Реализация антисоциальных мер за пределами ядра капсистемы долго позволяла капиталистической верхушке сглаживать социальные конфликты в самом ядре и тормозить и модифицировать классовую борьбу. Как сказал Сесил Родс в конце XIX века: «Либо вы становитесь империалистом, либо получаете гражданскую войну». И собственно, империалистическая фаза капитализма – это и была попытка избежать гражданской войны в своём обществе за счёт внешней экспансии. Но дело в том, что империализм был ограничен размерами планеты, и на рубеже XIX-XX веков внешние зоны, за счёт которых можно было сглаживать социальные конфликты в ядре, были исчерпаны, и чтобы избежать гражданской войны, понадобились уже войны не колониальные, а империалистические, то есть между самими империалистическими державами.
Кстати, это совпало с развёртыванием Второй промышленной революции – 1870-1910 годы. Вторая промышленная революция – это электричество, двигатель внутреннего сгорания, в быту – телефон, телеграф, кино, водопровод, лифты. При этом нужно отметить, что длилась Вторая промышленная революция меньше, чем Первая. Первая промышленная революция – это паровой двигатель, железные дороги, это 1750-1830 годы. Нисходящую линию промышленной экономической динамики капитализма ещё более ярко демонстрирует Третья промышленная революция – 1970-2000 годы. Это компьютер плюс мобильный телефон, Интернет и роботы, и всё.
«Постмодерн — закономерное состояние западной цивилизации после модерна, т.е. Нового (примерно с 1600-1870 гг — ранний и средний модерн) и Новейшего (1871-1970 гг — поздний или высокий модерн) времени — эпохи бури и натиска прогрессистского массового индустриального общества с торгово-промышленным строем, последовательно уничтожавшего органику социальной иерархии средневековья и прогрессивно создававшего глобальную искусственную технотронную среду обитания и культ индивидуализма.
Уже 60-70 лет назад некоторые американские фантасты рисовали антиутопии, где вещи почти одноразовые, ибо надо обеспечить загрузку промышленности с высокими уровнями занятости и потребления, а люди абсолютно терпимы друг к другу и потому в обществе не должно быть никого возвышающегося над другими своими превосходными качествами, ибо это порождает массовую нездоровую зависть и социальные волнения,» — az118.livejournal.com
По сравнению с достижениями первых двух промышленных революций, Третья промышленная революция выглядит очень бледно, и длилась она ещё меньше, чем вторая. Причём, мировая верхушка сознательно тормозила и так затухающее уже научно-техническое развитие, ограничивая его в своих шкурных интересах одной единственной сферой, информационно-коммуникационной, то есть цифровые технологии. С их помощью можно фантастически промывать мозги и контролировать население.
В конце ХХ века внедрение прикладной науки в реальное производство, за исключением военной сферы, практически полностью затормозилось, и в результате почти полного контроля финансового, то есть непроизводительного капитала, над промышленным, так сказать, это всё имело место. Большая часть новейших изобретений последних десятилетий – это по части отдыха и развлечений, а не производства. Здесь вспомним последние века Римской империи, там было примерно то же самое. А вот темпы роста производительности труда и экономический рост во время Третьей промышленной революции ниже, чем во времена второй, тенденция, однако. И вот здесь мы приходим к парадоксальному выводу.
Промышленно-техническая фаза развития капитализма с 1960 годов – это путь вверх по лестнице, ведущей вниз, не прогресс, а регресс. Кроме того, экспансия капсистемы, как и рабовладельческой, в своё время, поддерживала развитие этой системы за счёт разрушения внешней для неё среды, то есть второе начало термодинамики, за счёт увеличения энтропии внешней среды. А когда внешняя среда была исчерпана, то началась уже энтропизация самой капиталистической системы – финал, терминальная стадия, которую мы сейчас наблюдаем.
Хорошая иллюстрация промышленного, экономического регресса с определённого момента развития капитализма – это средний рост производительности труда со времён Второй промышленной революции. Вот давайте посмотрим. 1891-1972 годы, значит, темп роста производительности труда 2,33; с 72-го по 96-й годы – 1,38; с 96-го по 2004 – 8 лет, опять 2%, за счёт разграбления бывшего соцлагеря и временного сокращения расходов стран Запада на войну и широкого распространения дешёвых китайских товаров. Но всё быстро закончилось. С 2004 по 2012 годы темп роста производительности труда 1,33 и с 2012 – 0,4-0,5%. Это называется: «Здравствуй, асимптота». Я согласен с теми экономистами, которые считают, что больше никаких промышленных или научно-технических революций не будет. Ну, не считать же швабовскую Четвёртую промышленную революцию научно-технической.
К концу XXI века, если не случится глобальной катастрофы, мир, тем более, с учётом развёртывающейся деиндустриализации, полностью вернётся к асимптоте, к показателям 0,2-0,4. Известный экономист Гордон из Северо-восточного университета США, очень хорошо на примере США показал, так сказать, просто на пальцах, как произойдёт, возвращение к темпам роста 0,4, и даже 0,2. Он выделил 6 факторов, каждый из которых срубает часть экономического роста.
Значит, первый фактор. Плохая демография рабочей силы, хотя с 1965 года по 1990 год на рынок труда вышли женщины, как ещё один контингент для эксплуатации. Сегодня этот резерв исчерпан, бэби-бумеры – поколение, которое предало Америку, как его называют, гибнет, уходит на пенсию. Отсюда снижение рабочих часов на душу населения и снижение темпов экономического роста на 0,2. Вычитаем из нынешних 1,8, и получается 1,6.
Из-за низкой рождаемости США в будущем ожидает «большая расплата», заявил американский миллиардер Илон Маск. Так бизнесмен прокомментировал публикацию Reuters о том, что резервы основного целевого фонда системы социального обеспечения США будут исчерпаны в 2033 году, на год раньше, чем предполагалось в прошлогоднем прогнозе. «Грядет большая расплата из-за низкой рождаемости. Япония – опережающий индикатор», — написал Маск в своем Twitter. В 2022 году в Японии появились на свет 799,7 тысяч человек. Впервые с 1899 года, когда стала вестись подобная статистика, рождаемость опустилась ниже уровня 800 тысяч.
Второй фактор, с 90-х годов в США не растёт уровень образования, страна опускается всё ниже в рейтингах по доле людей с высшим образованием. И Гордон вычитает ещё 0,2%, получаем уже теперь 1,4.
Третье. Стремительный рост неравенства в США с 1980-х годов. Третье. Стремительный рост неравенства в США с 1980-х годов. После кризиса 2008 года он стал развиваться чудовищными темпами. С 93-го года по 2008 средний рост реальных доходов США составил 1,3%, при этом рост доходов 99% населения 0,75%, а 1% аж 52%. То есть у 99% менее 1%, а 1% — 52. С 2009 года 1% населения США получили 93% национального дохода от так называемого восстановительного роста. Гордон вычитает ещё 0,5% и получает уже 0,9.
Четвёртое. Современные компьютерные технологии и глобализация оказали не только положительное, но и отрицательное влияние на экономику США. Коллцентры и другие службы переводились в другие страны. Отнимаем ещё 0,2 и получаем 0,7.
Пятое. «Зелёная» повестка, которая становится приоритетом, в ущерб другим секторам экономического роста, ещё минус 0,2. В итоге 0,5.
И последнее, двойной дефицит, счета текущих операций и бюджета, отнимаем 0,3. И получаем 0,2% темпа роста производительности труда и экономического роста Англии с 1300 по 1750 год.
В связи со всем сказанным Гордон прогнозирует мировой спад длинной в вечность. Мы знаем, что вечного ничего не бывает, но асимптотическая экономика существовала 10 000 лет, а современный мир, похоже, сваливается именно в неё. Это не значит, что промышленность будет полностью ликвидирована. Но это значит, что промышленность будет очень ограничена. Реальная промышленность будет обслуживать самую верхушку, а остальным – дырка от бублика. Или как «изящно», в кавычках, выразился Шваб в своей книге, «большую часть мира ожидает патагонизация».
Патагония – это область в Аргентине, где живут пастухи, гаучо, где натуральная экономика. Ну, те, кто читал «Детей капитана Гранта» Жюля Верна, помнят, что пересекали герои и Патагонию. Там очень хорошо показано, что такое Патагония. Так вот патагонизация, это по Швабу, удел больше части мира, то есть вот жизнь в доиндустриальной экономике. С выводом Гордона, по сути, солидарен Балацкий. Я не знаю, знает ли Балацкий его работы, но они, так сказать, в одном направлении мыслят.
По мнению Балацкого, мир после короткой паузы в 250 лет возвращается в мальтузианскую ловушку. Я бы сказал в лоно асимптоты, но это неважно. И Балацкий приводит статистику организации экономического сотрудничества и развития ОСР, согласно которой темпы прироста производительности труда, один из важнейших показателей эффективности экономики в 2006-17 годах в США снизились с 2,3% до 1, а в Великобритании – с 2,2 до половины процента. О том, что темпы экономического роста замедляются, и что согласно подсчётам Гордона, на 2030 годы у нас выходит 0,2-0,4%.
А ведь ещё Тома Пикетти писал, что «в начале XXI века объём накопленного капитала собственности имеет все признаки переизбытка». Отсюда падение его рентабельности. По этому показателю, как подчёркивал Пикетти, «мир находится сегодня на уровне предшествовавшим двум мировым войнам ХХ века». Собственно, добавлю я, эти войны и были средством повышения данного показателя. И они его, так сказать, приподняли до середины 60-х годов ХХ века.
Что из этого следует, с точки зрения социальных и политических выводов? Балацкий, я с ним совершенно согласен, прогнозирует старт новой волны бесчеловечности верхов по отношению к низам. Но дело в том, что эта волна уже стартовала! Дальше мы разберём её основные потоки.
