История с высказываниями главы российского МИДа Сергея Лаврова, за которые извинился президент Владимир Путин, заставляет нас обратить внимание на то, как тему денацификации воспринимает внешний по отношению к России мир.
Мы настаиваем на том, что специальная военная операция направлена против украинского нацизма и приводим новые и новые доказательства повального распространения нацистских идей, символов и террористических практик среди украинцев, в рядах ВСУ, нацбатов и украинских политиков. В ответ коллективный Запад привычно парирует, выдвигая два тезиса:
Как может быть нацистским государство, президент которого еврей? Как может быть нацистским государство, где политические партии и организации, открыто исповедующие нацизм, представлены на выборах и в парламенте довольно маргинальными группами?
С попыткой ответить итальянской публике на первый вопрос и были связаны получившие известность реплики Лаврова: «Могу ошибиться, но у Гитлера тоже была еврейская кровь. И его кровь абсолютно ничего не значит. Мудрый еврейский народ говорит, что самые ярые антисемиты, как правило, евреи. В семье не без урода, как у нас говорят».
Но дело не только в том, что министр иностранных дел России был вынужден приводить несколько странные и запутанные аргументы, вызвавшие бурную реакцию в мире и в Израиле. Причем сам Путин, видимо, нашел реакцию отчасти оправданной, поэтому и высказал свое к ним отношение. Налицо — следствие более серьезной проблемы: на два поставленных вопроса убедительно Россия ответить не сможет, как бы мы не старались.
Толкование, что является нацизмом, а что нет, имеет сложный политологический контекст, где информационным и пропагандистским преимуществом, вне всяких сомнений, обладает Запад, а он жестко против нас и будет толковать нацизм по-своему, как ему выгодно. А ему выгодно обвинять в нацизме нас, начавших спецоперацию, сравнивая с Германией Адольфа Гитлера в отношении соседних с ней государств.
Точно так же: кто является антисемитом, а кто нет, определяют сами евреи — прежде всего государство Израиль, а также мировые еврейские организации, которые обладают своего рода монополией на то, кого правильно считать антисемитами, а кого нет.
Так, в частности, противостоящий либералу и глобалисту Эммануэлю Макрону консервативный кандидат в президенты Франции Эрик Земмур, будучи евреем, неоднократно обвинялся в антисемитизме своими противниками. Хотя было не особенно убедительно, в его антисемитизм можно было хоть как-то заставить поверить европейцев — и то под диким напором либеральной пропаганды. Москва же сейчас точно не в том положении, чтобы продвинуть в аналогичной сфере свои собственные дефиниции.
Настаивать вовне — «Нет, все же они нацисты» — не слишком продуктивно.
Тем не менее из ситуации есть один вполне достойный выход. Чтобы пояснить, что мы имеем в виду под нацизмом на современной Украине и обосновать денацификацию как цель спецоперации, необходимо отождествить украинский нацизм с русофобией. И вот тут никто не сможет сказать, что мы даем термину неправильное определение.
Как содержание антисемитизма определяют евреи, так и вопрос «Что есть русофобия?» касается только русских. Русофобия есть ненависть к русским за то, что они русские, построение на ненависти к русским политики и осуществление тех или иных действий, в том числе насильственного характера. Здесь смысл явления. Можно — и нужно! — расписать его по пунктам подробнее и придать юридический статус, и вот он все решит.
Никто не сможет сказать: нет, у вас — неправильное определение, так как русофобия касается прежде всего русских, поэтому русские знают лучше, чем она является, а чем нет. То есть нам нужен закон о русофобии, категорически запрещающий явление. Но прежде всего русским нужна правосубъектность. Их закрепление в Конституции как государствообрающего народа, самоопределившего на всей территории России.
А вот дальше мы делаем следующий шаг и отождествляем украинский нацизм и русофобию, то есть обвиняем Украину в русофобии, ставшей государственной политикой и криминальной практикой. И мы имеем полное право так сделать, так как мы пояснили — намного более ясно и убедительно, — в чем состоит цель спецоперации и какие претензии у нас есть к Украине, к ее руководству, к ее властям, к ее политикам, к ее войскам, в конце концов — к части ее населения. А они у нас есть, иначе бы нас на Украине не было.
В русофобии повинны и Владимир Зеленский, и украинское правительство, и Верховная Рада, и самые различные украинские партии и политики, и националисты, и ВСУ, и, конечно же, украинские нацисты, которых тоже не мало. Но дело не только в них.
Если мы понимаем денацификацию как борьбу с русофобией, то больше нет необходимости доказывать, что на Украине все нацисты, а Зеленский — антисемит. Ну пусть не все и пусть Зеленский не антисемит, зато и он, и большинство политических сил, и само украинское государство являются в полной мере открытыми и последовательными русофобами. Русофобия присуща практически в равной мере нацистам из полка «Азов», еврею Зеленскому или прозападным либералам. Русофобия присуща НАТО и ЕС, американским неоконам и администрации Байдена. А раз так, мы вынуждены реагировать. Вначале на то, что нам ближе и опаснее всего, — русофобию на Украине, не меньше половины населения которой является ее прямой жертвой.
Мы не потерпим русофобии — не потерпели с Крымом и Донбассом, не потерпим и на остальной территории Украины. Отменить нацистскую свастику и сохранить русофобию не выйдет. Денацификация означает полное искоренение русофобии. И тогда то, за что мы сражаемся и что мы будем считать достигнутой целью, станет ясно всему миру. Мы кладем конец русофобии в соседней, близкой нам исторически и культурно стране. И точка. И мы не будем с ней мириться ни в какой другой стране, нигде в мире.
Мы не оскорбляем другие народы и запрещаем любые формы шовинизма и неравенства на этнической или расовой почве у себя. И требуем, чтобы и другие к русским относились в своих странах с уважением. Здесь не просьба. Иначе мы предпримем ответные меры.
Причем в самой России мы никогда и ни при каких обстоятельствах не станем уподобляться тем, кого категорически отвергаем: в ответ на русофобию не ответим ни украинофобией, ни американофобией, ни франкофобией, ни исламофобией и т.д.
И последний момент, как представляется, тоже следует прописать законодательно.
Что мешает нам так сделать и снять одним жестом всю возможную двусмысленность в обосновании нашей спецоперации? Ведь закон о русофобии расставил бы точки над i.
Я полагаю, есть только одна причина: в самой России существует влиятельное лобби русофобов. Проблема в том, что АнтиРоссия есть и внутри нас самих. Приняв положение о русофобии, мы подорвем позиции влиятельного сегмента российской элиты. И не только тех, кто уже сбежали и русофобствуют на безопасном расстоянии, но и тех, кто пока остались и явно ждут, что мы остановимся, запутаемся, дадим назад.
И здесь логична формула: победить АнтиРоссию вовне можно, только победив АнтиРоссию внутри. А для победы над АнтиРоссией внутри, требуется один прямой и недвусмысленный жест: необходимо законодательно решительно и однозначно осудить — и не просто осудить, но криминализировать! — русофобию. Тогда будут полностью оправданы и логичны любые наши трибуналы над нацистскими преступниками, любые наши дальнейшие действия по денацификации. Русофобия касается нас, вот мы и дадим ее определение, а потому будем действовать на его основании. Судить можно только тогда, когда ясно и четко определено, в чем состоит вина. Если есть двусмысленность и мы зависим от какой-то внешней экспертизы, то даже видимости легальности в трибунале не будет. Мы будем осуждать нацистских преступников, а Запад или, например, Израиль категорически не согласятся. И мы будем вынуждены как глава МИДа Сергей Лавров строить сложные и не особенно убедительные конструкции.
Ответ один: приравнять нацизм к русофобии, то есть пояснить, что под нацизмом мы понимаем русофобию (а идеология нацизма была однозначно русофобской), а под денацификацией — ее искоренение. И далее уже совершенно спокойно, обоснованно и ответственно мы обвиним в русофобии-нацизме Украину в целом, ее правящий режим и нацистов из «Азова» и других экстремистских террористических организаций, являющихся открыто и радикально русофобскими и в словах, и в преступных делах.
