— Михаил Геннадьевич, вы сказали, что над предпринимателями постоянно висит топор в виде налоговой и других карательных ведомств. Он только в России висит или это входит в риски любого бизнеса в любой стране?
— Я думаю, что в конечном счете это риски любого бизнеса, просто налоговая и другие службы, допустим, в Латвии в условиях режима апартеида заинтересованы в развитии экономики. Там есть задача, чтобы развивалось предпринимательство, чтобы не было безработных. Мой знакомый там имел свое дело и попал. Он действительно грубо нарушил какие-то нормы малого бизнеса. Была какая-то проблема с водопроводом или водоотводом.
К нему пришел технический инспектор и сказал, что «вот вы нарушаете, мы должны ваше предприятие закрыть». Мой знакомый — человек дисциплинированный, он сказал: «Да, конечно, инспектор, я готов наше предприятие закрыть, если вы хотите». Налоговый инспектор перепугался до смерти. Он сказал: «Нет, ну что вы! Давайте мы с вами составим протокол, что я обратил ваше внимание на эту недоработку, а вы эту недоработку будете исправлять. В течение года вы должны будете устранить эту ошибку. Но я понимаю, что вам нужно потратить 50 евро на вызов сантехника и ремонт. Я понимаю, это сложно. В общем, если вы за этот год не сделаете, то вы мне скажите, мы продлим еще на год, но это будет уже окончательное продление».
Можете себе представить, чтобы у нас какой-нибудь инспектор так церемонился?… Пожарный или любой другой инспектор надзорного органа в России так бы делал по отношению к вещам, которые не связаны непосредственно с безопасностью? Так не бывает. У него другая задача. У него задача — выколотить деньги, или гори оно все пропадом. А там ему даже не целый год на это дали, а два года!
— Нет, ну у нас обычно бывает так, что просто пришел, закрыл, а потом иди разбирайся.
— Бывает.
— Только так и бывает, если не заплатить… А почему в Латвии заинтересованы в развитии бизнеса, а в России нет?
— Потому что латвийское государство, люто ненавидя русских, стремится к благу латвийского народа. И представить себе в Латвии 282-ю статью, аналог 282-й статьи, только не русскую, а латвийскую, невозможно. Они хотят развивать свою экономику, чтобы развивать культуру, свой народ, свою территорию. Другой функционал. Но у них все равно не получится.
Почему — это другой разговор. Потому что просто я беру предельный случай. Я беру страну, в которой население сократилось на треть, только по официальным данным. Я беру страну, не имеющую никаких перспектив. Я имею ввиду страну, в которой реально существует режим апартеида. Я беру крайний случай. Я не беру какую-то цивилизованную, прости господи, страну. Но даже они пытаются сделать как лучше, потому что у их государства другой функционал. Они хотя бы пытаются развиваться.
— Так этот функционал почему не может быть у нашего государства? И почему у Латвии на треть сократилось население несмотря на другой функционал? В Литве вообще только половина населения осталась, хотя там тоже такой функционал. А вот у нас нет функционала развивать государство. Но кто этот функционал определяет-то? Ведь не инопланетяне же? И главное — как нам изменить эту ситуацию?
— Ну, у нас нет немцев, которые пришли, все купили и сказали: «Дальше развивайтесь». Но у нас есть олигархия, которая установила систему власти. Установила еще в 1990 году. Дальше меняются поколения. И если люди, которые это делали в 1990 году, 1995-м, в массе своей делали это, в общем-то, осмыслено и осознанно, то сейчас люди уже только исполняют ритуалы, совершенно не задумываясь.
Понимаете, с Ясиным можно было спорить и с Гайдаром можно было спорить, для чего существует экономическая политика. А спорить с каким-нибудь орешкиным — это то же самое, что разговаривать с магнитофоном или спорить с религиозным фанатиком. Потому что у него причинно-следственные связи уже ушли. У него есть некоторые стереотипы, которые вшиты в подкорку. Вот и все.
И в целом задача заключается в том, чтобы отличную государственную машину, сверхэффективную, раздражающую в каждой точке (но это наше нормальное свойство культуры, мы раздражаемся на все), развернуть от разграбления к созиданию. Вот для этого нужно изменить функционал. Это меняется либо большим страхом, например, когда люди вывозят деньги, а их там потом съедают…
— Люди и так вывозят деньги.
— Нет, люди вывозят деньги, и их там пока еще не везде и не всех съедают. Но уже начинается.
— Ну почему же? Съедали часть. Потом что-то вернули.
— Нет. Нал, нал.
— Не тот страх?
— Не тот страх. Здесь вы понимаете, что когда вы развиваете бизнес, к вам рано или поздно придут, вас рано или поздно уничтожат. Уничтожат ваши конкуренты, даже по олигархическому клану, из чиновничьего. А в развитых странах, как вам кажется отсюда, есть какие-то законы. И там кушать по-настоящему не начали. Только-только начинают.
В Испании начали года полтора назад. В Англии — примерно года два. В Нью-Йорке год назад начали. Но это все пока кусочный разрыв. Процесс пойдет дальше, потом усилится.
А пока существует вера в то, что вот здесь закона нет, а там закон есть. Поэтому можно убежать туда, не заморачиваясь установлением закона здесь, потому что это сложно.
— Так все-таки олигархи устанавливают законы?
— В мирное время в условиях олигархического капитализма — да.
— А правители — просто исполнители?
— Считаются частью правящей тусовки.
