В. Ворсобин:
— Я надеюсь, что вы, как и большинство мужского населения, смотрите телевизор, где показывают чемпионат Европы по футболу. Наверняка видели этот печальный матч Бельгия – Россия, который сейчас все обсуждают.
Н. Стариков:
— Скажем так, я фрагментами включался. Потому что я больше хоккейный болельщик. Да и у меня были разные дела. Но, конечно, я внимательно слежу за выступлением нашей сборной. Потому что это наша сборная. Это как минимум.
В. Ворсобин:
— Сейчас в Европе обсуждают этот матч. Но не потому, что сборная России сыграла, на мой взгляд, немножко позорненько, они обсуждают начало этого матча, когда сборная Россия не преклонила колено, сборная Бельгии преклонила. Но даже не это важно. А важно, что болельщики освистали сборную Бельгии за то, что она преклонила колено. Интересный расклад получился. Чуть ли не единственный, по-моему, редкий игрок, нет, там все-таки были чернокожие, но один из чернокожих нападающих – Лукаку, сильно обидевшись, как пишет бельгийская пресса, разозлившись, наколотил два гола российской сборной и свел счеты с освиставшими его болельщиками.
Николай, как вы смотрите на эту ситуацию? Почему наши болельщики освистали бельгийцев?
Н. Стариков:
— Булгакова процитирую: не читайте на ночь бельгийских газет. Если бы господин Лукаку не забил бы ни одного гола, бельгийские газеты бы написали, что он настолько обиделся, что ноги у него не бегали, бутсы не завязывались, мячик не летел. Давайте из одного не делать долгоиграющие выводы.
Русский человек преклоняет колени в нескольких случаях. Например, совсем недавно мы с Захаром Прилепиным были на Сапун-горе в Севастополе. Там Вечный огонь. Возложили цветы. Подошли, естественно, преклонили колени, отдав дань памяти павшим героям. Это естественно, правильно, так поступит любой нормальный гражданин русского мира. Если знамя целует наш солдат, он тоже преклоняет колено. Это нормально.
Но преклонить колено перед некой организацией, которая почему-то требует от нас извиняться за то, что делали англосаксы двести лет назад, мы-то тут при чем?
В. Ворсобин:
— Вопрос был не об этом. Мы имели полное право не преклонять колени.
Н. Стариков:
— Дайте мне ответить до конца.
В. Ворсобин:
— УЕФА возмутилась не тем, что не преклонили, а тем, что болельщики освистали.
Н. Стариков:
— А вот теперь вопрос: болельщики почему свистели? Потому что в нашей ментальности и понимании нечего это делать. Когда бельгийская сборная это сделала, а бельгийцам тоже есть за что извиняться, Конго, где они руки отрубали всем, то реакция болельщиков была вот такая. Просто потому что в менталитете русского человека негоже это делать.
В. Ворсобин:
— Нам-то незачем это делать. Мы негров не обижали. Бельгийцы обижали, они извиняются, у них процесс идет двухсотлетний. Они закрывают свои долги перед южноафриканцами. Они это делают на наших глазах. Почему мы должны осуждать тех, кто извиняется? Если бы наши преклонили колено, этот свист был бы понятен.
Н. Стариков:
— Потому что это фальшь. Потому что это фальшиво выглядит и фальшиво по сути. Они отрубали руки людям, которые не выполняли ими же созданные нормы в Бельгийском Конго, а теперь думают, что они встали на колени – и никто никому ничего не должен. Вот почему это возмущает нашего человека. Нам извиняться самим не за что, это отдельно. А они фальшивят, когда это делают. Это к извинениям, к прекращению эксплуатации людей, процветанию Африки никакого отношения не имеет. Они бы лучше сегодня помогали Африке как надо. Ничего подобного. Дальше продолжают выкачивать из нее ресурсы.
Я в данном случае не согласен с УЕФА, а согласен с нашими российскими болельщиками. Не вижу в этом заявлении ничего страшного. И у меня претензия к нашей сборной только одна – почему она проигрывает? Молодцы, что колено не преклоняют, но еще бы побеждали. Цены бы этой сборной не было.
В. Ворсобин:
— Наш народ, действительно, очень тонко чувствует фальшь, если бы он освистывал все, что фальшиво, то все наше телевидение бы тонуло в свистах. И в конце концов после этого матча должна была быть полностью освистана вся наша российская сборная. Потому что, если сравнивать футбол с каким-нибудь органным концертом, то наша сборная не попадала ни в одну ноту. И так сфальшивила. Но при этом я особого свиста в адрес нашей сборной не заметил.
Н. Стариков:
— Добрые у нас болельщики, которые очень комплиментарны к сборной, которая должна, просто исходя из того, что в великой России не найти сборную команду по футболу, должна играть лучше. Я уж не говорю о тех окладах, которые они получают. Владимир Семенович Высоцкий еще писал об этом: «А футболисты – до лучших дней».
Когда вы меня спрашиваете, почему я хоккейный болельщик больше, ну вот отчасти поэтому. Мне каждый раз неудобно за нашу сборную по футболу. А мне нравится болеть тогда, когда я разделяю радость победы, а не пытаюсь объяснить себе, почему в очередной раз наши футболисты за очень большие деньги расстроили десятки миллионов наших болельщиков.
В. Ворсобин:
— Не вовремя мы вспомнили российскую сборную по хоккею. Сфальшивили они в матче с Канадой тоже знатно. А может быть, даже более трагично, чем наши с Бельгией. Наши хотя бы имеют шансы побороться в будущем. А то, что сотворила российская сборная по хоккею со студентами из Канады, это, конечно, было очень печально.
Н. Стариков:
— Конечно, проблемы существуют. Но я, наверное, был бы счастлив, условно, если бы сборная России по футболу проигрывала исключительно бразильцам. А у всех остальных она бы выигрывала. Мне кажется, это был бы большой шаг вперед, по сравнению с этим. Но я не вижу здесь никакой политики. Бельгиец, забивший нам голы, наверное, забил их потому, что ему дали эту возможность. И потому, что он умеет играть в футбол. А не потому, что российские болельщики свистели сборной Бельгии. Не надо связывать то, что между собой совершенно не связано.
В. Ворсобин:
— Коль вы задели снова эту тему, я вам скажу, что, как болельщик ЦСКА, вы в «Зените» южноафриканцев долго не принимали. «Зенит» у нас такой очень правый, полунацистский в свое время был клуб. Потому что вы принципиально не принимали…
Н. Стариков:
— Сразу останавливаю! Прекратите!
В. Ворсобин:
— Ну подождите. Я из болельщицкой среды. Я помню историю, когда вы не принимали принципиально ни одного чернокожего.
Н. Стариков:
— Прекратите оскорблять «Зенит». Вы болеете за другую команду.
В. Ворсобин:
— С недавних пор вы перестали быть ультраправым клубом, вы стали принимать в свои ряды чернокожих футболистов. Но я болельщик ЦСКА, и те чернокожие футболисты давали интервью, когда они первыми оказались, Вагнер Лав, Карвальо, другие, они говорили, что наши болельщики вполне себе расистски настроенные. Им даже доставалось от болельщиков собственных клубов.
Этот свист на стадионах, когда он не вызвал никакими оскорбительными действиями, ничего не было против ни России, ни болельщиков, этот свист – плохой признак бескультурья наших людей, которые собираются на стадионах. Если они с чем-то не согласны, это дело бельгийцев и их совести. В конце концов, никто не заставляет нашу российскую сборную преклонять колено. А с культурой нашего боления надо что-то делать.
Н. Стариков:
— Футбол – это одна из самых демократических игр в мире. У каждого болельщика в отдельности есть свое мнение по ряду вопросов, в том числе политических. И у фанатской общественности есть некое общее мнение. Поэтому не надо им отказывать в том выражении, которое они считают для себя приемлемым. Это определенная субкультура, там собираются взрослые, состоявшиеся мужчины, молодежь. И вот они каким-то образом выражают. Им это не нравится. Не надо тащить политику в футбол.
УЕФА тоже очень такая лукавая организация. С одной стороны, никакой политики. А с другой стороны, знаете, они осуждают нашивки, надписи на футбольной сборной Украины не за то, что они нацистские, а за то, что они политические. А преклонение колена – это тоже политика. Пусть в Америке преклоняют колено. Хотя тоже, по мне, глупость какая-то несусветная. Никому от этого легче не становится. Это опять фальшь. Они считают, что если они один раз извинились, то в Канаде изымали детей у аборигенов в течение ста лет, исчезло четыре тысячи детей. Нашли останки 215 детей. Их убили. Черт знает что с ними там творили. Все, извинились. И как бы, знаете, проблема закончена. А по закону забирали всех детей у всех индейцев. Никуда в другое место ребенку пойти. И родители, прошедшие через этот ад, знали, что будет с их детьми, но были обязаны их туда отдать. Это такое англосаксонское лицемерие.
В. Ворсобин:
— Я боюсь, что мы свой менталитет сейчас напяливаем как сову на глобус на чужие народы. Они хотя бы дошли сейчас до такой стадии, при которой они оглядываются в ужасе назад и имеют в себе силы пытаться как-то извиняться за это, каким-то образом примирить себя с этим ужасом, хотя бы в виде извинения. Они хотят прощения. По крайней мере, государство их к этому как-то приспосабливает.
У нас не за что извиняться. Мы никогда ни за что не извиняемся. У нас тысячелетняя история побед и прекрасной жизни, честной и богобоязненной. И мы на этом будем стоять. Это разная философия.
Н. Стариков:
— Когда американцы извинились за Хиросиму и Нагасаки?
В. Ворсобин:
— Я думаю, что до этого дело дойдет когда-нибудь.
Н. Стариков:
— Никогда не дойдет. Потому что они занимаются лукавством. И никогда не извиняются за реальные преступления, которые совершили.
В. Ворсобин:
— Николай, вы хотите что-то добавить по теме коленопреклонения?
Н. Стариков:
— Да, хочу добавить. Англосаксы это самая политически лукавая нация на нашей планете, которая выработала принципы манипулирования своим населением, населением других государств на протяжении веков. Поэтому вы, пожалуйста, как человек взрослый и опытный не попадайтесь на их удочки. Вот это всё коленопреклонение не имеет ничего общего с изменением их политики. Они решили, что им надо стать хорошими, не потому что совесть их замучила, а потому что в Советском Союзе все люди были равны, и на фоне Советского Союза их англосаксонские государства выглядели просто мракобесными средневековыми какими-то каганатами. Поэтому они и Индию отпустили после Второй мировой войны, разделив ее на части, столкнув между собой народ. А потом стали строить общество, в котором чернокожие вроде как равны белокожим. И этот процесс у них занял практически 20 лет. То есть в середине 60-х годов это равенство как-то стало реальным.
В. Ворсобин:
— Но они идут вперед.
Н. Стариков:
— Они идут туда, где мы находимся уже давным-давно. Мы их обогнали не только в космосе, но и в социальном строительстве. Вот как только мы ослабли, обратите внимание, сразу началось сворачивание всеобщего процветания, которое сегодня продолжается. Но сегодня их Китай еще сдерживает, и опять-таки, восстанавливающаяся Россия. Но проблем много…
В. Ворсобин:
— Переходим к следующей теме. Просто я хочу добавить, что я с вами согласен. Потому что это же левый тренд, и нынешнего президента США называют чуть ли не коммунистом.
Н. Стариков:
— Это тоже лукавство.
В. Ворсобин:
— И Европа, и Америка, там идет левый уклон. Действительно, СССР был коммунистической страной, и многое они перенимают, но, мне кажется, не потому, что на фоне нас они хотят быть хорошими, это наша чисто провинциальная история, мы хотим быть хорошими на фоне кого-то, а их это не волнует. Это просто цивилизация, человечество развивается, начинает примиряться с прошлым. Это им нужно. Я не думаю, что мировое правительство вдруг издало указ о пересмотре какой-то своей политики. Нет, внутри общества созрело это желание быть хорошими, как вы говорите. И это, по-моему, здорово.
Н. Стариков:
— Да ничего хорошего. Потому что все это лукавое. Так же как вы говорите, что Байден – левый. Знаете, если он левый, то я – Папа Римский.
В. Ворсобин:
— Все познается в сравнении. Смотря с кем сравнивать. С Трампом – он точно левый.
Давайте вернемся к еще одной левой теме. Левой – не в смысле плохой, а ближе к людям труда. В интересную ситуацию попал Владимир Путин. Каждый раз, когда идет речь о зарплате россиян, у Владимира Путина возникает некое недоумение и удивление. Так, во время встречи с Александром Бондаренко (это тракторист из Общества ограниченной ответственности им. Кирова Ростовской области, он получил 12 июня из рук президента, я так понимаю, звание Героя Труда) Путин поинтересовался, какая у него зарплата. И когда узнал, что он получает 24 тысячи рублей, Владимир Путин сказал, что это маловато, честно говоря. На это Герой Труда ответил, что работникам хватает, добавив, что во время сезонных работ они могут получить аж 70 тысяч в месяц. Я надеюсь, что Владимир Путин не утешился этой цифрой и все-таки понимает, что это гигантская проблема – нищета тех, кто выкалывает. Это в России общепринято.
Н. Стариков:
— Судя по всему, раньше то, о чем вы говорите, называли очковтирательством. В том смысле, что некие данные подгоняли до красивого какого-то образца, который докладывали руководству. Путин очень часто говорит об увеличении заработной платы, о необходимости этого, принимаются какие-то решения, но они реализуются так, что реально люди денег не получают. Мне часто пишут люди, которые в результате индексации начали получать меньше денег. Потому что там такие хитрые леса растут, в которых запутаться можно очень просто.
Из этого есть два выхода. Вопрос первый. Нужно просто законодательно увеличить минимальный размер оплаты труда в России. Мы считаем, что это должна быть 31 тысяча рублей. Ровно такой же должна быть минимальная пенсия. Тогда уже этого позорного оклада в 22 тысячи просто не было бы. Это первый путь, мне кажется, он правильный. То есть государство как один из основных игроков в экономике должно задавать не только правила игры, но и уровень заработных плат. Частный сектор наш, малый и средний бизнес, к этому будет вынужден просто подтянуться. И сразу у нас увеличится и сбор налогов всех мастей, и спрос, и т.д.
Есть другой способ, который на минувшей неделе озвучил один из министров, Марат Хуснуллин, который сказал примерно следующее. Что в России люди не хотят работать за 12 тысяч рублей, и поэтому мы будем вновь завозить гастарбайтеров, которые готовы работать за 12 тысяч, а иначе вырастет себестоимость строительства на московских стройках.
В. Ворсобин:
— По-моему, полтора миллиона мигрантов он пригрозил привезти.
Н. Стариков:
— Вместо того, чтобы платить больше своим гражданам, и это приведет к решению демографических проблем, к увеличению спроса, к тому, чтобы эти деньги работали в экономике России (в общем, плюсов масса), некоторые министры считают, что нужно завезти гастарбайтеров, потому что они бесправные, потому что они по-русски не разговаривают, потому что у них нет профсоюза и потому что с ними можно обращаться черт знает как. Это что за подход такой? Это безобразие какое-то. При таком подходе, если он будет масштабирован на все наше государство, у нас никогда не будет нормального уровня заработных плат. Поэтому первый путь – увеличение заработной платы – должен поддерживаться и развиваться. Второй путь – снижение и сдерживание доходов населения путем завоза другого населения – ну, этому надо ставить законодательные препоны. Так что перед нами вот такая развилочка. Вы с кем, друзья народа, как говорил когда-то Владимир Ильич Ленин? Вы, Владимир Ворсобин, с кем, с первым путем или со вторым?
В. Ворсобин:
— Я сейчас слушаю вас и думаю о другом Владимире – Владимире Владимировиче. Вы про Хуснуллина сказали, про правительство сказали, а я все время удивляюсь, когда Владимир Путин говорит о деньгах. У меня такое ощущение, он живет все-таки в некотором информационном аквариуме, куда тяжело поступает правильная, точная информация. Вот отсюда и удивление главы государства. Ведь он удивляется каждый раз, когда ему говорят, сколько реально получают люди. Николай, вам не кажется, что есть еще одна беда, и она касается не только этой темы? Коль у нас монархия по сути своей, то очень важно, чтобы монарх знал реальность, которая именно в глубинке у нас происходит. Вы правильно сказали, очковтирательство. А очковтирательство – это когда чиновники замыливают глаз высокому начальству. Как с этим быть?
Н. Стариков:
— Давайте отдадим должное Путину, он старается при каждой встрече с народом получить еще информацию. Поэтому мы очень часто имеем такой повод для обсуждения, как сегодня, когда во время прямого эфира либо встреч с населением он задает эти вопросы, спрашивает, именно потому, что знает, что очковтирательство, увы, никуда не девается ни при какой власти. Оно было при Советском Союзе, оно было при царях, оно и сегодня есть, и, увы, будет завтра. Вопрос в его масштабах и в том, как это, что называется, выкорчевывается, какие решения принимаются. Вот когда министр правительства делает подобные заявления, то мне кажется, что правительство должно на это реагировать очень и очень строго.
В. Ворсобин:
— Николай, простите, но при встрече с Рахмоном, президентом Таджикистана, Владимир Путин практически полностью повторил точку зрения министра, он тоже заявил, что у нас мало рабочих рук, недостает рабочих рук в строительстве, поэтому они с Рахмоном говорили конкретно про эти дела. То есть Владимир Путин – адепт той идеи, которую сейчас вы пытаетесь критиковать.
Н. Стариков:
— Знаете, Владимир, иногда я хочу вас спросить. Вы так притворяетесь или вы действительно искренни? Вот смотрите, встречается президент России с президентом Таджикистана. Над Таджикистаном сгущаются геополитические тучи. Американцы уходят, не уходят из Афганистана, но они разворошат этот регион до состояния Ближнего Востока. В этой ситуации России нужна стабильность в этом регионе, потому что нашим солдатам там, не дай бог, придется просто воевать с наступающим хаосом из Афганистана. Что нужно говорить президенту Таджикистана в этот момент, что нам нужно обещать ему?
В. Ворсобин:
— Николай, если вы еще продолжите в таком же духе, я в итоге заподозрю вас, что вы хотите обвинить Владимира Путина в том, что он торгует нашими внутренними национальными интересами, конкретно интересами обычных людей. То есть, для того чтобы соблюсти какие-то свои интересы в Таджикистане, он полтора миллиона таджиков берет к себе. При этом наши люди лишаются от этого работы или снижаются их зарплаты, потому что они сбивают зарплаты. Вы хотите сказать, что Владимир Путин, таким образом, торгует нашими работягами, их зарплатами ради какого-то внешнеполитического интереса и борьбы США на таджикском фронте?
Н. Стариков:
— Владимир, есть хороший способ – сначала дослушать, а потом делать выводы. Если вы будете делать выводы, не дослушав, вы сделаете неверные выводы, как и в этот раз. Во-первых, у президента нет никаких своих целей в Таджикистане. У президента есть цель отстоять интересы России. Поэтому мы Таджикистану говорим то, что нужно Таджикистану: мы готовы принимать ваших людей в качестве рабочих. А вот здесь начинается самое главное. Первый и второй путь могут быть соблюдены. Нужно поднять минимальную заработную плату в России и приглашать гастарбайтеров, если они согласятся и останутся места. То есть первично русских всех устроить на работу с высокой зарплатой. Это никак не противоречит, первое и второе.
В. Ворсобин:
— На смену у нас идет еще более горячая тема.
Н. Стариков:
— Саммит НАТО. Точнее, мне слово «саммит» не нравится. Встреча руководства НАТО, которая происходит таким большим кустом. «Большая семерка», НАТО, ЕС – все перемешалось. Единственное, что спасает Байдена, то, что люди там одни и те же практически. Кочуют с одного места на другое. И вот генсек НАТО Йенс Столтенберг говорит: на этой встрече будут наконец-то приняты решения в отношении Китая. Смотрю на карту и думаю: где же Китай? Кому же из НАТО он угрожает? Не нахожу. И тогда мне становится понятно, что все то, что мы с вами говорили, что вся вот эта суета, все эти встречи, все это сколачивание коалиции направлено на антикитайское направление, да, так оно и есть. Впервые североатлантический альянс своим военным противником готов назвать Китай. В этом новшество очень и очень большое. Но из этого вытекают еще интересные исторические выводы, которые я хотел с вами обсудить.
14 июня 1783 года был заложен город Севастополь – крепость, краса и гордость, патриотическая столица России. Почему это произошло ни раньше, ни позже, а именно в этот период? В тот момент произошло воссоединение России и Крыма. Крым вернулся первый раз в родную гавань – в Российскую империю. И что интересно, произошло это в тот момент, когда основные мировые игроки, тогда это были Великобритания и Франция, занялись друг другом. Началась борьба американских колоний за независимость. В войну на стороне американцев вступила Франция, а следом за ней – Испания. И заварилась такая большая мировая каша. Вот на ее фоне Россия присоединила Крым к себе. И никто вроде как бы занятый друг другом не протестовал. Как только эта каша закончилась, через несколько лет турки попытались высадиться в Крыму и изменить ситуацию. Как мы знаем, ничего у них не получилось.
Так вот, сегодня, когда НАТО официально назовет, уже практически назвало Китай своим главным не только экономическим, но военным противником, складывается уникальная ситуация, когда наши враги, наши партнеры, называйте их как хотите, опять заняты друг другом. Это значит, что у нас могут быть развязаны руки для тех действий, которые сегодня мы осуществить не можем. Потому что они все пристально за нами смотрят.
В. Ворсобин:
— Какие действия?
Н. Стариков:
— Воссоединение разорванных частей нашего великого народа. Вы, наверное, забыли, что русский народ – крупнейший разделенный народ в мире, если не считать китайского народа. По крайней мере, в Европе-то точно это только мы. Так что вот, русские у нас…
В. Ворсобин:
— И что, вы сейчас в эфире грозите, нечаянно, видимо, всем нашим республикам сразу? Или все-таки давайте смягчим и выделим конкретных? На такие заявления очень остро реагирует Казахстан, Узбекистан, я слышал про это. Многие другие республики. Прибалтика. Вы на какие кусочки в итоге посматриваете?
Н. Стариков:
— Хорошее уточнение. Я хочу сказать, что я случайно слов не произношу. Я как-то думаю и вам рекомендую, прежде чем слова произносить. Лозунг и слова «воссоединение русского народа» никого пугать не должны. Кроме тех людей в сегодняшнем киевском руководстве, которые пытаются русское имя вымарать с территории исконного проживания русского народа. Ведь если свести ситуацию к реалиям в сегодняшней Украине, там проживают, грубо говоря, два народа. Первый народ – это русские. Второй – это галицийцы, которые забыли, что они русские, углубились, поглощены проектом, который создала австро-венгерская разведка во второй половине XIX века, под названием Украина. И вот там эта борьба происходит.
Но подавляющее большинство живущих там – это русские люди. Различных национальностей. Поэтому вопрос воссоединения геополитического пространства и народа – это самый насущный вопрос для России.
В. Ворсобин:
— Только Украина? Или что-то еще?
Н. Стариков:
— Владимир, вы хотите, чтобы мы сейчас в прямом эфире тут набросали какие-то планы? Воссоединение русского народа.
В. Ворсобин:
— Давайте я сейчас перечислю территории, где очень большая часть русского населения. Северный Казахстан, Северная Киргизия, там часть районов населена русскими. Есть Белоруссия, которая наполовину заселена русскими, даже белорусы считают себя русскими. Есть часть Эстонии – Нарва и так далее, которая заселена русскими. Если мы приходим к такому варианту, или есть еще какие-то дополнительные опции, по которым мы будем выбирать эти куски?
Н. Стариков:
— Я вам сказал, что основные проблемы сегодня сосредоточены на Украине. Это ключ к дальнейшему развитию нашего народа. Что касается Казахстана, Киргизии, это все страны, входящие в состава Евразийского Союза. Поэтому вопросы, если у нас есть по русскому языку и русским, мы должны начинать решать в рамках Евразийского Союза. Поэтому первым шагом нужно, чтобы к Евразийскому Союзу, к Таможенному Союзу, к Союзному государству России и Белоруссии присоединилась Украина. Вы понимаете, что сегодня это очень маловероятное событие.
В. Ворсобин:
— Даже социологически оно маловероятно. Если вы просто попробуете устроить референдум или какое-то голосование по поводу этого, я думаю, что вы получите просто расколотую страну. И что мы будем с этим делать?
Н. Стариков:
— Если бы вы в 1943 году провели референдум каким-то чудом на территории Третьего Рейха, я уверяю вас, что, наверное, большинство проголосовало бы за существование Третьего Рейха. Но это не значит, что в 1945-м данные того же самого референдума выглядели бы точно так же.
В. Ворсобин:
— Но дело в том, что мы воевали с рейхом. С Украиной официальной войны нет. Мы признаем Украину, мы признаем власть Украины. И это все официально. Я не понимаю, при чем здесь рейх и отношения с соседней страной?
Н. Стариков:
— Потому что русских так активно старались стереть с карты мира за последнее тысячелетие только в рамках Третьего Рейха. Это были самые большие усилия. И сегодня – на территории Украины. Это цинизм высочайшего уровня. На территории исконного проживания русского народа русский народ не является коренным. Это кому сказать – смешно. Если бы это не было, конечно, так страшно. Так что вот это давайте не будем забывать.
В. Ворсобин:
— То есть общее ваше мнение, что сейчас пришло то время, когда НАТО занялось плотно Китаем, и это тот промежуток времени, очень для нас удобный, чтобы наконец-то решить все вопросы на нашем бывшем советском пространстве. Я так понимаю, и с помощью военной силы тоже?
Н. Стариков:
— Это вы сказали насчет военной силы. Я говорил о воссоединении русского народа. Вот этот вопрос…
В. Ворсобин:
— А какие шаги не позволительны сейчас?
Н. Стариков:
— Вы сказали о юридическом признании киевского режима. Это, действительно, было сделано. Думаю, что для этого были определенные основания, размышления. Но я думаю, что Россия может и отказаться от признания тех, кто находится в Киеве, в качестве законных властей государства под названием Украина. Мне кажется очень перспективным такое направление дипломатии, если бы Россия не просто признала независимость ДНР и ЛНР, а признала именно их законными наследниками того государства, которое было разрушено в государственном перевороте в феврале 2014 года. Именно в Донецке и Луганске находится легитимная власть государства, которое сегодня называется Украина. Название можно корректировать.
Вот такая позиция мне кажется очень перспективной и правильной – отозвать признание киевского режима, признать законной властью этого государства тех людей, которые кровь проливали за то, чтобы говорить по-русски. И за то, чтобы каждый человек на территории Украины имел возможность говорить на том языке, который ему близок и является его родным. Заметьте, никто в Донецке и Луганске не запрещает украинский язык, не запрещает изучение украинской культуры. Говорите на чем хотите. Я был многократно на Донбассе. Если вы выйдете и начнете говорить на украинском языке, никто не будет к вам приставать или морду вам там бить. Говорите как хотите.
В. Ворсобин:
— Я вас очень внимательно слушаю. И это ваше мнение, пожалуйста. Просто вы не учитываете интересы большинства людей в Украине. Вы даже считаете, что если большая часть населения думает не так, как вы, то это зомбирование, пропаганда, мы их переучим. Вы думаете насчет Украины как будущий агрессор, оккупант. Вы, по сути, говорите языком войны. И гражданское население, которое не согласно будет с вами, вы не ставите в расчет, на войне все средства хороши, как вы сказали, рейх. Когда мы вошли в Германию, мы же не стали проводить референдум по поводу того, согласны ли они, чтобы вошли в Германию, или нет. Так же вы поступаете с украинцами. Или с теми, кто является гражданами России.
Но я замечу, что часть граждан Украины этнические русские, это большая часть, они солидарны с украинцами по поводу своего ощущения незалежности, независимости и нежелания того, о чем вы говорите. Куда вы этих людей денете? Почему вы так сверху смотрите на их убеждения и желания?
Н. Стариков:
— Вы как-то, видимо, запутались в сторонах света, что ли. Сверху, снизу. Тоже все путаете. Потому что говорите совершенно странные вещи. Я считаю людей, которые живут на территории государства Украина, со мной одним народом. Невозможно оккупировать самого себя. Я давно говорил и еще раз повторю, если вы забыли к сегодняшнему эфиру, что Россия должна выдать российское гражданство подавляющему большинству людей, которые проживают на территории государства Украина. Не выдавать только тем, кто не хочет его брать, кто является нацистом, преступником, у кого фамилия Зеленский или Порошенко вместе с фамилией Саакашвили. Вот эти, конечно, не заслужили.
В. Ворсобин:
— Мы с темы Севастополя и Китая перешли на тему больной Украины. Николай, вы говорите, что сейчас НАТО занято Китаем, и это хорошее время… А дальше начинаются загадки. Хорошее время для чего?
Н. Стариков:
— Для воссоединения русского…
В. Ворсобин:
— Пока мировые державы, как это было 200 лет назад, отвлеклись от Севастополя и т.д., и мы там всё начали делать, то и здесь они отвлекутся от Украины, займутся Китаем, и тут мы… Тут вы, Николай, говорите о воссоединении. И упорно не хотите говорить о том, что воссоединение в российской истории часто происходит с помощью оружия.
Н. Стариков:
— Вы лукавите. Вы вспомнили о том, как Крым воссоединился с Россией первый раз, при Екатерине II. Вопрос. Вы сказали, что все происходит вооруженным путем. Это что за война такая была в 1783 году, при Екатерине? Какая там война была с Крымом, когда Крым вошел в состав России?
В. Ворсобин:
— Там крымских турок выбили, крымских татар. Там тоже было не мирное воссоединение.
Н. Стариков:
— В 1783 году Екатерина II издала указ о вхождении Крыма в состав России. На этом боевые действия, которых не было, и закончились. Через несколько лет, когда закончилась война франко-английская, в которой Америка получила независимость, турки попытались вооруженным путем высадиться в Крыму и отбить всё. Если я не ошибаюсь, как раз товарищ Кутузов тогда глаз свой потерял, а Суворов отбил турецкий десант у Кинбурна и т.д. Воссоединение было мирным, а вот дальше опять началось нападение со стороны наших соседей. Поэтому воссоединение всегда происходит мирным путем. Вспомните товарища Сталина…
В. Ворсобин:
— С крымскими татарами мы мирно воссоединились? Ну, Николай, да ладно вам. С крымскими татарами мы воевали всю свою историю практически.
Н. Стариков:
— Вот смотрите, разница между Ворсобиным и Екатериной II. Она не только, что называется, половая, она в подходе. Екатерина II выпускает указ о вхождении Крыма в состав России. Второе. Она немедленно создает сотню конвоя, состоящую из крымских татар. И она тем самым показывает, что не боится их, она их считает своими подданными. И никаких волнений с тех пор до революции 1917 года, даже до 18-го, в Крыму не было.
В. Ворсобин:
— Что же Сталин-то их тогда репатриировал?
Н. Стариков:
— Прошло 50 лет, началась Крымская война, англичане и французы высадились. Крымские татары были лояльны российскому государству. Это первый факт. Дальше любят рассказывать об Иване Грозном, который подчинил Казань, и пытаются сейчас некоторые экстремисты сеять рознь между русскими и татарами, которые уже давно там переженились все друг на друге (и слава богу). Напомню, присоединение Казанского и Астраханского ханства к России (это середина XVI века – начало XVII века). Грубо говоря, через 50 лет начинается Смута на территории России. Ничего не происходит. Казанское царство, татары не пытаются отсоединиться от России, с поляками, шведами не объединяются. Поэтому, для того чтобы произошли такие серьезнейшие внутренние потрясения, мы должны просто невероятно ослабнуть. Будем сильными – все будут нам лояльны, все будет у нас хорошо и никогда больше не будет гражданской войны.
В. Ворсобин:
— Николай, я понял вас. Знаете, очень тяжело вас вытаскивать на прямые ответы. Давайте перейдем к другой теме. Я предлагаю поговорить о более насущном. Встреча Путина и Байдена – это вроде бы встреча для каких-то договоренностей, каких-то компромиссов. Вообще-то, переговоры бессмысленны, если там не будет никакого компромисса. Какая точка компромисса здесь возможна, что может предложить нам Америка, а что можем предложить ей мы, как вы думаете, Николай?
Н. Стариков:
— Есть слово «можем», а есть слово «хочет». Америка ничего не хочет нам предложить, поэтому компромисс невозможен. Америка хочет, чтобы мы на ее условиях вступили в ее антикитайскую коалицию, в итоге которой будет не украино-российская война (они нам скажут, что этой войны не будет), а будет война российско-китайская. Вот нас такой сценарий ровно так же не устраивает. Поэтому никаких договоренностей не будет, все признаки этого уже есть, но это не значит, что не надо встречаться. Встречаться надо, надо общаться, но сдавать свои позиции не надо. Общение ради того, чтобы договориться путем сдачи своих позиций – это горбачевщина чистой воды. Вот такой горбачевщины в нашем МИДе сегодня нет, в высших эшелонах власти тоже нет, и это очень хорошо. И такого не должно быть и дальше.
В. Ворсобин:
— А зачем встречаться, Николай? Если люди не хотят договариваться, зачем они общаются друг с другом? Тем более что они обижены друг на друга – один сказал про другого, что он убийства, второй – что он старый паралитик и т.д. Зачем они встречаются, если не захотят помириться? А если они захотят помириться, значит, они должны что-то предложить друг другу. А по-вашему, получается, что им и предложить нечего.
Н. Стариков:
— Во-первых, оскорбления – это конек англосаксонских западных политиков. Путин подчеркнуто вежлив ко всем, так что он никогда никого никаким паралитиком не называл и называть не будет, у него этой выдержанности можно поучиться. Это первое.
Второе. Руководители стран встречаются и обсуждают вопросы. Ну, пусть США пойдут нам на уступки, покажут гибкость дипломатии. Ради того, чтобы встретиться с ними, почему бы не потратить определенное количество времени? Собственно говоря, одна из важнейших задач руководства страны (в первую очередь президента) – внешняя политика, встречи с другими президентами. Так что встречаться обязательно надо, но мы-то с вами можем трезво и спокойно обсудить перспективы. Я перспектив договоренностей сегодня не вижу.
В. Ворсобин:
— Николай, а уже уступки идут со стороны США. Пожалуйста, «Северный поток». По сути, это уступка. Я понимаю, вы скажете, что она вынужденная, что его почти достроили, и мы поставили их в такое положение, что им нужно как-то отходить, но все равно это было уменьшение эскалации. По сути, первый шаг Америкой был сделан. И, может быть, Николай, мы в рукаве держим свой шаг. Понятно, что мы придем с какой-то заготовкой на эти переговоры. Владимир Путин наверняка предложит компромисс. Но сейчас, перед переговорами, говорить о компромиссах – это малодушие. Мне очень жаль, что сейчас мы достигли такого пика в отношениях с Западом, что говорить вообще о компромиссах и взаимных уступках – это почти сродни предательству. Вы заметьте, куда мы катимся, если мы не хотим друг другу ничего уступать.
Н. Стариков:
— Компромиссы возможны, но они должны быть взаимные. Никаких односторонних уступок.
В. Ворсобин:
— Никто не говорит про односторонние. Вот когда идешь на рынок, ты торгуешься. Понятно, что ты отдаешь деньги за товар, но за хорошую цену.
Н. Стариков:
— Нет такой цены, за которую можно было бы отдать Советский Союз.
