Посмотрел картины художника Александра Дейнеки. Ликующий солнечный мир! Ослепительно лазурное море. Сияющие небеса. Земля — горячая, полдневная, без теней. И чудесные люди. Восхитительные молодые женщины, выбегающие из вод, прекрасные, как наяды. Их молодые загорелые тела, восхищённые лица. Кажется, что чувствуешь исходящий от них запах свежей воды, травы, полевых цветов. Молодые мужчины, прекрасные юноши — статные, стройные, просветлённые, глядящие в небо, где летят самолёты. Всё небо в самолётах: планеры, гидропланы, бомбардировщики. Множество птиц: одинокие восхитительные чайки или целые стаи. И среди этих летящих машин и летающих птиц — летающие люди. Как великолепны ныряльщицы, которые отталкиваются от вышки и не падают в воду, а взмывают ввысь. В их полёте есть что-то ангельское, прекрасное. Или прыгуны, что взлетают над планкой и в какой-то миг парят в невесомости, переносясь через невидимую преграду.
А как прекрасен парашютист, который только что покинул борт улетающего самолёта, ещё не раскрыл парашют и летит, плывёт в мироздании, восхищён своей невесомостью, своим превращением в небесную птицу.
Дейнека писал солнечных летающих людей. И когда на этих солнечных летающих людей напали чёрные демоны, когда солнечную землю накрыла тень фашизма, Дейнека нарисовал гениальную картину «Оборона Севастополя» — контратаку краснофлотцев. Солнечность, красота превратились в священную ярость, в могучий, необоримый натиск, от которого гнутся, падают, отступают фашистские полчища. Как прекрасен и могуч краснофлотец, замахнувшийся связкой гранат! Как великолепны бегущие к нему на помощь моряки, которые, словно из моря, поднимаются на скалистый берег, и нет им числа. В этой картине солнце сражается с кладбищенской луной.
Это была пора, когда в сталинском Советском Союзе царил идеал солнечного летающего богоподобного человечества. Этот идеал воплощался в картинах художников, в скульптурах, в стихах и в прозе, в музыке, в станциях метро, во дворцах сельскохозяйственной выставки.
Но вот я смотрю на картины Целкова, неутомимо, от полотна к полотну изображавшего олигофренов, уродов, гигантских недоносков. Это не люди, а клубни — почти без глаз, безо рта, без ушей, разбухшие от больных ядовитых соков, с белизной и румянцем смерти. Такие таинственные грибы вырастают в погребах — в погребах человечества. Этот идеал кладбищенской луны, воплощённый в картинах Целкова, сменил идеал солнечного летающего человечества, вытеснил этот идеал из сознания народа и, шаг за шагом, заменял солнечный свет трупной тенью, которая окончательно затмила солнце во времена перестройки и в последующие девяностые годы.
Завершающая схватка божественного солнца и кладбищенской луны была в 1993 году, когда Дом Советов превратился в пылающее жуткое кладбище, где окончательно сгорал и пропадал идеал советского богочеловечества.
Хрущёв после XX съезда партии показал, что никакого богочеловечества нет и быть не может, а есть одни расстрельные рвы. Он заявил, что идеалом советского общества является зажиточность, сытость, потребление, и задача — не отстать от передовых западных обществ. Именно тогда европейская интеллигенция, что обожала и поддерживала Советский Союз, воспевала его, как это делали Фейхтвангер или Луи Арагон, жертвовала своими жизнями, как супруги Розенберг, передавшие советской разведке чертежи американских ядерных устройств и севшие за это на электрический стул, вся эта восхищённая, обожающая Советский Союз интеллигенция отвернулась и в ужасе убежала от общества, которое тужится догнать то, что они у себя на родине отвергали и с чем сражались.
Казалось бы, идеал расчеловеченного человечества, идеал сражённого ангела, разбившегося о камни перестройки, этот идеал укоренился навеки и перекочевал из перестройки в девяностые годы. Персонажи Целкова угнездились повсюду: в правительстве, в экономике, в культуре, в армии, в разведке. Сама антропология новых властелинов русской жизни была антропологией вырожденцев, сошедших с картин Целкова. Таким был Егор Гайдар.
Победа, в которой солнечные летающие люди победили чёрных демонов, эта Победа, казалось бы, навсегда затоптанная и отвергнутая, перелетела из советского времени во времена нового Государства Российского. Быть может, эту Победу перенесло Красное знамя Победы, что стало одним из символов современного государства. Или же сама Победа, держа в руках это алое знамя, пришла на наши военные парады, в миросознание сегодняшнего государства и стала идеологией государства, тем ядром, вокруг которого выстраиваются все формы российской жизни. Эта идеология крепнет, у неё появились свои эмблемы и символы, такие как Бессмертный полк или восхитительные военные парады, или Крымский мост. Эта идеология продолжает шириться, приобретает новые религиозные трактовки как не просто победа военная, идеологическая, победа геостратегическая, победа красноармейцев над фашистскими ордами, а как победа религиозная, мистическая, победа рая над адом, победа краснозвёздных ангелов над демонами с чёрными пауками свастик.
Русская Мечта о совершенном государстве, о божественном царстве — о Царствии небесном, мечта о солнечном летающем богоподобном человечестве — это и есть Победа. Она вошла сегодня в глубины нового Государства Российского. Перед ней не были распахнуты врата, её не встречали цветами. Её встречали гранатомётами, пулемётными очередями, ненавистью. Сегодня в российском обществе происходит жестокая религиозно-мистическая схватка — схватка Победы Побед с поражением поражений. Все нападки на Победу, все осквернения святынь и памятников, все ёрничества, все непристойности, весь лукавый пацифизм — это не просто лепет сдуревших или безмозглых либералов. Это точные нападки и удары на идеологию Государства Российского, нападки на священную, божественную мистическую Победу.
По каналу «Россия 24» прошли два моих фильма: «Боровск космический» и «Идеология Русской Мечты». Это фильмы о русской красоте и благодати, о русском трудолюбии. Это рассказ о Победе, которая, как и мечта, добывалась глубинными русскими кодами. Кодом взыскания, кодом ожидания этой Победы, выкликанием её в самые тёмные и страшные периоды схватки. Кодом священного труда, ибо Победа добывалась трудами на поле брани, непосильными трудами в цехах заводов, на нищих безлошадных пастбищах и пашнях. Победа добывалась кодом русского непрерывного воскрешения, способностью восставать из праха. Ибо когда немцы стояли у порога Москвы и поражение казалось почти неизбежным, а Гитлер рукоплескал русскому поражению и уже вёз к Москве гранитные плиты, чтобы на месте сметённого Кремля поставить памятник нибелунгам, случилось удивительное: мы опять воскресли для сражения, и Красная Армия после первых поражений возродилась в своей неукротимой победной силе.
Это и код русского чуда, ибо во время войны постоянно случались чудеса. И первое чудо — под Москвой, когда громадная, казавшаяся непобедимой немецкая лавина, имея перед собой редеющие цепи Красной Армии, вдруг обратилась вспять и побежала, будто её гнала какая-то небесная карающая сила.
Это и глубинное, лежащее в нашем народе оборонное сознание, готовность защищать свою мечту, защищать свою Победу. То сознание, которое видно на картинах Дейнеки, когда солнечные счастливые летающие люди вдруг превращаются в смертоносную шаровую молнию, сметающую на своём пути полчища демонов.
Это и код общего дела — знаменитый фёдоровский код. Ибо войну выигрывали всем народом, выигрывали всем нашим многонациональным людом. И знамя Победы над рейхстагом водружали не только пехотинцы, но и дети, что трудились на уральских и сибирских заводах под открытым небом, в пурге вытачивая гильзы для снарядов. И женщины, что в своих вологодских и костромских деревнях пахали на быках суглинки и супеси.
Русская Мечта и Русская Победа основаны на коде, в котором Россия является душой мира. Ибо мы победили не для себя — мы победили для всех, для всего человечества. Мы прогнали с земли страшную тень фашизма. Мы загнали демонов в преисподнюю, откуда они вылетели. Именно тогда, в Победе, восторжествовало летающее богоподобное солнечное человечество.
Сегодня Победа со всем богатством русских кодов вернулась в нашу русскую жизнь, и вокруг Победы разгорелась жестокая схватка, беспощадная битва насмерть. Изборский клуб и движение Русской Мечты, которое мы начинаем, — это воины Победы, ведущие беспощадную смертельную схватку не только за Россию, но схватку за всё человечество, над которым сгустилась тень кладбищенской фиолетовой Луны. Мы — хранители храма, имя которому — Победа. Мы — солнцепоклонники, читающие стихи Пушкина, молитву «Отче наш» и исчисляющие подлётное время наших гиперзвуковых ракет.
Как прекрасно звучат бессмертные слова: «Враг будет разбит! Победа будет за нами!»
