— Россия имеет в Венесуэле свои интересы. Там активно работают наши нефтяники. А в декабре 2018 года Сергей Шойгу высказал пожелание, чтобы «наш флот и наши самолеты могли приземляться и получать обслуживание в морских портах Венесуэлы». Теперь мы все это потеряем?
— России нужно переосмыслить подход к теме вмешательства или невмешательства в дела других государств. Потому что сейчас наше руководство установило некое самоограничение, табу на действия за пределами России без прохождения череды формальностей, согласований, официальных приглашений и расшаркиваний.
В то время как наши геополитические оппоненты не стесняются вмешиваться в чужие дела ради отстаивания своих национальные интересы на дальних рубежах. Это приводит к дисбалансу в мире. Из-за такого подхода мы теряем свое влияние и способствуем нарушению баланса сил в мире. Это создает глобальную напряженность.
Еще один фактор — использование новейших технологий захвата государств без использования обычных вооружений, который определяется понятием «сетевые войны». Это формирование смысловой среды, социальных энергий, используемых в нужных заказчику интересах. Военное вмешательство здесь возможно, но только как финальная точка, завершающая цикл действий в социальной сфере.
Все это очень активно используется Западом и не используется Россией. Поэтому сколько бы денег не вбухивали в те или иные государства (15 млрд долларов в Украину перед майданом) мы будем терять эти государства как союзников, если не растабуируем тему вмешательства. Обосновывая это не вероломством, как в случае с Западом, а необходимостью обеспечения глобальной стабильности.
— Обратимся непосредственно к Венесуэле…
— Ситуация в Венесуэле как под копирку повторяет многие другие истории, где Россия из-за принципа невмешательства упустила государства, бросив их в пучину хаоса, деструкции, а по сути, ликвидации. Хотя и соблюдая международное право. В Венесуэле нужно было вмешиваться. Причем, там был не просто запрос, но и вопль официального руководства. Мы же стеснялись и потеряли союзника в регионе.
— Думаете, уже потеряли?
— Фактически, да. В стране, много лет идет непрерывная череда цветных революций, ЦРУ работает с оппозицией, поддерживает ее политически и материально… Англосаксы — последовательные люди. Они методично добиваются поставленных целей. Не опускают рук, в отличии от нас. Если сравнить с Украиной, то нынешние события в Венесуэле — это конец января — начало февраля 2014 года. Речь идет о считанных днях, необходимых для завершения процесса.
— Но что Россия может сделать? Военная интервенция?
— В первую очередь начать работать в поле смыслов на формирование перелома того идеологического провисания, которое допустил Мадуро и с которым он не справляется. В то время как аргументация его противников ясная и четкая и основана на западном либеральном популизме, понятном массам. Архаичная левая идеология, на которую опирался Чавес и по инерции опирается Мадуро, уже не вдохновляет большинство жителей Венесуэлы на фоне экономических просчетов и провисания самого принципа государственности. Этот момент можно было бы поправить.
— Чтобы учить смыслам других, России следует самой понять, кто она есть. Рай для олигархов? Осколок советской империи?
— Да, такая проблема присутствует на уровне государства. Но в стране есть и специалисты. Правда, к ним не обращаются… Надо понимать, что спасать наших союзников в самых разных концах планеты никаких денег не хватит. А вот воздействовать малыми средствами, осуществлять умную корректировку, работая со смыслами, с контекстом, социальным пространством. Порой одно удачное заявление может погасить вулкан, который разгорался годами. Случай с Мадуро как раз такой.
