Кричи, петух, тайник заветов,
Где каждый стих неизречён,
Когда звезда в сплетенье веток
Горит рождественской свечой.
Из этого четверостишия Александра Проханова разросся новый роман автора. Трижды возгласил алектор – и современный человек отрёкся от чего-то очень важного, драгоценного в самом себе. Золотой петушок «шевельнулся, встрепенулся», со своей вершины посмотрел во все стороны света, заглянул за горизонт, увидел надвигающегося врага, беду грядущего века. Петух, сокрытый в подполе русской избы от зимней стужи, остановил на авторе тревожный глаз – в его глубине мелькнула тайна мироздания…
Герой романа «Тайник заветов» — Иван Алексеевич Мартынов – историк, специалист по раннему периоду большевизма. Не только в имени, но и в естестве его есть что-то бунинское: во всём он ловит «лёгкое дыхание», душа его находит отдохновение «меж колосьев и трав». Он ощущает, что есть в мире нечто такое, что не может вместить в себя быстротечная человеческая жизнь. Человек временем обижен: тайна велика, а срок, отпущенный на её постижение, не соизмерим с этой величиной — только сделаешь шаг, а век твой уже истёк.
Отсюда интерес героя к ранней советской поре, к её жажде ускорить движение, продлить жизнь, превратить человека в могучего великана, чтобы он распахнул запертую дверь, вошёл в тайник заветов, не остановился в неведении на пороге. Великие свершения требуют адамовой долготы дней. Этим объясняется стремление первых большевиков к бессмертию, к земному воскрешению почивших, на что работали целые научные институты, ради чего привлекался разнородный мистический опыт.
Получив доступ к секретным архивам, Мартынов узнаёт, что большевики имели особый источник преображающей энергии – Тунгусский метеорит. Распиленный учёными на фрагменты и привезённый в Москву, он творил чудеса: от прикосновения к метеорным камням физики совершали революционные открытия, поэты писали небывалые стихи, воины становились неодолимыми. Этими камнями вымостили Красную площадь – и советская цивилизация, превратившись в реактор новых смыслов, вот-вот должна была открыть человечеству путь к преображению. Но после смерти Сталина метеорные камни на Красной площади заменили обычными булыжниками, а чудодейственные с секретного склада были украдены.
Мартынов задаётся целью разыскать камни, уповая на то, что их преобразующая сила возродит Россию, вернёт ей былое величие, утолит извечное русское чаяние бессмертия. В своих поисках он знакомится с Марией Гонкур – сотрудницей лаборатории трансгуманизма – которая вербует новых клиентов, желающих жизни вечной. Ивану Алексеевичу кажется, что он нашёл в Марии единомышленника, кажется, что лаборатория трансгуманизма с её медицинскими, кибернетическими и магическими возможностями – это современное продолжение большевистских идей о бессмертии. Ивана Алексеевича поражает мысль Марии о том, что смерть угодна Богу: «Смерть – главное содержание жизни. Смерть задумана Творцом, чтобы сотворённый Им мир продолжал меняться, обретал всё новые формы и божественное творчество не прекращалось».
Героя поражает и сама Мария: удивительная, обворожительная, она похожа одновременно на всех красавиц мира, она прожила десятки жизней в разных эпохах. Она Лиля Брик, Лени Рифеншталь, принцесса Диана. Она первая любовь Ивана Алексеевича из далёкой юности. Она Венера, рождённая из морской раковины на картине Боттичелли и «Матерь мира» — повелительница трёх лун — Николая Рериха. Мария – «вечная женственность». Она творит особую «музыку сфер», от её прикосновений рождаются такие мелодии, такие «поэмы экстаза», до которых не дотянулся даже Скрябин. Влекомый этой музыкой, как дудочкой Нильса, Мартынов следует за Марией.
В их поисках бессмертников перед Иваном Алексеевичем поставлена конкретная задача: выдавать себя за воскресшего и, рождая поэтические образы и таинственные символы, рассказывать о своём постижении неземных миров. Фантазийное слово неожиданно оказывается настолько явственным, что сам мифотворец уже готов воспринять его как реальность: он то ли тихий ангел, то ли дух изгнанья, но ему ведома судьба каждого узренного.
В захватывающих и опасных поездках с Марией, в кругу новых знакомцев Мартынов осознаёт, что главный вопрос для человека не в «чём смысл жизни?», а «в чём смысл бессмертия?», «ради чего ты хочешь жить вечно?» Олигарх – ради гедонизма и власти. Генерал – ради тщеславия: «принять участие во всех войнах и победить в них». Учёный-астрофизик грезит о полёте на Марс и рассуждает о всепобеждающей силе Любви во Вселенной, а на самом деле жаждет вернуть себе, как доктор Фауст, былую молодость и красоту. Президент Белоруссии Лу желает пережить врагов и союзников и станцевать на их могилах. Оппозиционер Аристарх Нагульный – разоблачить всех коррупционеров, даже муравьёв, в среде которых он заприметил отступление от демократических норм. Игумен монастыря порывается воскресить технологиями трансгуманизма почившего монаха, чтобы явить православным чудо.
Так, всеми претендентами на воскрешение и вечную жизнь движет не большевистская жажда преображения, не русская мечта, а грех. И потому всё, что прозревают они в процессе воскрешения, то грядущее, которое открывается им, подобно второй смерти. Олигарх видит восторжествовавший панмонголизм: китайцев, заполонивших не только всю планету, но и всю Вселенную, и лишь на её задворках сохранилось небольшое гетто запуганных русских. Генералу открывается новая война между сверхдержавами, но уже бесконечная во времени и в пространстве, где театр военных действий опалил все планеты солнечной системы. Астрофизик поражён рождением новых галактик, явлением нового райского сада, но и туда добирается змий, но и туда проникает первородный грех, но и там попускаются старость и уродство. Президент Лу – генсек Александр IV, помазанный на царство в константинопольской Святой Софии, правитель евразийской империи — разорван необъятным властным пространством. Монах попадает в мир победившего негритюда, где Адам – негр, автор Теории относительности – негр, первый человек в Космосе – негр; где от последних белых избавляются лёгким удушающим приёмом, где все полотна в галереях мира вытеснил «Чёрный квадрат». Оппозиционер очутился в алхимической лаборатории, производящей людей без души, порождающей кричащую пустоту.
Такой лабораторией и является схрон трансгуманистов. Всё, что увидели воскрешённые, не вмещается ни в сознание, ни в сердца, ни в глаза их, а значит, надо освободить место, изъяв из человеческой природы что-то отныне лишнее – душу. Теперь тело — пустой кувшин, который можно заполнять чем угодно, тимпан, из которого можно извлекать потребные трансгуманистам звуки. Но пустота бездушия не заполнима ничем, это чёрная дыра, разъятая в человеке. Без души человек подобен персти земной, в которую Творец не вдунул жизнь. Весь человек, целиком, превращается в пустоту, становится носителем пустоты: его глаза мертвы, слова бесцветны, дела бесплодны. Воскрешённый трансгуманистами по велению греха человек множит в мире пустоту, заражает всех вирусом пустоты, убивает всё живое.
Мартынов понимает: если принять, что смерть угодна Богу, то бессмертие станет угодно дьяволу. Лаборатория, которой служит Мария – фабрика дьявольского бессмертия, генератор пустоты, морока и ужаса. В ней всюду висят таблички с надписями: «Смерть прожить – не поле перейти», «Смерть моя, иль ты приснилась мне?», «Сестра моя – смерть».
Эмблема лаборатории – серебряная белка, что скачет по древу жизни с одной эволюционной ветки на другую, грызёт людей будто орешки, вынимает из них изумруд души. Её заветная цель – запрыгнуть на ту ветку, где «не люди отбрасывают тени, а тени отбрасывают людей», где воцарится вечная смерть, где Россия – Душа мира – обратится в Бездушие мира, где солнце России закроют чёрным квадратом.
На чёрных квадратах происходят воскрешения в лаборатории трансгуманизма. Эти чёрные квадраты и есть метеорные камни, которые искал Мартынов, но здесь их превратили в надгробные плиты для русского человека, русской мечты, русской души: «Мы торопимся успеть до того, когда грянет беда. Человечество начнёт исчезать, как исчезли мамонты и динозавры. Мы создаём людей, которые переживут катастрофу и продолжат род людской. Мы делаем это не от себя, не по прихоти. Нам поручило эту работу само человечество. Мы выстраданы человечеством, которое вот-вот исчезнет. Но не исчезнет, потому что мы создаём людей, стойких к ужасным переменам». Такова проповедь трансгуманистов, но чёрные зёрна «ужасных перемен» разбросали именно они.
Трансгуманизм противен русскому человеку, хотя ему дорога и научная мысль, и технический прорыв. Наша идея – органопроекция: продолжение человеческого тела и сознания в пространстве с помощью изобретений и орудий труда. Человек-великан построил высотки, дошёл до Арктики, дотянулся до Космоса. Идеолог органопроекции в России, учёный и священник Павел Флоренский убеждал, что тело – дом души, и, расширяя через деятельность границы тела, мы распространяем на всё мироздание душу, превращаем целый мир в дом, угодный Богу, а не в «улей опустелый», в молчащие «гробницы, мумии и кости».
«Тайник заветов» — кульминационный роман в череде прохановских романов о расчеловечивании. «Теплоход «Иосиф Бродский», «Цифра» — тоже о вмешательстве в природу человека, о лишении его Адамова облика, о дьявольском вторжении в Божественный замысел. «Тайник заветов» — это разоблачение трансгуманизма как совокупности адских технологий, как онтологической идеи жизни плоти или сознания ценой отказа от неба. Здесь показано, не как воскрешается человек, а как рождается гомункул. Рождается роденовский «Мыслитель», склонивший голову, смотрящий на прах земной и способный размышлять только о прахе. Роман, художественный образ, метафорический язык часто гораздо убедительнее, действеннее научных работ, направленных против трансгуманизма. Образ ещё явственнее показывает, как важна жизнь, как ценны душа и высокое небо.
Мартынов, подобно святому Исповеднику Мартину – обличителю монофизитов в первые века христианства — бросил вызов монофизитам нового времени, сведшим человека к его телесной природе. Мартынов пожертвовал телом ради спасения своей души и души всего мира. «Вечная женственность» Марии Гонкур обернулась для героя «мировой скорбью», движения, рождающие «музыку сфер» оказались ударами смерти.
Но не бойся умереть. Смерть – всего лишь виде́ние, полёт вспять через жизнь, через роман, возвращение в самый счастливый миг, туда, где «к милосердным коленям припав», ты по-настоящему становишься бессмертным.
***
Ещё не завершился 2021 год, а в нём уже созданы, изданы, запущены в читательское сознание три романа о трансгуманизме. Одновременно с Александром Прохановым на эту тему откликнулись Владимир Сорокин с «Доктором Гариным» и Виктор Пелевин с «TRANSHUMANISM INC.». С одной стороны – Проханов, с другой – Сорокин и Пелевин: писатели, закрепившиеся на разных идейных и идеологических платформах, имеющие полярные точки зрения на русскую историю, русские деяния, русское грядущее, но при этом всегда испытывавшие сродное стремление разодрать завесу действительности, явить инобытие. Пелевин и Сорокин – деструкторы, прозекторы, Проханов – созидатель и реаниматолог. Такими они предстали в постсоветской системе литературных координат.
Но теперь реальность – надвигающаяся или уже наступившая – подала таинственный сигнал, и наиболее чуткие антенны творческого сознания уловили его. Уловили как новую загадку бытия и одновременно её отгадку. Трансгуманизм ухвачен писательскими радарами не только как научная доктрина, философема, бытийное устремление тех, кто убоялся своей смертности. Трансгуманизм дешифрован как новая эстетика, как художественный потенциал. Проханов, Пелевин и Сорокин пошли к этому источнику, как разнородные обитатели джунглей во время засухи, как истощённые бойцы враждующих армий, объявившие перемирие ради живительного глотка.
Формируется, как после большого взрыва, новая вселенная литературного процесса. Преодолевается вакуум постмодернизма и тупик реализма. Там, где раньше было «пост-», возникает новая приставка — «транс-»: «транс-модернизм», «транс-реализм», «транс-литература», «транс-лит» — перевод с языка действительности на язык инобытия и обратно. Эту приставку «транс-», определяющую облик будущего, предстоит отобрать у тьмы, распада и скверны, у транс-гена и транс-гендерности. Транслитература говорит о трансцендентном, она идёт «через» человека не как через барьер, не как через «то, что следует преодолеть», а как «через» канал, «через» мост от сегодня к бесконечности. Это литературный Транссиб, литературная Трансатлантика.
На этом пути предвидятся открытия: новый тип героя, новое художественное время и пространство, новые взаимоотношения литературы и действительности – всё то, чем определяется новый творческий метод. Транслитература – будущность, которая уже наступила. Это не фантазия, не фантастика, не фэнтези о будущем. Это прогноз, рождённый творческим опытом. Это прозрение через художественный поиск.
Вот почему зачинателями нового этапа литпроцесса стали не «молодые и дерзкие», а накопившие опыт жизни, опыт эксперимента, те, кем аккумулированы знания целых поколений. Транслитература рождается в новой тоске по мировой культуре, но не только по минувшей, но и по той, которой ещё предстоит случиться. Тогда изменится всё: густота тьмы и яркость света, созвучия слов и сочетаемость красок. Что было формой, станет содержанием, а содержание превратится в форму. Многое пока не распознаётся рядовым человеком, не умещается в обыденное сознание. Лишь литература способна прозревать, изображать и осмысливать. И тот, кто в своих философских, социальных, политических устремлениях хочет быть не «с веком наравне», а на век впереди, должен пристально вчитаться в транслитературу.
