Наша евразийская держава в своей истории не раз начинала «поворот на Восток». Иногда двигаться на восход начинали простые люди – казаки, промышленники, купцы, которым становилось тесно в уже освоенных пределах государства Российского. Первопроходцы перевалили через Урал, прошли всю Сибирь, пересекли Тихий океан и даже создали Русскую Америку. Само государство не всегда помогало первопроходцам, но милостиво включало подаренные престолу земли в свой состав. Предпринимались и целенаправленные усилия продвижения государства в разведанные первопроходцами края, отправлялись посольства, регулярные войска, на месте острогов возникали крепости и города. Востоком особенно интересовались Петр Первый, Екатерина Великая, Александр Третий и Николай Второй.

Именно последний русский император, будучи еще наследником престола, совершил «кругоазиатское путешествие». На борту крейсера «Память Азова» он посетил Египет, Индию, Цейлон, Таиланд, Сайгон. Сингапур, Гонконг, Кантон, Нанкин, а также Кагосиму, Нагасаки и Кобе. Завершив заграничную часть путешествия, Николай Александрович прибыл во Владивосток, где заложил Транссибирскую железную дорогу. Он также побывал в Хабаровске, Благовещенске, Иркутске, Екатеринбурге. Сформировать искренний интерес к Востоку будущему императору помогал востоковед князь Эспер Ухтомский, до поездки изучавший буддизм в России. Он написал книгу о «кругоазиатском путешествии», в которой не только увлекательно нарисовал картины длившегося целый год путешествия (1890–1891). Книга содержала глубокие мысли о жизненной необходимости для России наладить дружественные и равноправные отношения со странами Востока, особенно с сопредельным Китаем, который, его словами, «непременно выйдет из нынешнего жалкого состояния». Очевидно, Ухтомский делился этими мыслями с цесаревичем, с которым сблизился за время поездки.

Князь Ухтомский на протяжении всей жизни создавал основы «азийства», учения о связи судьбы России с Азией. Его труды в знаменитой книге, в документах внешнеполитического ведомства и на страницах собственной газеты «Санкт-Петербургские ведомости» влияли не только на молодого императора и его внешнюю политику. «Азийство» приобрело немало сторонников при дворе, в среде научной и творческой интеллигенции. Группа философов и историков, которые в 1920-х годах оказались в Европе, превратили «азийство» в «евразийство».

Ухтомский оставался близок к царю, ему давали деликатные поручения, в том числе по передаче огромных взяток Ли Хунчжану, главному сановнику империи Цин, а через него и самой вдовствующей императрице Цыси. Ухтомский стоял за подписанием в 1896 году «секретного» Московского договора о противодействии Японии. Он посещал Поднебесную с поручениями царя и был награжден в Пекине орденом Двойного Дракона. В 1895 году Ухтомского поставили председателем правления Русско-китайского банка, а затем и Маньчжурской железной дороги (КВЖД).

«Поворотом на Восток» можно назвать целенаправленные усилия Иосифа Сталина по развитию восточных районов СССР, создание новых предприятий, портов, городов. Сюда же можно отнести помощь в укреплении Китайской Республики Сунь Ятсена, в предотвращении капитуляции правительства Чан Кайши на начальном этапе тотальной японской агрессии (1937–1940), во всесторонней поддержке Китайской Народной Республики в 50-е годы. Благодаря дальновидной политике Кремля в годы Великой Отечественной войны нам удалось предотвратить войну на два фронта, с Германией и Японией, а после Победы укрепить потенциал социалистического лагеря в начальный период холодной войны. Очевидно, последовательная восточная политика советского вождя объяснялась не только его принадлежностью к народам Востока, но и мощным интеллектуальным сопровождением этой политики, как советскими китаеведами, так и деятелями Коминтерна, включая китайцев.

Охлаждение советско-китайских отношений с начала 60-х годов можно в известной степени объяснить волюнтаризмом Никиты Хрущева, в своей ненависти к Сталину разрушавшего многие стратегические достижения и замыслы предшественника. Во время развернувшейся идеологической полемики прикладное китаеведение поставили на обслуживание политических установок, но фундаментальная наука продолжала всестороннее изучение цивилизации Поднебесной, веря в лучшие времена. Они действительно наступили с приходом к власти Михаила Горбачева, который в рамках концепции «нового мышления» решил нормализовать отношения между правящими партиями, КПСС и КПК.

Работая в Идеологическом отделе ЦК КПСС с 1987 года, я участвовал в подготовке очередного «поворота на Восток». К 1989 году, когда этот поворот материализовался в официальный визит советского руководителя в Пекин, горбачевская перестройка уже испытывала большие трудности. В руководстве КПСС, МИДа и КГБ возникло мнение о необходимости корректировки курса с учетом успешного опыта китайских «реформ и открытости». Среди помощников Горбачева были серьезные китаисты, но они не имели такого «доступа к телу» и влияния, как князь Ухтомский к Николаю Второму. Сторонники нормализации все же надеялись на содержательные беседы об этом опыте в ходе встреч Горбачева с Дэн Сяопином и Чжао Цзыяном.

В рамках подготовки к визиту была дана установка свернуть критику китайского руководства. Сделать это оказалось непросто – за десятилетия советско-китайской холодной войны возникли государственные учреждения и научные школы, специализирующиеся на конфронтации. Мне приходилось использовать уже слабевшие, но все еще действенные рычаги партийной власти для утихомиривания наиболее ретивых деятелей из сфер идеологии и пропаганды.

Проблемы с китаистическим обеспечением визита проявлялись в ходе непосредственной работы над документами предстоявшей поездки. Группа специалистов из отделов ЦК КПСС, МИДа, КГБ и некоторых других учреждений в целях предотвращения утечек была собрана на изолированной «даче». Туда фельдъегерской почтой доставлялись разработки, подготовленные в академических институтах. Каково же было мое удивление, когда руководитель группы на наших глазах выбрасывал скрепленные сургучными печатями увесистые пакеты в «секретную» мусорную корзину.

Впрочем, неуважение к мнениям специалистов проявлял и сам Горбачев. Он по ходу визита далеко не всегда использовал справки китаеведов, советы опытных специалистов в области протокола, игнорировал подготовленные тексты выступлений. Например, подготовленные мной и утвержденные «наверху» тексты двух речей были заменены экспромтами.

После распада СССР трудные времена настали для китаеведения, как академического, так и практического. Ставшие нищими ученые и преподаватели продолжали по инерции свою работу. Оставшиеся специалисты в МИДе старались привлечь внимание к китайской тематике Бориса Ельцина, окруженного прозападными деятелями. Как несомненную удачу здравомыслия можно рассматривать проведение нескольких визитов в Китай и ответные приемы китайского лидера. Именно в то время в официальные документы внедрилось понятие «стратегического партнерства» России и Китая, а также удалось добиться прогресса в решении территориального вопроса.

Подлинный «поворот на Восток» и сближение с Китаем начались после преодоления «смутного времени» 90-х годов и прихода в Кремль Владимира Путина. Знаменательно, что уже через несколько месяцев, в 2001 году, был подписан Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. В том же году две страны стали инициаторами создания Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Путин проявлял растущий интерес к Востоку, и особенно к Китаю. Очевидно, практический опыт подсказывал ему тупиковость односторонней ориентации на Запад. Готовясь к возвращению в Кремль в 2012 году, Путин разработал комплекс новых стратегических задач в экономике, внутренней и внешней политике. Они были представлены народу в серии статей в российских СМИ. Путин, в частности, поставил задачу «поймать китайский ветер в паруса нашей экономики», а также заявил, что России нужен процветающий и стабильный Китай, а Китаю нужна сильная и успешная Россия. Именно 2012 год можно считать рубежом нового «поворота на Восток».

В том же году в Пекине на первую позицию вступил Си Цзиньпин, который с самого начала повысил место Москвы в иерархии долгосрочной стратегии Пекина. Первый зарубежный визит в 2013 году был нанесен в Москву. За минувшие годы Путин и Си Цзиньпин расширили формулу «стратегическое партнерство» и наполнили ее новым содержанием, добившись синергии в двусторонних отношениях.

Сейчас на наших глазах происходит форсированное развитие «стратегического партнерства новой эпохи». Россия и Китай стали, по существу, двумя фронтами новой холодной войны Запада против неугодных держав. В политикоформирующих и деловых структурах Москвы и Пекина резко возрос спрос на научное и информационное сопровождение практической политики. Мало того, что в обеих странах все еще теплятся предрассудки времен конфронтации. Среди российских китаистов и китайских русистов есть весьма недоверчивые люди, соглашающиеся с установками руководства на словах, но дезавуирующие их, так сказать, «на полях» своих трудов и выступлений. Это не только постаревшие «рыцари холодной войны». Среди них есть молодые ученые и дипломаты, выросшие в эпоху ориентации на Запад, учившиеся в западных университетах, получавших гранты от западных исследовательских центров. Они используют промахи в принимаемых решениях, эксплуатируют неизбежные трудности соприкосновения наших людей, носителей разных традиций делового и повседневного общения.

Резко выросшая у нас потребность в кадрах с китайским языком дает несомненные шансы для повышения значимости китаистов-педагогов, китаистов-ученых, китаистов-публицистов. Новому поколению надо давать не только знание языка и страноведения, но и объяснять «китайскую специфику» нынешней Поднебесной, ее духовной жизни. Она возникла на базе пятитысячелетнего существования китайской нации, порождающего гордость за достижения своей цивилизации. Она сформировалась с учетом целого века «национального унижения», практически непрерывных восстаний, гражданских войн и иностранных вторжений. От небывалых успехов на пути «великого возрождения китайской нации» у многих кружится голова.

Нашей китаистической молодежи необходимо окончательно избавиться от предрассудков прошлого, но в то же время не допускать проявлений угодничества перед все более уверенными в себе будущими партнерами. Тем более что такие проявления уже ощущаются не только в деловых кругах, но также в научной среде, в журналистике, в общественных организациях. В наших отношениях «стратегических партнеров» нет места разделению на старших и младших, ведущих и ведомых. От правильно выбранной «золотой середины» в деловых и человеческих контактах сверху донизу во многом будет зависеть будущее взаимодействие России и Китая. Мы и наша китаистическая смена просто не имеем права на серьезные ошибки.

Благословенны постигающие Поднебесную, ибо тяжела и ответственна их ноша!