О повести «Деревянные журавли» Александра Проханова.
Люблю прохановские повести, особенно люблю. Как задушевный разговор, как детский взор, как раннюю весну. Они после стремительных, огненных, громокипящих романов кажутся верному читателю лирической передышкой, когда мир вокруг тебя не распростёрся бескрайним космосом, а собрался весь на ладони.
Повесть «Деревянные журавли» подобна первым книгам Проханова «Иду в путь мой» и «Желтеет трава»: она как первая любовь – вдохновенная, неизбывная, как первая исповедь – трепетная, слёзная, до самого донышка души.
У героев повести нет имён. Да и зачем им имена – они Адам и Ева: мир нов для них, как для первых людей. Адам однажды усоп в Раю, и Бог вынул его ребро, чтобы сотворить Еву. Ева явилась герою на берегу подмосковной реки, когда мир дышал чистотой после семи дней творения.
Герои стали открывать этот мир: заснеженную Москву, гранитокрылый Ленинград, повеявшую древними поверьями Карелию. Всему стали давать имена: луна, озеро, рыба, стрекоза, брусника, ливень, метель, Аничков мост, Исакий, Медный всадник, любовь, страсть, семья.
Именований, лучезарных и ароматных слов, накопилось так много, что надо было собирать их в книгу – в «книгу странствий». Она начиналась с расписной буквицы, Бог посмотрел на неё и увидел, что это хорошо. Родилась книга жизни, той, что длится, и той, что грядёт. Грядущее было видением, промельком в окне скоростного поезда, праздничным хороводом.
Из этого хоровода Адам однажды выхватил взглядом тонкое запястье со змееподобным браслетом. Браслет распрямился, заполз в сокровенный рай влюблённых. Искушение – грехопадение – изгнание из рая. Мир всколыхнулся, всё в нём сорвалось с привычных мест, обрело искривлённые формы.
Этот содрогнувшийся мир, эта трагедия сподвигают на стихи. Вот такие:
Распустила волосы любовь –
Промелькнули первые седины:
«Милый, милый, сердце приготовь
Ты к лихой, нерадостной године.
Тихий ангел, наш лучистый брат
Шар земной не удержал в ладони.
Так давай же этот райский сад
Сохраним хотя бы на иконе».
Икона рая – та самая первая книга странствий. Образ рая удалось вынести из горящего дома. Но с той поры изгнаннику Адаму пришлось добывать себе хлеб, хлеб жизни, в поте лица своего. Новые книги наполнились изнурительными трудами, бесконечно кровоточащими войнами, необратимыми катастрофами. Оказалось, что ты не только вписываешь в книгу прожитую жизнь, но и проживаешь уже кем-то написанные о тебе книги.
В своих скитаниях по греховному миру герой будто захочет спрятаться от Создателя.
— Где ты, Адам?
— Я ищу её, ту, с которой теперь в разлуке. Ищу наш потерянный рай.
Он пройдёт всеми кругами ада, проживёт без неё, как морок, какую-то параллельную жизнь, но сохранит в своём сердце драгоценную первую книгу. Она и сомкнёт разошедшиеся пути Адама и Евы, она и приведёт их после искупления туда, где прежде был рай.
Но из-за их разлуки в мире уже поселились смерть, тлен и вражда. Их разлука стала первопричиной всего, что случилось и при них и до них: война с Востока, крушение империи, противостояние Аввакума и Никона, страх тельца перед львом – всему виной их разлука. Земной мир останется болен ею до скончания дней. Потому любовь – великая ответственность, не только друг за друга, но и за всё мирозданиее: сохранившие любовь сохраняют мир.
В свой былой рай они придут уже смертными и встретят там смерть. Нет, не смерть – успение. Где прежде было древо жизни – кресты. Но от них струится тепло живого дерева, в них текут живые соки.
В заветный час кресты поднимаются ввысь деревянными журавлями. Летят над грешной землёй долгим клином, обнимают её пернатыми тенями.
Два деревянных журавля парят, нежно касаясь друг друга крыльями. Небо – это рай. И та подмосковная река, на берегу которой Адам когда-то встретил Еву, тоже была небом. Можно снова окунуться. Глубокий вдох…
Адам пробудился.
