В феврале в рамках форума «Культуралика» Екатеринбург посетил один из самых востребованных современных писателей — Захар Прилепин. У публики он вызывает неподдельный интерес не только благодаря своим произведениям, но и тем, что пару лет назад уехал воевать на Донбасс. «Областной газете» удалось побеседовать с Евгением Николаевичем (настоящее имя Прилепина) о биографическом жанре, новом романе и задачах современного театра.
— Евгений Николаевич, на форуме Екатеринбург то и дело называли третьей культурной столицей страны. Вы в нашем городе уже не в первый раз, как бы вы ответили: для вас культура Екатеринбурга — это кто и что?
— Меня необычайно удивляет потрясающая концентрация людей из Екатеринбурга, которые имели прямое отношение к моему воспитанию. Всё детство (гораздо больше Владимира Высоцкого) я слушал барда Александра Дольского. К его песням меня приучил папа, этот автор был культовым для нашей семьи. С Вадимом Самойловым из «Агаты Кристи» мы дружим, он не раз был у меня в гостях. Ну и просто обожаю поэта Бориса Рыжего, он для меня как ангел небесный. Я утром открываю глаза и вижу на стене два портрета — Сергея Есенина и Бориса Рыжего, двух моих любимейших людей в искусстве. У вас целая россыпь талантов, тот же Павел Бажов, в этом плане конкурентов у Екатеринбурга нет.
— В последнее время вы написали несколько биографий. Это и книга «Взвод» — о русских литераторах, воевавших на самых разных войнах, и «Жизнь и строфы Анатолия Мариенгофа» — о поэте-имажинисте, друге Сергея Есенина… Откуда такой интерес к биографическому жанру?
— И ещё пишу. Сейчас заканчиваю книгу о Сергее Есенине, выйдет через два месяца. Работаю с огромным удовольствием. А если бы вы попали ко мне в дом, то решили бы, что я жуткий неряха. У меня на полу лежит 150 книг о поэте и его эпохе. О нём написаны сотни книг, дюжина из них — очень любопытны, но, да простят меня их авторы, Есенин очень часто оставался заложником авторских концепций — советских или антисоветских в первую очередь. Хочется этого избежать. Мне просто очень любопытно заниматься не собой, а теми, кто гораздо лучше, чем я, отвечает на вопросы, которые перед нами ставит время. Когда возникла тема с Донбассом, войной и прочими вещами, я понял — мне бессмысленно доказывать свою правоту. Проще показать, как в идентичной ситуации вели себя Пушкин, Чаадаев, Давыдов. А дальше читатель пусть сам решает, как действовать.
— Превозносите Есенина, а сначала написали книгу о Мариенгофе…
— Считайте, что это был подступ к Есенину. Просто постепенно при чтении Сергея Александровича начинает возникать образ Анатолия Мариенгофа, великолепного автора высочайшего уровня. Все говорят, что Мариенгоф был плохой, а Есенин — хороший… Они были оба абсолютно одинаковые, писали частушки на стенах Страстного монастыря. Не надо делать вид, что Серёжа был такой добрый душа-парень, а потом пришёл злой Мариенгоф и погубил его, споив и прочее. Ещё и написал, как многие думали, клеветническую книжку «Роман без вранья». Хотя там ничего такого нет, это невинная, влюблённая в Есенина, чуть хулиганская книжка. Я как исследователь говорю, с исторической точки зрения, там нет ни одной ошибки, я всё проверял, роман реально без вранья.
Понимаете, это была целая жизнь с Есениным. Потом хотелось себе объяснить, раз Мариенгоф был такой плохой, дурной, то почему Есенин столько лет прожил с ним под одной крышей? Самую большую часть своей жизни.
— Как-то мы погрузились в прошлое, а если о настоящем, как вы относитесь к творчеству, пожалуй, самого загадочного нашего автора — Виктора Пелевина?
— Нормально. Знаете, у меня есть одна такая история, которая объяснит моё отношение. Однажды приезжаю домой к маме, а она вся в слезах. Спрашиваю её, почему она плачет. А она мне в ответ: «Тихий Дон» перечитала, как с роднёй повидалась». В книгах Виктора Пелевина нет моей родни, я там никого не узнаю. Да, они интересно собраны. Я читаю каждую третью книгу, всякий раз удивляюсь вампирам и прочим персонажам. У него отличный фантазийный дар.
— Он вообще существует?
— Да, он живёт в Москве, ходит на многие митинги. Мои знакомые видели его (улыбается).
— Многие авторы не любят перечитывать свои произведения. А вы?
— Я стараюсь не возвращаться к своим книгам, потому что из них очень быстро вырастаешь. Книги, которые более-менее имеют ко мне отношение, это «Обитель» и «Взвод». Я иногда их пролистываю, даже начинаю читать и думаю: «нормально» (смеётся). Но лучше не встречаться ни со своими героями, ни с самим собой. Потому что видишь себя подростком, полным щенячьего восторга от жизни, от мысли, что всё в твоих силах… В общем, не стоит в свои прежние тексты лезть взрослыми руками.
— К слову, о смене взглядов. Будете ли вы в новых книгах использовать полученный на Донбассе опыт?
— Да, уже написал. Роман выйдет в марте, уже верстается. (На момент публикации материала на портале ГодЛитературы.РФ роман уже вышел. — Прим. ред.) Но после всех военных событий на Донбассе я нахожусь в состоянии не то чтобы разочарования, а осознания малости человека. Ты идёшь что-то изменить, а ничего не выходит, слишком мало человеческих сил, в том числе и моих. Я нахожусь на пепелище своего идеализма. У меня не получилось построить государство, которое хотелось, у меня погибли друзья. Я точно не хотел такого опыта ради того, чтобы написать об этом, как считают многие. Какой опыт?! Тут работают совершенно другие мотивации.
— Войны, конфликты, технологии… не погубит ли это всё литературу, не умрут ли книги через 100 лет?
— Конечно нет. Самый большой обман нового времени — иллюзия знаний. Нам кажется, что мы получаем огромное количество информации, сидя в фейсбуке и листая ленту. Враньё — мы знаем всё больше и больше о всё меньшем и меньшем. Ни одна тема большинством глубоко не постигнута, мы скачем только по верхам. Особенно это касается молодых людей, не получивших базового образования. Но это тоже пройдёт. Весь этот бум с социальными сетями пройдёт. Самое важное, как и прежде, происходит и осмысляется в поле словесности. На каждом новом витке, если человек хочет остаться человеком, он будет обращаться к литературе, философии. Остальное — преходяще.
— И последний вопрос — о театре. Недавно вы стали заместителем художественного руководителя МХАТ им. М. Горького по литературной части. Что планируете ставить на сцене МХАТа?
— Я буду вести переговоры с теми писателями, которых считаю главным составом современной русской прозы, это Евгений Водолазкин, Алексей Иванов, Александр Терехов, Михаил Тарковский, Алексей Варламов, Олег Ермаков, Марина Степнова. Но это только поколение пятидесятилетних. Пожалуй, это главная проблема. Потому что постреволюционный МХАТ сто лет назад начинался ровно с той же точки: в театр срочно призвали ведущих писателей того времени. Это были Михаил Булгаков, Валентин Катаев, Всеволод Иванов, Леонид Леонов. И они создали сцепку: театр и время, театр и наступившая эпоха. Наши сегодняшние задачи схожи.
