С определенного момента в обществе утвердился устойчивый стереотип, тиражируемый, в частности, определенной пропагандой, утверждающий, что основа украинского нацизма и украинского национализма в целом – западная часть Украины, оказавшаяся не в составе Российской империи, а в составе Речи Посполитой, а после ее раздела – Австрийской империи.
С этой точки зрения – все беды именно от ополячивания и австровенгеризации и окатоличивания этих земель, почему они России всегда были чужды и враждебны и порождали как украинский национализм петлюровской модификации 1918-1920 гг, так и бендеровщину 1930-1950 гг, а в результате – укронацизм 21 века. В основе этого радикального национализма – данные культурные различия плюс пестование его активистов австровенгерскими спецслужбами.
И, напротив, Восточная Украина всегда была населена братскими малороссами и заселившими Новороссию собственно русскими, исповедовала православие и всегда мечтала быть в составе России. История юго-запада древнерусских земель и того, как они оказались в зоне католического и униатского влияния, – отдельная и большая история, восходящая к борьбе за галицко-волынское наследство между Великокняжеством Литовским и Русским (Белой Русью) и Королевством Польским, длившейся порядка 50 лет во второй половине 14 века: тогда сначала Галиция отошла католической Польше, а Волынь – православной Белой Руси, громившей в те века всех по кругу: немцев, поляков, Орду, московских Рюриковичей – всех, с кем сталкивалась. А потом завершилась своего рода бартером: великий князь Литовский и Русский получил корону Польши в обмен на принятие им католичества. Дальше тоже все было сложно и интересно. Но, строго говоря, загнанное через это объединение в униатство население западной окраины русских земель веками терпеть не могло ни католичество, ни окатоличенную литовско-западнорусскую элиту.
К рубежу 19-20 веков та же Галиция была преимущественно пророссийским регионом, считавшим себя Русью и ждавшим освобождения от австрийцев со стороны России, на что Австро-Венгрия отвечала репрессиями, концлагерями и геноцидом.
И когда развивался и расцветал собственно украинский национализм, Западная Украина имела к этому достаточно малое отношение. Националистическая УНР, созданная украинскими эсерами и украинскими меньшевиками, никакой Западной Украины в свой состав не включала, просто потому, что на тот момент последняя входила в состав Австро-Венгрии, и Западно-Украинская Народная Республика образовалась и пыталась объединиться с петлюровской УНР только после падения своей империи. Но с Петлюрой союз в итоге не сложился – и именно потому, что последнего не устроили пророссийские и просоветские настроения ЗУНР. После чего Петлюра и сдал Западную Украину Польше Пилсудского.
Кстати, вожди тогдашнего украинского радикального национализма к той же Западной Украине особого отношения не имели: Петлюра был выходцем из Полтавщины и профессиональное становление проходил на Кубани, где писал работы по истории кубанского казачества. На Западной Украине провел лишь год эмиграции с осени 1904 года, где действительно прослушал курс антиавстрийского Украинского подпольного университета.
С 1906 года до времен Мировой войны жил в основном в Петербурге и Москве, занимался, в частности, публицистикой, причем заслужил обвинения в русофильстве – Винниченко, скажем, писал, что основным направлением работы редактируемого Петлюрой журнала «Украинская жизнь» была «пропаганда среди украинцев лозунга «Бороться за Россию до победного конца»». А в 1916 году опубликовал «Манифест», где утверждал, что украинцы «не поддадутся провокационным воздействиям и выполнят свой долг граждан России в это тяжёлое время до конца», и утверждал, что он выступает за объединение всех (в том числе галицийских) украинцев под эгидой России.
Как и когда именно в 1917 году Петлюра уловил и поймал в свои паруса «ветер украинского национализма» — тоже отдельная и несколько иная история, хотя еще в первой половине 1917 года он выступает не более чем за «автономизацию Украины», но в итоге становится тем, кем становится – вождем, по сути, того же укронацизма в его ранней форме.
В данном случае важно то, что связи его национализма с западно-украинскими настроениями, в общем-то, не было.
Также и второй, сопоставимый с ним по значимости и авторитету в националистическом движении лидер Винниченко, критиковавший Петлюру за «русофильство», был выходцем из Кировоградской области и за исключением двух-трех непродолжительных периодов эмиграции жил и действовал в России и придерживался в целом умеренной в отношении России позиции.
Собственно, с Западной Украиной был связан из крупных деятелей разве что сам Грушевский, уроженец Холма, много лет преподававший во Львовском университете, сочинивший уже тогда десятитомную и весьма специфическую «Историю Украины – Руси», согласно которой украинцы были особым народом, выделившимся из остальных славянских народов еще в середине первого тысячелетия нашей эры, — с понятными современными последствиями…
Но в целом не эти деятели создавали и разогревали украинский национализм – его рождала среда мелкой и средней буржуазии Центральной и Восточной Украины и связанная с ней провинциальная украинская интеллигенция, стремившаяся к признанию ее особой роли и особых возможностей в стране: Западенщина здесь, в общем-то, была мало при чем.
Она лишь иногда создавала интеллектуальный фон, служивший формальным обоснованием реальных политических и экономических претензий «традиционной Украины».
То же, во многом, произошло и в истории постсоветской Украины: ни Кучма, ни Ющенко, ни Порошенко, ни тот же Зеленский не представляли Западную Украину: первый – выходец из Днепропетровска, второй – из Сум, хотя позже некоторое время учился в Тернополе и работал в колхозе в Иваново-Франковской области, третий – из Одесской области. С четвертым – вообще все понятно. Как, впрочем, и с неупомянутым выше Януковичем…
Они лишь использовали нарративы определенных групп обывателей и интеллигенции Западной Украины для обоснования политических и экономических претензий представляемых ими финансово-промышленных кланов. А финансовые и промышленные кланы возникают лишь там, где есть финансовые и промышленные центры. В данном случае, в Центральной и еще в большей степени в Восточной Украине: Коломойский, Аваков, Ахметов, Тимошенко и иные — практически все украинские олигархи и главы подобных кланов вышли из Центра и Востока, где они эти кланы и создавали.
Основу фашизма создают не дальние периферийные регионы – их создают промышленные центры, рождающие финансово-промышленные кланы и их олигархических лидеров. И они же создают маргинальную массу, возникающую вокруг таких центров и управляемую националистическими нарративами.
Дом Профсоюзов в Одессе жгли не выходцы из Львова – его закидывали бутылками с горючей смесью вполне русскоязычные футбольные фанаты из Харькова и Днепропетровска.
Проблема инокультурности и относительного иноязычия Западно-Украинских земель, конечно, есть. Но куда актуальнее проблема украинского русскоязычного нацизма, выращенного в Днепропетровске и Харькове.
Если же еще говорить о Западной Украине… Когда в 1991 году сначала в России, потом на Украине и далее в иных республиках были запрещены парторганизации КПСС, основными центрами инициативного движения за ее восстановление стали несколько московских групп, парторганизации Латвии и парторганизации… Западной Украины: Львовской, казалось бы, самой «бандеровской», области.
Возглавил тогда движение за восстановление структур КПСС на Украине первый секретарь Львовского обкома КПСС Вячеслав Секретарюк.
Родился он в семье интеллигентов, переехавших во Львов после войны, и всю жизнь был связан именно с Львовской областью: в 1955-1960 годах отучился в Львовском политехническом институте. В 1975 году стал председателем горисполкома Львова. В 1980-87 годах – первый секретарь городского комитета КПСС Львова. С 14 апреля 1990 по август 1991 года – 1-й секретарь Львовского областного комитета КПСС.
После запрета партии подчиниться ему отказался, начал создавать инициативное движение по явочному восстановлению структур КПСС. Предполагалось, что именно он возглавит республиканскую организацию КПСС (КПУ). Но, когда структуры в основном были восстановлены, определенная часть партийного актива решила, что партийную организацию Украины не должен возглавлять представитель западной области – они же ненадежны… И лидером был избран до этого не отличавшийся активностью в условиях запрета Петр Симоненко: бывший руководитель Донецкого областного ЛКСМУ, и, к 91 году, секретарь по идеологии Донецкого обкома Компартии. Он же был с Восточной Украины, из самой русскоговорящей области…
Восточная Украина – она же понадежнее Западной… Чем закончила и как теряла свои позиции на Украине «Компартия Симоненко» и как его фракция в 2014 году проголосовала в Верховной Раде за передачу власти нацистам – всем известно. И как была доведена под его руководством до состояния, в котором не смогла оказать сопротивления нацистскому перевороту – тоже не секрет.
Но тогда кто-то решил, что представитель Восточной Украины будет лучше представителя Западной…
Впрочем, между ними было и еще одно отличие: Секретарюк считал, что Компартию нужно восстанавливать как единую составную часть единой КПСС, ведущей борьбу за восстановление единого Советского Союза. А Симоненко считал, что партию нужно восстанавливать именно как КПУ – самостоятельную партию, отрицающую свою связь с КПСС, иначе ее вновь запретят.
Секретарюк считал, что Компартия – это партия, которой для ее работы официальные разрешения не нужны, как не были нужны в начале 20-века, и работать она должна быть способна в любых условиях.
Симоненко считал, что партия не может действовать без официального разрешения власти: все должно быть законно и легально, желательно – с парламентскими мандатами: как в настоящей парламентской партии.
Секретарюк представлял Западную Украину, был сочтен ненадежным и умер в 2004 году.
Симоненко представлял Восточную Украину – и исчез после нацистского переворота на Украине из политической жизни и Украины, и Донбасса…
