет нивелировать межэтническую конфликтность и напряженность, и в сочетании с грамотной социально-экономической политикой по отношению к российским этносам и народам установит баланс между самоощущением русского и других народов и конституционно-правовым оформлением российской государственности в текущий исторический период.
