А.Плющев ― В программе «Особое мнение» — Александр Проханов, писатель. Александр Андреевич, добрый вечер!
А.Проханов ― Добрый вечер!
А.Плющев ― У нас могут быть проблемы со звуком — у зрителей YouTube и Яндекс.Эфира и проблемы с изображением. И мы заранее извиняемся на всякий случай. Но мы надеемся, что всего этого не будет, и мы в абсолютно чистом эфире по звуку и изображению проведем с Александром Андреевичем ближайшие 40 с небольшим минут.
И вот с чего я хотел начать с вашего позволения. Я не знаю, в курсе ли вы вообще истории Дениса Карагодина и последних ее обновлений. На всякий случай напомню: Денис Карагодин — человек, который расследует расстрел своего прадеда в Томске в 30-е годы. Он большой сайт сделал, большое расследование. И вот последние новости из этой сферы, что уже вторая проверка МВД по этому поводу по заявлениям, которые написали на него люди, которые не хотят, чтобы эти расследования проводились.
Как вы к этом относитесь, к деятельности Дениса Карагодина, и что думаете по поводу позиции властей, которые откликаются на подобного рода заявления?
А.Проханов ― Мне кажется, что каждый вменяемый человек, проживший на земле достаточное количество лет, интересуется своим генеалогическим древом и ищет его, исследует его, ищет отпавшие ветки. И это абсолютно естественный и благородный процесс. Благо сейчас этим можно заниматься. НРЗБ это вполне естественное дело.
Что касается властей, которые препятствуют этому, я просто не знаю, в какой степени они препятствуют, потому что все близкие мои люди НРЗБ родственники, их предки и те люди, у кого эти предки и родственники пали на войне, остались в списках пропавших без вести, все они получают возможность исследовать это. В данном случае этот казус, он мне неизвестен до конца. Я думаю, что он как недоразумение будет исчерпан.
А.Плющев ― Видите, какая история. Я не хотел бы про давление властей. Там они просто ведут проверку. Тут даже скорее о людях, которые возражают. Сначала, насколько я следил за этим делом, возражали в той или иной степени родственники тех, кого Денис Карагдин называл причастными к этому делу. А сейчас совершенно не имеющие отношения к этому люди, они просто посмотрели телерепортажи и написали, соответственно, заявления в полицию, в том числе, считают, что он чуть ли не государственную тайну разгласил. Такое низовое сопротивление скорее.
А.Проханов ― Александр, такой казус нужно помещать в гораздо более сложную рамку. У меня до конца нет ответа на мучающие меня вопросы. Скажем, тема сталинских репрессией не сходит со страниц либеральных газет, из эфиров радиостанций на протяжение уже, наверное, с 85-го года, с перестройки. Эта тема является доминирующей. С помощью этой темы, с помощью этих костей, которыми были усеяны стройплощадки великих заводов, по существу разрушали советское государство.
Советское государство было названо в итоге страной ГУЛАГа, страной вот этих костей. И до сих пор эта тема гуляет, она присутствует здесь. И, мне кажется, что в этой теме существует очень много политического. Может быть, даже те люди, которые не были захвачены этими репрессиями, во что бы то ни стало хотят объявить Советское государство и правопреемницу НРЗБ пыток, дыбы, мук.
В моем роду были пострадавшие, были потерявшие жизнь. Мой род — это род истребленных. В какой-то момент я был единственным, кто остался от огромного цветущего рода. Одни мои деды из белой армии ушли за границу. Кто-то кончал жизнь в Сан-Франциско, работая таксистом. Другие здесь мучились, погибли в лагерях, были в ссылках.
Для меня это мучительная проблема. И мне казалось, что эта тема мук, тема страданий, тема этой маски скорби, которую поставил Эрнст Неизвестный в Магадане, она включена в более общую мощную картину — картину существования Советского Союза в 20-м веке, и в этой картине существует много компонентов, которые выбрасываются за пределы этой драмы, этой муки, требования этого возмездия.
Если бы непредвзятое мировоззрение людей охватывало всю полноту… я говорю о создании новой советской цивилизации, возникновения потрясающей советской науки, искусства, нового театра советского, который существовал вплоть до 91-го года, я не говорю уже о столкновении этих двух страшных, чудовищных битв фашистской идеологии и красной идеологии, где произошло НРЗБ, Там очень много компонентов, которые делают эту эру великой, значительной эрой. И моя мама, царствие ей небесное, которая была уже слаба — она прожила жизнь, она потеряла мужа, погибшего на фронте, отца моего; родня ее была изгнана; она сама, будучи архитектором, проектировала не дворцы, не дома культуры, а бани, прачечные, могилы в 44-м году в Смоленске, — она, умирая, сказала мне, а все-таки мы жили в великую эпоху. Вот это мне запомнилось.
Я это и без нее понимал, но она страдала от лишений в большей степени, чем я. Я жил уже благополучно, они выходили меня, они выхватили меня — бабка и мать — из этого пожарища, из этой бойни XX века. Но она, которая была внутри этого сражения, сказала: «А все-таки мы жили в великую эпоху».
Поэтому я и говорю, что, конечно, «бессмертный барак» — что может быть прекраснее? Согласитесь, день и ночь все годы — 21-й — 41-й год двигаться с бараками, с костями, громыхать этими костями в ведрах, чтобы никто не забывал, что эти кости грохочут, причем к этим гостям 37-го года надо присоединить кости, которые новая либеральная партия ленинская, которая потом была истреблена Сталиным, когда она бросала в эти кости, кости времен Ивана Грозного надо туда бросать, нужно тех, кого расстрелял или повесил Столыпин. Вот эта философия костей НРЗБ направлена либо на гигантскую репрессивную психологию, которая навязана народу, либо в ней есть корыстный, политический момент, чтобы еще раз костями взорвать с трудом, мучительно восстанавливаемую сегодняшнюю пятую империю, как я называю сегодняшнее Государство российское. Мы живем в очень хрупкой стране. Это очень хрупкая страна. Она, может быть, только делает вид, что она могущественная, своими парадами, своими ракетными пусками, своей Росгвардией. Но она хрупкая, она еще не устоялась. Между ней и пуповиной, ведущей в русскую историю, существуют целые зазоры.
Поэтому я и считаю, что эта тема очень важна, драматична, но ее нужно рассматривать в контексте всей великой истории Советского Союза 20-го века.
А.Плющев ― Значит, что я сейчас услышал — возможно, я не прав, и вы меня поправите в этом, — что современное Российское государство слабо по отношению к Советскому Союзу, если их сравнивать из-за того, что оно не намололо достаточно костей.
А.Проханов ― Ну да, и ваших костей. Именно хотел сказать, что вот еще Плющева надо было НРЗБ положить, перемолоть его в муку такую, как в крематории и посыпать. Когда мы это сделаем, тогда мы станем сильными. Нет, Саша, вы меня превратно…
А.Плющев ― Возможно. Исправляйте меня.
А.Проханов ― Это государство слабо, потому что оно слабее Советского Союза потенциалом. Другое пространство. Утеряны территории, экономика. Нет вот этой объединяющей внутренней идеологии. Оно слабее, потому что ей противостоит могучий, громадный консолидированный Запад. Еще потому, что внутри этого государства существуют целые клубки, которые работают на истребление этого государства. Эти клубки не подавляются, наоборот, они спонсируются эти клубки. Поэтому сегодняшнее государство, оно двойственно, оно борется за свое сохранение, сбережение и развитие, а, с другой стороны, оно делает всё, чтобы себя ослабить, чтобы изнутри возникли в нем каверны. Поэтому я говорю, что это государство слабее, и вообще оно слабое.
А.Плющев ― Относительно того, что это, действительно, серьезная тема, и вы говорите, что ее использовали для ослабления государства и так далее, но, тем не менее, мы до сих пор не пришли к ответу на вопрос. И, мне кажется, что у нас ответы-то разные на этот вопрос. Вопрос следующий (вопросы): было ли это необходимо, было ли это оправдано, можно ли это оправдать, с точки зрения нас, современников? Вот, мне кажется, о чем идет речь, и вот где проходит водораздел между людьми сейчас и, по сути, холодная гражданская война особенно-то и не прекращалась — нет?
А.Проханов ― Вы знаете, эти сослагательные наклонения по отношению к истории, они неизбежны. Альтернативная история существует в нашем сознании. А можно было сделать так, чтобы не было отречения в 17-м году? А можно было сделать так, чтобы Временное правительство не состояло бы из хлюпиков и бездарей, и чтобы большевик не пришли к власти? А можно ли было сделать так, чтобы восторжествовала концепция Бухарина, а не Сталина, чтобы мы пошли по пути развития мелкотоварного производства крестьянина, а не стали заниматься этой супериндустрией и так далее, понимаете?
Всё взаимосвязано. Если мы хотим в нашу жизнь принести эту красоту советской цивилизации, победу, пафос, героизм, и при этом отсечь все муки, драмы, которые наш народ испытал, чтобы достичь этого, это будет абсолютно примитивная фальсификация истории. А перенеси все сюда, возьми всё сюда и пойми, что сама Победа, она окрашена этой драмой.
Вот я был в прошлом году в Магадане. Я был на этих золотых приисках, на этих мощных, громадных предприятиях, где работают драги. Я же знаю, что эти прииски, они построены на месте ГУЛАГа и что, по существу, люди, которые там гибли и добывали злато, они это злато добывали не для Абрамовича, не для Березовского, из этого злата не делали короны. Это злато шло на покупки оборонных заводов. Я как раз сказал, что когда мы говорим о героях войны и ставим им памятники, нужно поставить памятник мученикам и героям войны, работающим там, на золоте в этих страшных условиях ГУЛАГа. Это одно с другим связано, это неразрывно, это историческая ткань, это драматическая ткань русской истории XX века.
И мы с этим живем и полемизируем и будем полемизировать. И я вовсе не хочу, чтобы ваша точка зрения была растоптана, она была запрещена. Я просто хочу, чтобы моя точка зрения укреплялась во мне самом, чтобы я больше понимал взаимозависимость, больше понимал, почему необходимо было после крушения Романовской империи, после чудовищной бойни Гражданской войны НРЗБ водоворот НРЗБ. Почему необходимо было этот водоворот усмирять, и как его было усмирять — молитвой? крестными ходами? увещеваниями или листовками?
Водоворот был укрощен чудовищно жесткой сталинской диктатурой. Сталин из этой кровавой бездны за волосы вытащил погибающую Россию, поставил ее на ноги и заставил строить новую цивилизацию, которая одержала верх в этой чудовищной войне. Вот где должны возникать точки соприкосновения, а не тотальное отрицание всего этого: Ах ты палач, ты мученик, ах, ты агент разведки, ах ты, троцкист, бухаринец». Эти вещи, их можно привести в очень важную, интересную философскую, историческую дискуссию. А этой дискуссии не происходит, потому что слишком много политических задач. Мы политизировали эту тему предельно. Мы не переводим ее в нравственно-исторический контекст.
А.Плющев ― Да, я тоже против того, чтобы закатывать в асфальт за точку зрения или как-то, наоборот, исключительно за полемику.
Давайте с вашего позволения к репрессиям нынешним, если вы, конечно, их считаете репрессиями. Ну, не важно — к событиям нынешним. Мы знаем, что сам Навальный сидит в тюрьме, что сторонники его кто сидит под домашним арестом, а кто и нет. Но тут новая грань — это у директора ФБК, который власть называет иностранным агентом, Ивана Жданова посадили в СИЗО отца. Ну, и сам он говорит, что это посадили за него. Я надеюсь, что вы, так или иначе, слышали об этой истории. Что думаете о таком развитии событий?
А.Проханов ― Тут тоже очень зыбкое представление обо всем этом. У меня нет твердых, жестких представлений обо всем этом. Когда я слышу о тех страданиях Навального НРЗБ постоянные его побудки, НРЗБ режима НРЗБ. Потому что человек, которые находится в заключении, в зоне, в любом случае вызывает сочувствие.
Мне довелось побывать недолго правда в этой в страшной тюрьме «Черный дельфин», что находится в Оренбурге. Я шел туда. Мне говорили, что там сидят террористы, которые убивали наших контрактников, злодеи, массовые убийцы. Но когда я вошел туда, и меня стали вести по коридору, я слышал командный рык, который пронесся по этим гулким коридорам, — и оттуда, сквозь щели, сквозь двойные решетки высунулись эти раскрытые руки — пятерня, — которые показывали, что в руке нет ни кинжала, ни автомата, ни бомбы. Люди замерли как в террариуме ящерицы замирают. Я не мог на это смотреть. Это ужасное зрелище человека, которые содержится в темнице. Лучше расстрел смотреть. Мне довелось видеть в Афганистане расстрел. Это легче видеть, чем пожизненные страшные пытки и муки.
Поэтому, конечно, рассказ о мучениях Навального вызывает во мне глубинное сочувствие. Меня все время преследует чувство, что есть среда здесь, в России, которая хочет, чтобы его мучили, чтобы эти мучения послужили поводом, политическим козырем, чтобы можно сказать: «Ах, посмотрите, вот эта власть, она казнит, она уродлива, она ужасна. Она фашистская. Вот этого мученика, этого святого…». Вот это элемент, он присутствует. И это меня постоянно настораживает. Потому что я вам сказал, для меня Навальный является закрытой фигурой, загадочной. Он не является для меня мучеником, святым НРЗБ в русскую действительность. Он является очень сложным клубком явлений, тенденций, структур, которые стоят за ним, которые делают, лепят и которые играет на его личной жизни.
НРЗБ в прошлый раз я говорил (уже не помню, с кем), что меня удивляет, почему телевизионные каналы главные, государственные, самые политические передачи, они Навального уничтожают, делают из него просто мусор, сор, они его оскорбляют; а другие государственные компания, такие, как «Эхо Москвы», например, делают из Навального святого, мученика. Я хочу понять, где государство? Оно в своих компаниях государственных «Россия-1» или НТВ или оно в «Эхо Москвы», или оно и там и здесь? И поэтому Навальный и мученики святой, с одной стороны, а, с другой стороны — враг государства и великий иностранный агент.
Вот этого я не могу понять. Я не могу понять устройства нашего государства. И поэтому пока я не пойму, я не могу рассматривать феномен Навального, как его рассматривают либералы или как рассматривают жесткие государственники. Потому что он как торпеда ворвался в сегодняшнюю государственную жизнь через отравление, через исцеление, через арест и в эту дыру, эту пробоину, которую он совершил, сюда устремились гигантские силы, разрушительные для государства, потому что, конечно, уже ведем сейчас не мягкую, душевную полемику с нашими НРЗБ соседями. Это не полемика, это война на истребление. Недаром все назвали уже ментальной войной. И в этой ментальной войне казус Навального является мощнейшим инструментом, который подрывает очень многие коды сегодняшнего государства. Я это чувствую.
А.Плющев ― Я единственно хотел поправить не с формальной, ни даже с фактической точки зрения «Эхо Москвы», во всяком случае, на 19 часов 25 минут 30 марта 2021 года, насколько мне известно — возможно, я плохо информирован — не является государственной радиокомпаний.
А.Проханов ― А какой? Я готов взять свои слова обратно, только вы мне объясните, какое отношение к «Эху Москвы» имеет «Газпром-медиа». Если вы мне объясните, я, конечно, поправлюсь.
А.Плющев ― «Газпром-медиа» владеет контрольным пакетом акций радиостанции «Эхо Москвы». За дальнейшими объяснениями — Алексей Венедиктов каждую субботу в 12 часов в программе «Будем наблюдать», каждый среду в 13 часов в программе «Слухай Эхо» и каждый четверг в программе «Без посредников», по-моему, с каким-то невероятным терпением повторяет ответы на все эти вопросы, касательно владения радиостанции «Эхо Москвы» и ее взаимоотношений с государством. Я, честно говоря, не помню ни одной передачи, где бы этот вопрос не задавался.
А.Проханов ― Было же время, когда «Эхо Москвы» контролировал Гусинский, когда «Эхо Москвы» входил в его холдинг. Потом этот холдинг после того, как произошел крах Гусинского, эту станцию и право ее в какой-то степени контролировать, получил «Газпром-медиа».Просто «Эхо Москвы» перешло под другую юрисдикцию.
А.Плющев ― Вы знаете, в этом, как ни странно, вы солидарны с YouTube. Когда он показывает иностранному зрителю наши программы, там помечается соответствующим образом и ссылается на Википедию. Ну, не будем об «Эхе Москвы». Мы же, в конце концов, не для этого здесь собрались, а для того, чтобы услышать ваше «Особое мнение», Александр Андреевич.
И вот что спрашивает один из посетителей нашего сайта: «На ваш взгляд, есть ли сейчас у России союзники кроме армии и флота? Кто может придти на помощь в трудную минуту?»
А.Проханов ― Я думаю, что у России всегда были союзники Армия и Флот. Даже во времена Александра I, когда, казалось бы, когда мы сражались в великой антинаполеоновской коалиции. Только русские пушки, русская картечь и русская кровь сделала так, что, в конце концов, мы Наполеона затолкали на остров Святой Елены. И эта ситуация повторяется постоянно.
И в период Советского Союза у России не было никаких других союзников кроме Армии и Флота. Под контроль Армии и Флота встало огромное количество других стран, государств и пространств. И сегодня, поскольку у нас слабее, чем у Советского Союза Флот и Армия, конечно, наше положение, конечно, гораздо более затруднительно в этом мире. И я не ищу для России других союзников. Россия — это гигантская цивилизация, ей не нужны союзники. Ей нужна внутренняя целостность, солидарность и идеологическое понимание того, что она из себя представляет. И тогда Армия и Флот будет вторыми по значению силами. А первой силой НРЗБ которая не нуждается НРЗБ.
А.Плющев ― Как вы из того, что вы за этот год с лишним слышали о коронавирусе, видели, читали, может быть, чувствуете, ощущаете, — что это за зараза, как вы думаете?
А.Проханов ― Я 5 дней назад привился.
А.Плющев ― Поздравляю. Как себя чувствуете? После были побочные осложнения?
А.Проханов ― Никаких осложнений — никаких. Не было чесотки плеч, не было температуры. Всё прошло. И что для меня важно в том, что я привился? Ведь, по всей видимости, я, как и многие люди, особенно моих лет, пожилые люди, они были страшно травмированы всей этой кошмарной шумихой, которая разразилась в мире. Все находились под чудовищным прессом, запуганы, взвинчены. У них отключались целые центра самосознания. Мы были изнасилованы, мы были подвергнуты информационной репрессии страшной. Я среди них.
О вирусе говорили и продолжают говорить всё самое разное — что вирус смертелен, вирус не смертелен, что вакцина — это благо, что вакцина — это погибель, после принятия вакцины у нас у всех возникнет рак, после принятия вакцины мы все сможем ездить на курорты. То есть вот этот гул, белый шум вокруг этой темы был колоссальный. И внутри этого белого шума бессмысленно было искать ответы. Я его сбросил. Это было иго, психологическое иго. Я его сбросил, сказал: Всё, я перестаю внимать увещеваниям и внимать опасениям, запугиваниям — я иду просто и прививаюсь. И я пошел. И после того, как я привился, я почувствовал гигантское облегчение психологическое. Я чувствую себя просто молодцом.
А.Плющев ― Вы знаете, такое впечатление по тому, как вы говорите, — вы это сделали потому, что от вас как будто весь мир отстал. Как будто он приставал очень долго, а когда вы сделали прививку, он отстал.
А.Проханов ― Да, он отстал, и я к нему пристаю теперь. Так оно и было: я к нему приставал и в какой-то момент он стал меня терзать НРЗБ, теперь я опять к нему пристаю. Я вольный казак.
А.Плющев: Я ―то спрашивал немного о другом — о том, подозреваете ли вы что это разработка какая-нибудь — спецслужб каких-то китайских или, может быть, американских?
А.Проханов ― Ну, вы же понимаете, что это праздный вопрос. А, мне кажется, что он был занесен из космоса. Он имеет, во-первых, вид такой странной космической планеты. Мне кажется, что это микрометеорит. Если к нему приглядеться — это микрометеорит. И он был занесен в период метеорного дождя, который обычно бывает осенью на ясном небе. НРЗБ. Это моя версия. Но не могу же я навязывать ВОЗ?
А.Плющев ― Совершенно нет. Но не начало ли это какого-то нового романа, например?
А.Проханов ― Нет. Потому что все-таки экстравагантные ситуации, в которых мне приходилось находиться и которые служили поводом для начинания романа, — здесь я не был в красной зоне, на меня не напяливали маски, я не дышал в этот аппарат искусственной вентиляции легких. Это уже не моя тема. Этим должны заниматься другие, новое поколение писателей, которые антиутопические формы обновят этой потрясающей реальностью, которая свалилась на Россию и не кончается.
А.Плющев ― Александр Андреевич, вы часто говорите и мы даже с вами говорили, было дело, про русскую мечту и так далее. У нас, правда понимание сильно расходится. Но в данном случае это не так важно. Вот российская вакцина «Спутник V», особенно, если она покажет реально свою эффективность на больших массах людей, в чем я лично уверен, поскольку испытал ее на себе довольно давно, — разве это не повод для какого-то единения, разве это не элемент русской мечты? Мы очень давно, как, мне кажется, скучаем по чему-нибудь такому, чем бы мы могли гордиться, как полетом Гагарина, например, причем не какой-нибудь победой. Военными победами, безусловно, тоже можно и нужно гордиться, но для этого нужна война. Мы все не хотим войны. И разве изобретение вакцины не такая штука? Что вы думаете?
А.Проханов ― Вы как бы оспариваете мою точку зрения своей положительной реакцией на изобретение вакцины. Нет, российская мечта — это нечто большее, чем изобретение вакцины…
А.Плющев ― Я же специально сказал — элемент. Я знал, что это будет.
А.Проханов ― Как элемент — несомненно. Как элемент, который показывает способность государства, сегодняшнего расхлябанного государство сосредоточится на этот период и выработать противодействие, которое грозит или грозило самому существованию народа и российской государственности. Конечно, это есть подтверждение того, что наше государство после 90-х годов выстояло, оно формируется, оно оснащается всё новыми и новыми формами самостояния, самосознания. И, конечно, это огромный успех. Кто бы мог возражать?
И изобретение вакцины — это успех, и, более того, сама профилактика, которая была предпринята. Это же, действительно, был 41-й год, когда пришла эта вакцина. Была неразбериха, никто не понимал, что. Было дикое отступление, койки переполнено, приборов нет, врачи бастуют. Потом всё встало на свои места. Появилась техника, появились специалисты, появились командиры. Появилась психология борьбы. Я считаю, что это свидетельство становления страны.
А.Плющев ― Ну, хорошо. Есть «молния»: совместное заявление США и 13 других стран. Они выражают озабоченность тем самым докладом инспекторов ВОЗ о происхождении коронавируса. Я пока не знаю, что именно вызывает у них озабоченность: то ли то, что вероятность искусственного происхождения остается, то ли то, что это произошло в Китае от летучих мышей. Не совсем понятно. Но, может быть, попозже вы узнаете продолжение этой новости.
А теперь с вашего позволения о других темах. Владимир Путин сегодня сказал, что доля детей мигрантов в российских школах должна быть такова, чтобы можно было адаптировать их к языковой и культурной среде, а также не допустить ситуации, как в Европе и США, где формируются целые школы, укомплектованные только такими детьми. Давайте поговорим об этом немного. Поддержим или поправим президента.
А.Проханов ― Я думаю, что он абсолютно прав. Хотя, может быть, для радикальных русских националистов это является очень больным вопросом. «Эхо Москвы» рассказывает, какое количество детей родилось в детском доме НРЗБ
А.Плющев ― Опять у нас проблемы со звуком. Замечу, что проблемы со звуком у нас начинаются ровно в тот момент, когда Александр Андреевич начинает говорить про «Эхо Москвы». Это не иначе, либеральная цензура.
А.Проханов ― … И мы видим, что среди славянских имен появляется всё в большем количестве имена мусульманские, арабские. И это естественно, это хорошо, потому что в одном родильном доме рожают и русские женщины, армянские женщины, еврейские женщины и таджикские женщины. И это хорошо. И, конечно, нельзя допускать, чтобы в Москве возникли такие районы, как Гарлем. Это было чудовищно. Опасность этого есть. Есть опасность того, что целые зоны оказываются лишены русского элемента. С этим надо бороться. Удастся это сделать, я не знаю.
Ведь еще большей опасностью является то, что целые российские республики лишены русского элемента. Опасно, что русский элемент вымывается из многих наших республик. В Чечне практически нет русских людей И Рамзан Ахматович мучительно пытается опять зазвать к себе русских…
А.Плющев ― Он пытается зазвать? Я просто ни разу не слышал таких призывов.
А.Проханов ― Целая программа. Я с ним разговаривал. Целая программа предоставления русским таких элитных мест инженерных, медицинских, врачебных, айтишные должности. Всё это есть. Но русские туда плохо едут.
Я повторяю, это опасность вымывания русского и заполнения этих пустот мононациональным компонентом. Поэтому, я думаю, Путин сказал об этом правильно, достаточно сдержано, потому что там есть и другие, конечно, огромные меры, связанные с контролем миграционных потоков. Ведь в 90-е годы у нас эти потоки не контролировались вообще. Границы были дырявые: кто хочет, тот и едет. Огромная коррупция в этих милицейских отделениях, когда давали права на гражданство.
А.Плющев ― А поясните насчет внутренних. Ладно, с внешними мигрантами как бы понятная истории. А с внутренними, когда вы говорите, вымывается русский элемент. А в чем проблема? Все граждане России. У нас все и татары, и чеченцы — граждане России, абсолютно точно такие же, как и остальные люди. И государственный язык русский. Это национальные языки — как раз с ними трудности в изучении. В чем проблема?
А.Проханов ― Проблема в том, что русский народ является государствообразующим народом. У русского народа миссия соединения русского языка. И когда этот фермент государствообразующий вымывается из общероссийского контекста, государство слабеет. Вот его интегральный, имперский или федеративный НРЗБ слабеет, и возникают очень сильные сепаратистские настроения, тенденции. Поэтому, повторяю, русский фактор — это не только фактор русского национализма, Третьего Рима или Константинополя. Это фактор сбережения остатков этой великой русской, советской империи.
