Введение. СЕТЬ ТАИТ В СЕБЕ УГРОЗУ
В истории человечества войны всегда отражали уровень технологического развития, и в современную постиндустриальную эпоху странами Запада, в первую очередь США, активно разрабатывается модель войны нового типа. Эта теория получила название сетевых войн [1]. Отношение к сети Интернет или к компьютерным играм это имеет лишь относительное. Сетевая война – это теория качественного сдвига в военных технологиях и в устройстве современных обществ в целом.
Теория сетевых войн пришла на смену концепции ядерного сдерживания, которая преобладала в эпоху холодной войны и была основана на соревновании в производстве ядерного оружия и средств его доставки на территорию вероятного противника между двумя сверхдержавами – США и СССР. После распада Варшавского блока и СССР остался только один главный полюс – Соединённые Штаты Америки, которые из сверхдержавы превратились в гипердержаву.
Сетевая война в отличие от войн предшествующего периода ведётся не государствами и даже не блоками, а глобальными структурами, которые могут быть как институционализированы тем или иным образом, так и иметь подрывной террористический характер. В стремительно глобализирующемся мире вся социально-экономическая, политическая и культурная структура пронизывается информационными каналами, они-то и составляют сети.
Само понятие сети требует пояснения. Сеть, по которой протекает информация любого толка – от бытовой, общественно-политической, энергетической до военно-стратегической, – постепенно из чисто технического средства становится главной жизненной артерией современного общества. Различные сетевые структуры – к которым относятся, и средства связи, и масс-медиа, и транснациональные корпорации, и религиозные организации, и НПО, и политические ячейки, и спецслужбы различных государств – постепенно интегрируются в общую чрезвычайно гибкую и разнородную структуру, где в прямое соотношение между собой вступают элементы, которые никогда прежде не соприкасалась. В эпоху холодной войны идеологическая борьба двух систем и военно-техническое развитие были строго разведены между собой. В сетевой войне идеология и технология связаны между собой неразрывно, вплоть до неразличимости. Но суть идеологии и технологии качественно меняется: в чистом виде нет ни противостояния друг другу национальных государств, ни конкуренции капитализма с социализмом. Всё стало намного тоньше.
Теория сетевой войны, разработанная Пентагоном, исходит из необходимости контролировать мировую ситуацию таким образом, чтобы основные глобальные процессы развертывались в интересах США или, по меньшей мере, им не противоречили. Специфика сетевой войны состоит в том, что она ведётся постоянно и непрерывно и направлена не только против врагов, какими для США являются страны оси зла – Иран, Северная Корея, Сирия, и т.д., но и против нейтральных сил, таких как Россия, Индия, Китай, и даже против союзников, таких как страны Европы или Япония. Целью сетевой войны является не победа над противником в прямом столкновении – это лишь небольшой фрагмент сетевой войны, – но установление и поддержание контроля над всеми остальными, в том числе и над союзниками. Этот контроль реализуется самыми различными способами, но главным образом за счёт разнообразных сетей, построенных по алгоритму, разработанному американскими стратегами. И несмотря на то, что этот алгоритм может быть просчитан и другими центрами сил, инициатива в его создании, его развитии и изменении должна находиться у американцев. Защита сетевого кода, с помощью которого лавины сетевой информации дешифруются и структурируются, – одна из главных задач сетевой войны.
Если в войнах предыдущих поколений всё решало вооружение, например, количество танков или ядерных боеголовок, то теперь самым главным является обладание сетевым кодом. Информация и сети становятся в глобальном мире всё более открытыми, но искусство декодирования и систематизации этой информации, напротив, всё более засекречиваются. Владеть информацией могут все, но по-настоящему понимают её только специалисты сетевых войн.
Американцы уже приступили к активному использованию сетевых войн на практике: мы видели это на примере цветных революций в Сербии, Грузии, Украине, и везде на постсоветском пространстве, где разнородные информационные стратегии и аморфные неправительственные, часто молодежные, организации и фонды смогли привести ситуацию к желательному для американцев политическому результату[2]. И всё это без прямого военного вмешательства. Цель – подчинение своим интересам условно «независимых» государств, а это и есть задача любой войны, – была эффективно достигнута сетевыми методами. Правила ведения сетевой войны в условиях горячего конфликта были отработаны американцами в Ираке и Афганистане[3].
Но не только сами американцы ведут сетевые войны. Их противники – террористы из Аль-Каеды также позаимствовали эту модель, и стараются развивать свои собственные радикально-исламистские сети и проникать в иные сетевые пространства. Американские эксперты считают, что теракты 9/11 были следствием эффективного проникновения в казавшиеся строго засекреченными американскими спецслужбами сети обороны и безопасности.
Мы не можем игнорировать теорию сетевых войн и в России. Хотя бы потому, что США, стремящиеся к планетарному контролю, уже ведут такую войну против нас. И мы обязаны понимать её правила, осмыслять её принципы, изучать её стратегии, систематизировать её логику. В отличие от войн прежнего поколения сетевые структуры могут выглядеть вполне мирно и внешне никак не связанными ни со стратегическими институтами, ни с профессиональной разведкой – вербовкой, добыванием секретов и т.д. Невинная НПО любителей шахмат, молодежное движение «габберов», правозащитная общественность или маргинальная религиозная секта вполне могут быть элементами опасной подрывной сети, при том что большинство участников об этом не будут и догадываться.
Часть 1. МИР ОХВАЧЕН СЕТЕВЫМИ ВОЙНАМИ
Абсолютный контроль над всеми участниками исторического процесса вполне достижим
СЕТЕВОЕ ОБЩЕСТВО И ЕГО ВРАГИ
О сетях сегодня написано много книг. Есть технологические руководства по развитию торговых сетей, есть руководства для шпионов о том, как создавать вербовочные сети. Существуют инструкции по наладке компьютерных сетей в офисе. Мы всё время сталкиваемся с понятием сеть, но чем больше мы с ним сталкиваемся, тем более фундаментально мы не понимаем его сути.
Иерархия vs энтропия
Не только общество эпохи модерна, но и общество традиционное, и даже религиозные цивилизации, всегда основывались на противостоянии двух начал – иерархии и энтропии. Энтропия на языке физики означает переход вещества на более низкий уровень организации с выделением энергии, другими словами – это тлен, падение, инерция, сопротивление.
Иерархии всегда пытались организовать мир, культурный космос людей, общество, государство, культы, придать жизни отдельного народа, большого государства или даже империи, некую оформленную, разумную, рациональную организационную форму, с заданными целями и смысловыми миссиями. Иерархии в разное время были самыми различными – от иерархий священных, феодальных, рыцарских, жреческих до буржуазных в новое время. То же самое демократический централизм, принцип, по которому была организована советская компартия. Всё это не что иное как формы иерархии – вертикали власти.
На противоположном конце от иерархий всегда стояла энтропия, воплощённая в огромном количестве факторов. Любое общество до какого-то момента основывается на этом противостоянии – либо иерархия со своей логикой, со своими принципами, своими нормами, либо энтропия.
Спектр иерархий простирается от сословных, в которых практически невозможно изменить свой статус до демократических, где существует циркуляция элит. На другом конце, в сфере энтропии, формируется контрэлита. В какой-то момент, становясь сильной, она свергает элиту, и всё начинается заново. Если эту элиту, которая рассеяна в энтропическом полюсе общества, не впускать во власть, то рано или поздно она эту власть опрокинет. Подавляющее большинство обществ, которые мы знали в нашей истории, были основаны на этой неснимаемой двойственности иерархии и энтропии. Иерархия пыталась укротить энтропию, энтропия пыталась развалить иерархию, размыть её снизу, растворить своей непредсказуемостью, своим иррационализмом, своим сопротивлением. Одна из наиболее значимых для общества форм энтропии – коррупция.
Рождение сетевого общества
В конце 80-х, начале 90-х годов прошлого века социологи заговорили о новом типе общества, которое испанский социолог Мануэль Кастельс назвал сетевым обществом[4]. Оно на глазах начинает появляться на Западе и всё больше и больше влияет на нашу жизнь, на наши привычки, нравы, на наш образ жизни. Особенно это влияние заметно в сфере средств массовой информации, информационных коммуникаций, товаров, которые мы потребляем.
Сетевое общество предлагает фундаментально изменить сам принцип соотношения иерархии и энтропии, и здесь важнейшим понятием становится сеть. Это может быть и разведывательная сеть, торговая сеть, религиозная сеть, сеть агентов влияния или информационная сеть, сеть вещания. Сеть Интернет, конечно, тоже воплощение всеобщей сети. Однако, Интернет – это далеко не единственная сеть. Существуют также политические сети, сектантские, террористические, – все они, по сути дела, функционируют по качественно другому принципу, нежели функционировали предыдущие общества. Сегодня уже нельзя не учитывать наличие этих сетей в нашем обществе, которые растут как на дрожжах, всё больше и больше давая о себе знать. Постепенно мы оказываемся элементами, так или иначе интегрированными в эти сети.
Естественные сети
Современные социологи, которые считают, что сетевое общество – признак новой модели цивилизации, которую они называют цивилизацией постмодерна, считают, например, принадлежность к этническому меньшинству сетевым фактором. В большинстве сетевых обществ этническая принадлежность человека – француза, африканца, русского, славянина, англичанина, – не имеет фундаментального значения. Имеет значение гражданство. Если человек – гражданин Франции, значит, он француз. Кто он по этносу – араб, представитель африканского племени или чистокровный житель Франции, немец, или русский, – это неважно. Практически во всех странах так. Значение имеет гражданство, однако этническая принадлежность, которая не фиксируется в правовом статусе человека и в большинстве стран не указывается в паспорте, в определённых условиях тоже становится сетевым признаком. Это очень древнее, архаическое свойство сегодня вновь становится весьма актуальным, поскольку речь в эпохе постмодерна идёт уже и об искусственных сетях.
В постмодерне общество становится всё более сетевым. Сеть – само по себе понятие очень важное. Нам кажется, что мы знаем, что такое сеть. На самом деле, чтобы понять, что такое сеть, надо сделать усилие, потому что обычное представление о сети имеет технологический характер. Мы называем сетью такое сплетение нитей, которое имеет множество узлов. По сути, когда мы представляем настоящую сеть, мы не видим её начала и конца, не видим её середины, её верха или низа. Всё, что организовано таким образом, является сетью. Это форма организации в такое сообщество, такую систему, в которой нет верха и низа, нет центра и периферии, нет главного и второстепенного, нет магистрального маршрута и маргинального маршрута, где одно пересекается с другим по причудливой логике, которая постоянно развивается и меняется.
Таковы сетевые модели, где маршрут информации, маршрут знания, маршрут человека, маршрут политической линии, идеологии, экономических факторов, денег или товаров может прокладываться самым разнообразным образом, продолжаться практически в хаотическом режиме. Это и называется сетью. Но в отличие от традиционных, привычных нам обществ, которые основаны на противостоянии централизованной, рациональной, разумной волевой, подчас жесткой иерархии и хаотической энтропии, сеть – синтез того и другого. В сети больше организованности и иерархичности, нежели в чистом хаосе или в чистом небытии, чистой инерции. При этом, в сети гораздо меньше организации и рассудочности, нежели в традиционной системе организации общества – в иерархии, в государстве, традиционной науке, в правовых институтах, политических, даже в экономических структурах, фирмах и способах организации производства развитого капитализма, который и так закладывал в свою структуру достаточно большую степень свободы и гибкости в проведении сделок, в организацию экономических стратегий.
Ризома насилия
Сетевое общество, которое неминуемо на нас наступает, даёт свой ответ на проблему соотношения иерархии и энтропии. В сети эти явления срастаются. Сеть – это организация, но организация, которая гораздо ближе к хаосу, ближе к свободе, непредсказуемости и спонтанности, нежели к механизму, на котором основана рациональная иерархия. Не случайно многие философы, которые исследуют постмодерн, назвали сетевую организацию клубневой[5]. Клубни разрастаются не как обычные растения, которые дают вверх стебель, а вниз корень, они распространяется под землёй, и выпускают почти произвольно в каком-то месте корень, в каком-то месте стебель. Иногда у них бывает стебель без корней, поскольку сам клубень служит им корневищем, иногда бывают корни, которые идут вниз ещё от самого клубня, который распространяется под поверхностью ещё глубже и в сторону, без стебля. Иногда клубневое растение даёт стебли и вверх, и вниз. Но всякий раз, когда мы хотим выполоть это растение, мы выпалываем только какой-то фрагмент. Сама клубневая система целиком нам не видна, она продолжает распространяться произвольно, преодолевая препятствия на своём пути. Эта клубневая или ризоматическая форма сетевого сообщества, становится всё более распространенной. Так выглядит сфера пересекающихся сетей, накладывающихся друг на друга.
В реальности сетевые модели имеют прямое отношение к распространению деструктивных моделей, разрушающих порядок государства. Например, сетевого «оранжевого» фашизма на Украине, который перетекает в органы власти этого государства – Верховную Раду, но так же и в Россию, сопредельные государства. Под воздействием расползающихся деструктивных установок происходит легализация и усиление влияния неонацистских организаций, за которым мы наблюдаем с тревогой. В принципе это тоже свойство постмодерна. Например, в эпоху модерна, в послевоенный период, никому в голову не пришло бы в европейской стране в здравом уме осуществлять такие вещи. Только небольшие маргинальные экстремистские группировки сетевого толка могли в шутку или даже всерьёз говорить о реабилитации нацистских преступников. Но, сегодня, увы, в нашем обществе всё приобретает игровой характер. Это тоже свойство сети.
Сетевая модель общества позволяет в значительной степени отказаться от тех иерархических структур, которыми человечество жило до последнего момента и по инерции продолжает жить до сих пор. В частности, мораль: что может быть, а что не может. У того же Тарантино жестокость банализируется, становится ироничной, когда убийство или преступление вплетается, как, например, в «Бешеных псах» или «Криминальном чтиве», в повседневные диалоги, являющиеся основой фильма. Фильмы Тарантино могут служить иллюстрацией постмодернистского подхода не только к сюжету, кинематографу, но и к повседневным, окружающим нас процессам. Тематика насилия в иерархических обществах всегда была либо прерогативой иерархий – это так называемая легитимация насилия со стороны государства, со стороны власти, – либо это было преступлением, если насилие или убийство шло со стороны энтропии, – тогда оно жёстким образом каралось. На этом было основано соотношение иерархии и энтропии. Право на насилие было только у иерархии. В сетевом обществе мы видим, что эта однозначность отношения к насилию повсюду размывается. Небольшая террористическая сеть, такая, например, как Аль-Каеда, которая совершенно несопоставима ни в каком смысле с американской мировой мощью, наносит с помощью сетевых методов, моделей и алгоритмов поведения колоссальный удар по США, удар с человеческими потерями. Но использует при этом подручные элементы: самолеты гражданской авиации, взлом сетей диспетчерских служб и множество других подходов и методологий, которые не вписываются в представления о традиционных способах ведения войны.
На тех же интуициях возникла и идея сетевых войн. Сетевые войны ведутся подручными средствами, а осуществление насилия, причинение ущерба, подчас очень серьёзного, наносится с помощью того, что находится внутри объекта агрессии, что является частью его самого, принизывает его структуры. Само насилие становится сетевым.
Большинство сетей, которые создаются на наших глазах, – и естественных, и искусственных, – представляют собой огромную структуру, в которой различные подсети постоянно пересекаются одна с другой. Человек, например, может разносить чай в маркетинговой сети, быть пользователем сетевых ресурсов, сети Интернет, одновременно членом неправительственной организации, и с таким же успехом членом разведывательной сети. Манипуляция этими сетями, управление почти хаотической сетевой системой является высшей формой управления в современном обществе. Сети легко пронизывают государственные границы, преодолевают экономические и юридические преграды, начинают въедаться в нашу жизнь, в нашу практику, становиться для нас чем-то совершенно необходимым. Постепенно мы из обычных людей, из людей иерархических, со своим отношением к насилию, к праву, к возможному и невозможному, к морали и нравственности, превращаемся в сегменты глобальной сети. Сквозь подключённых к ней можно пропускать любые вещи. Как положительные, например, деньги или информацию, так и совершенно отрицательные – темные импульсы, побуждение к совершению каких-то деструктивных действий, которые, если бы мы сохранили свою изначальную ценностную шкалу, никогда и в голову не пришло бы сделать. Именно поэтому сеть таит в себе колоссальную угрозу, если она неизведанна. Но, как и любое оружие, сеть может быть использована как нами, так и против нас. Сегодня сеть нам враждебна, но стоит осмыслить её и начать использовать, как и у нашего сетевого общества появятся враги.
Часть 2. СЕТЕВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ
Сеть – явление новое, и в политическую, как и военную терминологию вошло совсем недавно, при этом представляя собой совершенно специфическую реальность. Большинство людей пока ещё не осознают, что это такое, ибо сеть – явление эпохи постмодерна, возникающее тогда, когда заканчивается эпоха просвещения и начинается пост-эра.
Главное назначение сети – расширение доступа к информации, распределению информации, форм доступа к информации, обратной связи. От английского слова net, или network, образован глагол to network – «покрыть сетью», осетевить, включить в сеть, приобщить к сети. Это означает стремление включить в себя как можно больше разнородных параметров.
Сеть – гибкая форма организации взаимодействия различных точек (людей), предполагающая постоянный обмен информацией и динамичную рестурктуризацию.
Сетевой принцип противоположен жёсткой централизированной иерархии, организации по закрытому алгоритму. В сети – даже самой маленькой – всегда задействовано неопределённое количество членов. Полностью закрытых сетей не бывает. Сеть всегда открыта. Её закрытость может быть лишь относительна.
В дуальной парадигме иерархия-энтропия сеть является промежуточным явлением. Она несёт в себе кое-что от иерархии (потому что в ней есть, хотя и постоянно изменяющаяся, структура) и кое-что от энтропии (эта структура постоянно трансформируется).
Сеть может работать на низких энергиях, потому что энтропический принцип находится внутри неё и на преодоление энтропии особых усилий не затрачивается.
Сеть явление фундаментальное и абсолютное. Её наступление меняет политическую, экономическую, социальную, культурную и антропологическую картину мира. Сеть и её устройство заменяет собой мир. Поэтому можно говорить о сетевой антропологии, сетевой онтологии, сетевой топологии и т.д. Сеть претендует на то, чтобы стать всем. Быть значит быть подключенным.
Подключённость (connectedness) становится самоцелью. От неё напрямую зависит идентичность (пара: логин – пассворд, или вводимый цифровой код, код доступа); материальное обеспечение (сеть даёт человеку всё – продукты, деньги, наслаждение); наполнение сознания (информационная сеть «формирует» содержание сознания, но не раз и навсегда, не как система поступательного накопления знаний, но через волны постоянных изменений – это перманентное, непрекращающееся сетевое «формирование»). В сетевом мире сеть первична, а её элементы – в том числе человек – вторичны[6].
Сеть как постмодернистская форма организации: культура постмодерна
Сеть есть постиндустриальное (постмодернистское) явление. Сетевая организация соответствует постиндустриальной стадии цивилизации, она замещает собой сакральные структуры традиционного общества (священные иерархии) и рациональные структуры общества модерна (государства, правительства, политические институты, производства).
Сегодня сетевой принцип уже в полной мере распространяется на экономику, технологии, средства коммуникации, финансовую систему.
Логика социально-политических и технологических процессов ведет к тому, что сеть будет наступать постепенно и на все остальные области жизни.
Здесь сразу же встаёт фундаментальный методологический барьер: пока мы не поймём, что такое постмодерн, мы не поймём, что такое сетевые войны, так как сетевые войны не просто разновидность войн или отдельное строго выделенное направление в военной стратегии и технологии. Всякая война в условиях постмодерна становится сетевой, и все, кто в ней участвуют, подчиняются её правилам. Только одни могут это осознавать, другие – нет. Те, кто осознают, что такое постмодерн и что такое война эпохи постмодерна, уже тем самым обладают колоссальным преимуществом над теми, кто этого не осознает. Понимание сетевых начал может помочь выиграть войну после того как она формально проиграна, и вырвать из рук победу у тех, кто её формально одержал. К примеру, политическая битва на Украине была выиграна оранжевыми с помощью чисто сетевых средств уже после того, как формальную победу на выборах в декабре 2004 года одержал Янукович – причем это повторялось два раза (на Майдане и на последовавших выборах в Раду, когда Янукович стал премьером).
Таким образом, сетевая война – это война, ведущаяся в условиях постиндустриального общества, средства, правила, цели и участники которой проистекают из устройства этого общества. Иными словами, мы вообще ничего не поймём в сетевых войнах, если не сосредоточим своё внимание на парадигме постмодерна, на алгоритме постиндустриального общества.
Что такое «сеть» в военном смысле
Военная технология, разработанная на базе сетевых войн – теория сетецентричных войн (Networkcentric warfare) подробно описана у следующих американских авторов: Акелла, У.Оуренс, А.Сибровски, Дж.Гартска, Дж.Альбертс, Ф.Штейн, и т.д[7]. Сетецентричные войны – это не нечто отдельно стоящее, но первые теоретические попытки адаптации военного искусства и военной стратегии к условиям постмодерна и постиндустриального общества.
Ключевым понятием для всей этой теории также является термин сеть. Как мы уже отмечали, помимо существительного the network – сеть – возник неологизм – глагол to network (осетивить). Смысл сетевого принципа состоит в том, что главным элементом всей модели является обмен информацией – максимальное расширение форм производства этой информации, доступа к ней, её распределения, обратной связи. Сеть представляет собой новое пространство: информационное пространство, в котором и развертываются основные стратегические операции – как разведывательного, так и военного характера, а также их медийное, дипломатическое, экономическое и техническое обеспечение. Сеть в таком широком понимании включает в себя различные составляющие, которые ранее рассматривались строго раздельно. Боевые единицы, система связи, информационное обеспечение операции, формирование общественного мнения, дипломатические шаги, социальные процессы, разведка и контрразведка, этнопсихология, религиозная и коллективная психология, экономическое обеспечение, академическая наука, технические инновации и т.д. – всё это отныне видится как взаимосвязанные элементы единой «сети», между которыми должен осуществляться постоянный информационный обмен.
Сеть не имеет традиционной иерархической системы. Появляется особый язык сети, который не имеет обычных определений (существительное, глагол), на которых строится классический язык более или менее приемлемый для нас. В сети, даже на основе факта существования исходного существительного «network» или глагола «to network», мы видим, что существительное может спокойно переходить в прилагательное или глагол.
Возникает потребность в новых специалистах, возникает класс сетевого труда. Смысл работы этих специалистов заключается в том, что они имеют очень широкую специализацию, обширную компетенцию. С точки зрения сети, по новому оценивается понятие дилетанта. Талантливый сетевик – networker – это нечто иное, чем талантливый физик. Как правило, хорошим сетевиком может стать недалёкий физик, не способный погрузиться в глубинное познание, но при этом способный к компилированию. У него есть определённая сетевая парадигма, знание, код, с помощью которого он с лёгкостью способен отделять в потоке информации сущностное от второстепенного. При отбрасывании деталей он теряет профессиональную адекватность, но зато приобретает сетевую адекватность; он схватывает на лету ядро, при необходимости наращивая на него детали. Применительно к теории войн это означает, что сейчас победить противника может тот, кто в состоянии создать наиболее эффективную сеть, в которой возникает наиболее лёгкий и свободный обмен информацией.
Одной из главных задач сети является распространение информации на наиболее широкие пространства, вбирание в себя наибольшего количества элементов, скачивание информации из различных источников и навязывание сетевой парадигмы. Яркий пример: ЦРУ, ФБР, АНБ. Вообще, спецслужбы американской империи очень активно занимаются разработкой и ведением сетевых войн, где победа подчас достаётся без единого выстрела.
Сетевые войны – новая теория войны
Сетевая война – новая концепция ведения войн (emerging theory of war), разработанная Офисом реформирования ВС Секретаря обороны США (Office of Force Transformation) под управлением вице-адмирала Артура К. Сибровски (Cebrowski[8]) и принятая на вооружение военным руководством. Переосмысление военной стратегии в эпоху постмодерна привело к появлению в США концепции постиндустриальных или сетевых войн[9]. Артур К. Сибровски обобщил системное изложение основ сетевой войны. Идейным вдохновителем и влиятельным покровителем этого направления модернизации классической военной стратегии стал Министр обороны США при Дж. Буше младшем Дональд Рамсфельд[10].
Новая теория активно внедряется в практику ведения боевых действий США, и уже была успешно обкатана в Ираке, Афганистане, других государствах, а сетецентричные технологические подходы тестируются на учениях и обыгрываются на симуляторах. Разработчики этой теории убеждены, что в ближайшем будущем она «если не заменит собой традиционную теорию войны, то существенно и необратимо качественно изменит её». Обращение к этой концепции стало общим местом не только в докладах Дональда Рамсфильда, но и заместителя секретаря безопасности Пола Вулфовица[11] и других высших военных чиновников США ещё во времена Дж. Буша младшего.
Три цикла цивилизации и три модели военной стратегии
Сетевая теория войны основана на фундаментальном делении циклов человеческой истории на три фазы – аграрную, промышленную и информационную эпохи, каждой из которых соответствуют особые модели стратегии, вытекающие из социологических понятий – премодерн, модерн и постмодерн. Информационная эпоха – это период постмодерна, когда развитые общества Запада (в первую очередь, США) переходят к качественно новой фазе. Теория сетевых войн представляет собой модель военной стратегии в условиях постмодерна. Как модели новой экономики, основанные на информации и высоких технологиях, сегодня доказывают своё превосходство над традиционными капиталистическими и социалистическими моделями промышленной эпохи, так и сетевые войны претендуют на качественное превосходство над прежними стратегическими концепциями индустриальной эпохи (модерна). Смысл военной реформы в рамках «новой теории войны» информационной эпохи состоит в одном: в создании мощной и всеобъемлющей сети, которая концептуально заменяет собой ранее существовавшие модели и концепции военной стратегии, интегрирует их в единую систему. Война становится сетевым явлением, а военные действия – разновидностью сетевых процессов. На технологическом уровне, это сопровождается переоснащением армии высокоточным оружием и оружием на новых физических принципах, базирующимся не только на суше или море, но и в космосе, в сочетании с защитой собственной инфраструктуры от поражения аналогичным оружием со стороны противника. Регулярная армия, все виды разведок, технические открытия и высокие технологии, журналистика и дипломатия, экономические процессы и социальные трансформации, гражданское население и кадровые военные, регулярные части и отдельные слабо оформленные группы – всё это интегрируется в единую сеть, по которой циркулирует информация. Создание такой сети составляет сущность военной реформы ВС США.
Операции, базирующиеся на эффектах (Effects‑based operations)
Основой ведения всех сетевых войн является проведение операций, базирующихся на эффектах (Effects‑based operations), далее ОБЭ. Это важнейшая концепция в данной теории. ОБЭ определяются как «совокупность действий, направленных на формирование модели поведения друзей, нейтральных сил и врагов в ситуации мира, кризиса и войны»[12]. И
