МОСКВА ЗА НАМИ!
Громадная – кажется, в полнеба – белоснежная птица беззвучно приближалась к аэродрому. Казалось, она недвижно зависла над полосой, наконец, коснулась колёсами полосы и покатилась по бетону, медленно опуская нос. И, встав на все шасси, полыхнула рыжими цветками тормозных парашютов. Самый большой в мире реактивный ракетоносец Ту-160 выполнил посадку на аэродроме базирования.
Авиабаза «Энгельс».
Здесь базируется 22-я гвардейская тяжёлая бомбардировочная авиационная Донбасская Краснознамённая дивизия — «длинная рука» нашей стратегической ядерной триады. Её ракетоносцы Ту-160 и Ту-95МС, носители крылатых ракет дальнего действия, способные достать противника в любой точке планеты, — это гордость нашей военной авиации. Только самые передовые, технологически развитые страны имеют в составе своих ВВС тяжёлые дальние стратегические ракетоносцы – сплав самых современных технологий, опыта и, в определённом роде, – амбиций, ибо стране с мизерным уровнем притязаний на роль в современном мире такие корабли просто не нужны.
…Полковник Олег Пчела командует дивизией чуть больше года. До этого он двадцать пять лет летал на фронтовых бомбардировщиках Су-24 – совсем ином классе самолётов, и кое-кто поначалу даже ворчал, что, мол, не нашлось у начальников своего «стратега», прислали «фронтовика». Но когда всего за год комдив переучился на новейший Ту-160 (а сейчас заканчивает получение самостоятельных допусков по всем видам применения), дивизия его приняла безоговорочно. А сам комдив получил у подчинённых за глаза прозвище «неугомонный». И знак «лётчик-снайпер» на его тужурке весомо дополняет это прозвище.
…Трудно поверить, но первые десять лет службы лётчик Пчела практически не летал. Это были девяностые – годы распада и умирания нашей авиации, когда полкам на год выделяли лимит топлива, которого не хватало даже на пару недель нормальной боевой подготовки. В 1991 году он, оказавшись после училища в полку переучивания на территории Украины, был одним из тех, кто отказался принять украинскую присягу, несмотря на посулы нового «панства», обещавшего большие гроши и карьеру в ВСУ. Почти год скитался по гарнизонам, находясь то за штатом, то попадая под очередное сокращение. Авиационные полки тогда разгоняли десятками.
Пчела пережил всё – бесквартирье, перебои в зарплате, когда он водил с собой в лётную столовую трёхлетнего сына, чтобы просто его накормить, и уносил домой жене «сэкономленный» бутерброд. Но труднее всего было пережить отлучение от неба. Авиация была прикована к земле. Летали единицы. Сослуживцы увольнялись десятками, утратив всякую надежду осуществить мечту жизни – летать, но Пчела упорно держался за профессию. Он будет летать! И его время настало. В 2001 году, после того, как президентом страны стал Владимир Путин, правительство вспомнило об армии. Началось её восстановление. Ожили аэродромы. И за пятнадцать лет Олег Пчела прошёл путь от лётчика без класса до лётчика-снайпера, что даже в советское время часто было недостижимой мечтой многих авиаторов…
…Энгельс – это не только пункт базирования стратегических ракетоносцев, но и крупнейший военный авиаузел на пути на Дальний Восток и обратно. Почти каждый день здесь совершают посадки, дозаправляются и улетают дальше или остаются ночевать военные транспортники, истребители, бомбардировщики вертолёты. Жизнь на аэродроме не замирает никогда, кроме, разве что, редкого закрытия по погоде, когда туманы с Волги или снегопады «выключают» Энгельс. Но и то – всего на несколько часов, пока погода не улучшится или «аэродромщики» не расчистят полосу. Аэродром-то стратегический!
— А как иначе? Ведь за нами Москва! – улыбается комдив. Это старая «энгельсовская» шутка: Саратов по часовому поясу опережает Москву на час, что даёт простор для всякого рода лётных баек и подколок…
ПОДОРОЖНАЯ МОЛИТВА
…Подготовка к вылету начитается ранним утром. Уже в семь утра экипаж на аэродроме. Медосмотр. Предполётные указания. Получение кислородных масок, сухпайков, табельного оружия. Оружие – пистолеты ПМ – выдаются в специальном оружейном ящичке. При любом полёте за границу России их обязательно иметь на борту. После крылатых ракет, систем РЭБ, артиллерийских установок эта «линия защиты» выглядит по-детски трогательно. Как деревянное ружьё. Но таковы требования.
Ракетоносец Ту-95МС, с бортовым номером «27», носящий имя «Изборск», — один из самых молодых кораблей в полку: всего двадцать шесть лет в строю! Но за эти годы успел уже облетать полмира. Поучаствовал и в уничтожении боевиков в Сирии, выполнял дальние перелёты.
Сегодня у него почти привычный маршрут — «за угол», так лётчики называют полёты над Северным морем, когда «бомбёры» огибают «угол» Кольского полуострова и вдоль берегов Норвегии уходят до Британии, а иногда и до Гибралтара…
…Автобус выныривает из морозной темноты на залитую мертвенным электрическим светом стоянку. На ней серебристо-серый в искусственном свете громадный воздушный корабль. Рядом равнодушно и холодно дремлют, прикрыв остекление глаз брезентовыми веками, его собратья. Но «Изборск» уже проснулся. Чехлы и заглушки давно сняты и сложены на специальную тележку, стеклянные глаза кабины поблёскивают в лучах прожекторов, словно бы он внимательно наблюдает за происходящим вокруг. По электрическим нервам проводки молниями разносятся импульсы команд и проверочных запросов. Корабль откликается зелёными огоньками готовности, негромким пением запускаемых приборов. И вот «вэсэу» — вспомогательная силовая установка – вдохнула воздух, и со свистом выдохнула, набирая обороты. Это забилось сердце корабля. И в его стальных артериях тотчас ожила и побежала по трубопроводам ледяная кровь – топливо, наполняя вены и капилляры двигателей ещё пока скрытой мощью. Его «лимфа» — гидравлика – заполнила цилиндры и шланги, давая гиганту силу управлять воздушными потоками движениями рулей и закрылков. Разом ожили, раскрасились зелёно-жёлтыми гирляндами все пульты и приборные панели. «Изборск» к полёту готов!
Приняты доклады техников, и экипаж друг за другом взбирается по высокой узкой стремянке в тёмную прорубь кабины, рассаживается по местам, запелёнывается в лямки и жгуты парашютов. И начинается характерная трескотня включаемых тумблеров. Ещё раз проверяются все системы корабля. Всё в норме, всё готово к полёту.
Запуск! Сдвигаются с места громадные – каждая в человеческий рост – лопасти винтов, медленно, словно спросонья, начинают вращение, убыстряются и вскоре бесследно размазываются в сияющие диски. Особый, звенящий рев движков буквально затапливает окрестность. Убрана стремянка, закрыто чрево кабины. Последний осмотр техника. Наконец он поднимает вверх большой палец правой руки и тут же вытягивает её вправо, давая добро на руление. Воздушный гигант медленно, с особой грацией ставосьмидесятитонного мастодонта, трогается с места и неторопливо покидает стоянку.
На исполнительном старте – край полосы – скороговоркой читается «взлётная» молитва – контрольная карта, согласно которой все члены экипажа проверяют готовность корабля к взлёту:
— Компасы?
— Десять, на взлёт! – откликается штурман майор Владислав Якушевский
— Курсоглиссадные приборы?
— Включены.
— Управление передним колесом?
— На пять, включено. – Это уже «правак» — правый лётчик – капитан Роман Сидоров
— Закрылки?
— Двадцать три, на взлёт. – Отзывается «правак».
— Винты до упора?
— По команде! – докладывает бортинженер капитан Юрий Гальперин
…Кому-то может показаться странной эта эфирная викторина, но за ней огромный опыт предыдущих поколений авиаторов. Она позволяет уже на самом пороге неба отловить ошибку или пропущенный элемент. И тем самым спасти жизни экипажа и воздушный корабль…
Командир корабля майор Илья Евстефеев запрашивает командно-диспетчерский пункт:
— Двадцать седьмой, осмотр по карте, разрешите взлёт?
С КДП в наушниках хриплый «эфирный» голос руководителя полётов:
— Двадцать седьмой, ветер слева, сорок пять градусов, до пяти метров, взлёт разрешаю.
— Взлетаю! — тотчас отзывается Евстефеев:
И уже экипажу:
— Двигатели к взлёту, винты на упор!
И спустя пару мгновений:
— Экипаж, взлетаю, держать газ, ноги с тормозов!
Ракетоносец резко трогается, словно пришпоренный набирает скорость, крупно вздрагивая на швах плит бетонки. Скорость пятьдесят, сто пятьдесят, двести, триста…
Штурвал на себя – и «Изборск» послушно задирает нос в небо. Отрыв!..
НЕБЕСНАЯ СЕМЁРКА
Экипаж бомбардировщика – это особая общность людей. Практически семья, где все друг друга понимают с полуслова, с брошенного вскользь взгляда. Только в семье на притирку уходят годы и годы, а вот экипаж достигает такой общей сенсорики всего за несколько месяцев. Но это месяцы упорных тренировок, отработки заданий и экзаменов. Здесь у каждого своё место, своя роль, свой набор функций, тщательно сшитый со всеми остальными. Именно так достигается то уникальное единство, которое называется экипажем. Единство людей, единство людей и техники, которое делает воздушного гиганта живым исполином. И у каждого экипажа свой характер. При всей общности требований, навыках пилотирования, задачах, у каждого экипажа свои особенности, свой «почерк», хорошо видимый профессионалам. Кто-то в небе более резкий, напористый, жёсткий. Кто-то наоборот – осторожный, расчётливый, спокойный…
Командир Евстефеев, можно сказать, вырос при аэродроме. Здесь, под Саратовом совсем недалеко его родная деревня, и с раннего детства над его головой кружили сверкающие серебром боевые птицы. Неудивительно, что уже после девятого класса Илья пришёл в лётную школу ДОСААФ, а оттуда поступил в Балашёвское лётное…
Его же закончил и «правак» — правый лётчик, помощник командира корабля (так величается его должность) Роман Сидоров. Очень скоро он тоже станет командиром воздушного гиганта, а пока он «вторая» правая рука Евстефеева…
Штурманов на Ту-95 тоже два. Майор Владислав Якушевский и старший лейтенант Павел Дементьев. И это понятно: огромные дальности, на которые уходят от своей базы «медведи», — это такие же огромные нагрузки, лежащие на плечах штурманов. И хотя современная электроника сильно облегчает работу штурманам, работы им всё равно хватает. Ведь «бомбер» не просто летит по маршруту из пункта «А» в пункт «Б», как гражданский лайнер. Он выполняет боевые задачи: маневрирует, выходит на цель, уклоняется – в каждом таком манёвре есть работа у штурмана…
За «здоровьем» «медведя» в полёте следит опытный бортинженер капитан Юрий Гальперин. В авиации он с 2000 года. Перед ним пульты технического состояния всех систем корабля. Конструкторы Ту-95 создали уникальный по надёжности самолёт. Многократное резервирование всех жизненно важных узлов даёт такой запас прочности, что даже при отказах в полёте сразу нескольких из них бомбардировщик может продолжать выполнение задачи. И Гальперин, можно сказать, — диспетчер борьбы за живучесть небесного гиганта. К счастью, отказы бывают очень редко…
Через проход, на расстоянии вытянутой руки от него, радист, по-военному – оператор бортовых систем связи майор Роман Сапрыкин. На нём поддержание постоянного контакта с командными пунктами стратегической авиации. Даже если корабль находится на другой стороне земного шара, где-нибудь у Аляски, связь должна поддерживаться непрерывно. Ведь самолёт несёт боевое дежурство, а это значит – в любой момент должен быть готов получить боевую задачу и выполнить её.
Среди разных блоков и систем связи каким-то доисторическим динозавром смотрится телеграфный ключ аппарата Морзе. Кажется, пережиток прошлого. Ан нет! Он и сегодня используется вовсю. Для связи на сверхдальних расстояниях, на длинных волнах он не заменим…
Самая одинокая в российских ВВС работа – у оператора кормовых артиллерийских установок, старшего прапорщика Владимира Карпухина. Его служба, пожалуй, уникальная – весь полёт он находится в герметичной кабине один. Боевое место – узкая капсула в самом хвосту корабля, ощетинившаяся двумя спаренным стволами пушек «гэша двадцать три». Кроме внутренней связи никакого другого доступа к нему нет. С момента, как прапорщик захлопывает крышку люка, и до момента, когда Ту-95 вернувшись на аэродром, выключит движки, прапорщик не увидит ни одного человека. Такая уж у него работа – проводить в небе многие сотни часов в полном одиночестве. Этакий Монте-Кристо Ту-95…
Только по внутренней связи иногда окликнет командир:
— «Корма» ты там как, не уснул?
Командир шутит. Спать в узкой капсуле стрелка нужно ещё исхитриться…
— Никак нет, командир. Бдим…
Карпухин – один из «мамонтов» авиации. В строю уже 31 год! Начинал служить ещё при СССР. Потом был распад Союза. Казалось бы, прапорщику до этого дела особого нет. Служи себе и служи. Но Карпухин, которого распад застал в Белоруссии, принимать белорусскую присягу отказался и уехал в Россию.
…Не всякий офицер тогда был так верен своей присяге…
Потом были годы службы на аэродроме в различных подразделениях, пока, наконец, военная судьба не привела его в кабину артиллерийской установки бомбардировщика «Ту-95» с именем «Изборск» на борту…
ВОТ ПОВЕРНУ ЗА «УГОЛОК»…
…Ту-95МС корабль легендарный. В строю с 1952 года – шестьдесят пять лет! Уже четвёртое поколение лётчиков летает на нём. Казалось бы, глубокий старик, дедушка советской, а теперь российской авиации… Ан нет! Ту-95 – «Bear» («медведь» по натовской классификации) – это грозный небесный воин. Во-первых, это самый быстрый турбовинтовой стратегический ракетоносец в мире. Единственный в своём классе. Огромный: размах крыльев пятьдесят метров – ровно половина футбольного поля. При этом турбовинтовые двигатели обеспечивают ему, по сравнению с реактивными собратьями, скрытность. Разведывательные спутники, «нацеленные» на горячий след реактивных двигателей «стратегов», его просто не видят. Фактически не имеющий ограничения по дальности – с дозаправкой некоторые экипажи находились в воздухе больше сорока восьми часов – он способен своими крылатыми ядерными ракетами дотянуться до противника за тысячи километров. Этакий седой богатырь «холодной войны», готовый к любым вызовам. Именно с Ту-95 30 октября 1961 года была сброшена на полигон «Новая земля» «царь-бомба» — термоядерная сверхмощная, в пятьдесят мегатонн бомба. И именно Ту-95 в течение года наносили удары высокоточными ракетами по объектам террористов в Сирии…
…Полёт «стратега» — это мастерство, помноженное на выносливость и терпение. Час за часом «медведь» взбирается по планете на север, в арктические широты, внизу за спиной осталась великая среднерусская равнина, пройдены Архангельск и Мурманск. Над Белым морем первая дозаправка. Чёрный силуэт «танкера» Ил-78 медленно надвигается, расплываясь и закрывая небо над кабиной. Заправщик выпускает заправочный шланг с сетчатым конусом, в который нужно попасть «клювом» заправочной штанги. Расстояние между кораблями всего двадцать шесть метров. Сетчатый конус выписывает какие-то невероятные пируэты, и, кажется, попасть в него просто невозможно. Но опытные руки командира мягко, почти неуловимо «наводят» копьё штанги на конус и, выбрав какой-то только ему понятный момент, делают выпад ракетоносцем, попадают точно в центр конуса. Захват! И уже через несколько секунд на панели загорается доклад о готовности принимать топливо. Заправка!
…Кажется, что два корабля словно бы застыли в небе, слегка покачиваясь. Но это иллюзия! На самом деле две громады, каждая весом почти в двести тон, пронзают воздух со скоростью восемьсот километров в час. Одно неверное движение – и катастрофа неизбежна. Но мастерство экипажей исключает такую вероятность, закончив приём топлива, корабли расходятся, покачав на прощание плоскостями – до новой встречи в небе! А справа за бортом на горизонте из облачности выглянула тёмная, уходящая вдаль плита Кольского полуострова – знаменитый «угол», как его называют лётчики за характерную форму.
…Стоило повернуть «за угол», как ожили лампы предупреждения о радиолокационном облучении, и из синевы проявилась пара точек, стремительно набухающая стрельчатыми формами, – истребители НАТО. Норвежские F-16. Они быстро приближаются, беря «медведя» в сопровождение. Самолёты так близко, что можно рассмотреть лица пилотов в гермошлемах и кислородных масках. Ту-95 – это авиационная легенда, и каждая встреча с ним для натовцев – это событие. Норвежцы вовсю щёлкают фотоаппаратами, устраивая целую фотосессию с русским «медведем». Наши на это смотрят с философским терпением: пока все держатся в рамках авиационных приличий – почему нет? Таких же фотографий хватает и у каждого нашего «стратега». Противостояние в небе – штука специфическая: здесь все профессионалы и способны оценить профессионализм других. Пока идёт соревнование лётного мастерства, выдержки, воли. Пока…
В ближнем бою главное оружие «медведя» — кормовая огневая установка, две сдвоенных скорострельных пушки ГШ-23.
«Норвеги» уже просто не знают, какой ещё кадр придумать, и один из них резкой бочкой перемещается над нашим ракетоносцем, занимая место в пеленге своего напарника – так, чтобы тот оказался в кадре на фоне «медведя». Такое нахальное маневрирование спускать нельзя. И командир кладёт руку на рычаги управления двигателями. Если на сопровождении скорость – преимущество истребителей, то неторопливость – оружие бомбардировщика. Евстефеев сбрасывает скорость, истребители резко уносятся вперёд, но затем тоже сбрасывают скорость и выравниваются с «Изборском». Но в этом соревновании у них нет шансов. Ту-95 уверенно себя чувствует там, где реактивные истребители просто потеряют воздух под крылом и рухнут на землю. Скорость ещё «прибрана», и «норвеги» вынуждены уйти вперёд, начать крутить виражи, чтобы не потерять скорость, не отрываясь от «медведя». Ведут себя точно как лайки в лесу, обнаружившие и окружившие лесного великана. Но это продолжается недолго. Скоро пара отваливает в сторону и растворяется в синеве за спиной. Закончилась их зона ответственности. Скоро пожалуют британцы…
Что же, можно теперь и поиграть в кошки-мышки. Командир поворачивает штурвал, разворачивая корабль на обратный курс, словно бы он собрался домой. Для норвежских расчётов ПВО возникает дилемма. В британскую зону русские так и не вошли. Дежурная пара «норвегов» возвращается на аэродром на дозаправку, а поднимать новую на сопровождение возвращающегося «медведя», конечно, можно, но большого смысла не имеет. Выждав несколько минут, чтобы на всех натовских локаторах «прописался» обратный курс, и убедившись, что «смена» истребителей не пришла, командир резко идёт на снижение, на малые высоты, к воде, и там снова меняет курс. Солнце стремительно переползает на левый борт. «Медведь» лезет в «бутылку» — в Северное море между Британией и Норвегией…
ПУТЬ ДОМОЙ
…«Изборск» вошёл в родное воздушное пространство, когда ранняя зимняя ночь уже плотно накрыла материк. За спиной полёт на малой высоте, манёвры уклонения, отработка выхода на цель.
Когда «натовцы» снова обнаружили «медведя», он уже возвращался домой, выполнив полётное задание. На этот раз истребители плотно вели Евстефеева почти до «угла», и только появление в небе наших «сушек» заставило «норвегов» отвалить домой. Фотосессия со своими была уже дружеской услугой за снятых с хвоста «натовцев». Что делать: «медведь» — это действительно легенда…
На подлёте к Архангельску угольная, прожжённая искрами звёзд ночь вдруг заполыхала громадными – в полнеба – изумрудными полотнищами северного сияния. Казалось, «Изборск» летит в каком-то неизвестном, неземном пространстве. Сияющее, переливающееся зелёным огнём небо, малахитовый ковёр облаков внизу. Светло, словно днём. Весь экипаж замер, наслаждаясь величественным зрелищем. Казалось, оно не кончится никогда, но чем южнее опускался по планете корабль, тем сильнее сдвигалось, уходило назад сияние, уступая место привычной земной тьме.
И там, на самом дне этой тьмы, где-то за горизонтом уже готовился встречать «Изборск» родной аэродром. Приближался, всё более явственно звучал в эфире, ждал. И двигатели громадного корабля сменили тон с тяжёлого угрюмого боевого медвежьего рёва на басовитое пение, легко, играючи неся «похудевший» на треть самолёт. Боевой «медведь» возвращался домой. Возвращался победителем…
