Когда-то, не сегодня, уже давно, более полувека назад, советский философ, футуролог и писатель Иван Ефремов, среди прочих своих политико-философских конструктов сформулировал так называемый «Порог (Барьер) Синед Роба». Название было выбрано относительно произвольно, содержание – довольно сложно, но в краткой форме его можно выразить примерно так: «общество, не обеспечившее свое моральное благополучие, обречено самоуничтожиться, достигнув рубежа выхода в межзвездный космос».
Понятно по совокупности работ и взглядов Ефремова, что под обществом, обеспечившим свое моральное благополучие, автор имел в виду коммунистическое общество: на вопрос ученика «обязательно – или переход в высшую, коммунистическую форму, или всеобщая гибель? И ничего другого?» учитель отвечает: « … Бывали периоды долгого смятения, убийственных войн, отбрасывавших человечество некоторых планет назад, в нищету и одичание. Начиналось новое восхождение, новая война… Эту деградацию потомкам приходилось исправлять веками, несмотря на беспредельное могущество высшей общественной формы и помощь разума Великого Кольца. – Но и тут приход этой формы коммунистического общества был неизбежен? – Разумеется!».
То сеть вопрос ставился примерно так: любая цивилизация, достигшая уровня технической возможности самоуничтожения, но не перешедшая к социализму и коммунизму, с неизбежностью самоуничтожается, если ей не приходит помощь других космических цивилизаций, к коммунизму перешедших». Понятно, что последнее в обозримом будущем неактуально.
Под цивилизацией здесь, соответственно, понимается не особость отдельной страны, а цивилизация Земли, Человечество как таковое.
Первый естественный вывод из этого положения: раз социалистические страны, существовавшие на Земле, свое существование прекратили треть века назад и как таковых социалистических обществ в мире не осталось, (отвлекаясь от спорного переходного типа Китая), то земная цивилизация, лишенная возможности подобного перехода, обречена на гибель: то ли в результате мировой атомной войны, то ли иной вызванной межимпериалистическими противоречиями техногенной катастрофы.
И все, что она может сделать – это отчаянными усилиями тормозить сползание к этой катастрофе.
Подобный вывод с неизбежностью вызывает разные реакции как у тех, кто оценивает коммунизм как желаемое и необходимое общество, и у тех, кому он в силу тех или иных экономических причин либо предубеждений – невыгоден.
И их импульсивный контртезис: «Но ведь на деле все наоборот! Это социализм прекратил свое существование, капитализм – сохранился! Значит, он надежнее, а тезис Ефремова – неверен».
Только тут не учитывается либо сознательно игнорируется собственное содержание «барьера Синед Роба»: в нем речь идет не о том, что, якобы, социалистическое общество обречено на сохранение, а капиталистическое на самоуничтожение – то есть не о том, что социалистические страны спасутся, а капиталистические самоуничтожатся. Речь вообще идет не об отдельных странах, речь о человеческой цивилизации – и имеется в виду, что человеческая цивилизация в целом либо переходит к коммунистическому развитию, на что у нее есть шансы, пока в ее составе есть значимые по влиянию очаги подобного развития, либо более или менее быстро сползает или катится по плоскости к итоговой гибели: через международные конфликты, внутренние смуты, техногенные катастрофы, неспособность обеспечить гармоничное развитие своих составных.
Второе возражение антипатизантов коммунистического развития более риторично: «А кто сказал, что Ефремов прав? Он что, Моисей или Христос? Почему мы должны его выводами руководствоваться?» Сторонники риторики этого типа давно уже стали использовать по отношению к любому неустраивающему их положению – что юридическому, что историко-философскому: «А что, Конституция – это скрижали Моисея? А что, закономерности общественного развития – Христом или Буддой провозглашены?» Таким образом, любые выводы, не относящиеся к религиозным постулатам, если они противоречат интересам тех, кто в них не заинтересован, объявляются неверными, формально – на основании их нерелигизности, а на деле – на основании их невыгодности для оспаривающей их стороны.
Но дело даже не в последних моментах: дело в том, что сам возглас: «А кто сказал, что это правильно?» при определенной формально-спекулятивной правоте уводит разговор в сторону. Он формально верен: практика пока тезис о «барьере Синед Роба» не подтвердила. И проверить правоту Ефремова можно будет только в случае, если человечество погибнет либо, продолжая свое капиталистическое развитие, так никогда и не погибнет. В первом случае подтверждение придет тогда, когда им некому будет воспользоваться. Во втором – опровержение не придет никогда.
Тезис Синед Роба – это не доказанная теорема и не доказанный закон, это гипотеза, исходящая из осмысления определенных тенденций развития общества. А дальше – выбор человека: ускорять проверку этого тезиса, не обращая внимания на озвученные предупреждения, подобно ребенку, игнорирующему предупреждение не играть со спичками и не лезть пальцами в розетку, либо задуматься и подстраховаться.
Есть, правда, и еще один путь: уверив себя в своей правоте, подобно исламскому фанатику, принять, что путь к самоуничтожению – это путь в рай, и во всеобщей гибели ничего страшного нет, потому что это не гибель, а переход к вечному блаженству. Правда, если кто-то, так говорящий, так и в самом деле думает, дело, казалось бы, его, но вообще-то и тех, кто думает иначе. Но в большей части случаев те, кто так говорят, скорее всего, твердо уверены, что именно для них уже подготовлено место-убежище в неприступных скальных массивах.
Это вовсе не значит, что биологическая жизнь важнее всего и что у человека нет ничего, за что он свою жизнь готов отдать: наоборот, человек до тех пор и является человеком, пока имеет ценности, за которые он готов умирать. Только это не значит, что в одержимом стремлении к «райскому блаженству» нужно игнорировать опасности, меры предосторожности и высказанные предупреждения.
Особенно, если предупреждения исходят от людей, свою прозорливость ранее продемонстрировавших. Потому что и Иван Ефремов уже на стыке 1960-70 гг, («Час Быка»), и братья Стругацкие («Обитаемый остров», «Град обреченный»), и Александр Казанцев («Льды возвращаются», «Фаэты», «Сильнее времени» и последняя трилогия уже конца 1980-90 гг.) высказали негативные предупредительные сценарии о том, чем кончит советское общество, если вместо своего прежнего движения восхождения к обществу познания и созидания станет на путь спонтанного потребительского развития, ориентированного на рыночные механизмы:
Страна, которая раньше была значительно обширнее, но приведена к катастрофе выродившейся элитой, потерпевшая поражение и пытающаяся сохранить порядок на границах, изнутри пораженная нехваткой врачей, учителей и инфляцией.
Веривший в свою страну герой, у которого из благих побуждений его освобождения отняли все, что он ценил в жизни.
«Сталкеры», собирающие и продающие то, что осталось от ненадолго посетившей Землю Великой Цивилизации, торгующие случайно доставшимся им наследством, происхождения которого они не могут понять.
Общество, лишенное идеологии, не знающее смысла и целей своего существования, и вывод об обреченности общества без идеологии, стали предвидением многих проблем последующего, предвидением трагедии, которая постигает общество, отказавшееся от своих ценностей и стратегических целей.
Страна, уничтожающая свою культуру, где знание большего, чем необходимо для составления счета за товар, стало предосудительным.
Страна, которую подвели к катастрофе представители чужой цивилизации, которые теперь под видом спасения выманивают и увозят к себе ее детей и всех, кто сохраняет способность к рациональному действию.
Их тогда никто не послушал. Твердили: «А кто это доказал?»
Все те предупреждения – подтвердились. Можно твердить и дальше: «А кто сказал, что это верно? А если верно – все равно не страшно: мы же тут теперь в бога верим – значит, все в рай попадем»…
