— Александр Андреевич, 4 ноября в России отмечается День народного единства, который учредили 18 лет назад в честь изгнания поляков в XVII веке. Современные события еще более горячие. Но сначала я хочу вас спросить, а есть ли сегодня в России реальное народное единство? Ведь у нас есть богатые и бедные, либералы и патриоты, защитники и противники СВО и так далее?
— Я не знаю такой страны, где все бы слиплось в пластилиновый ком. Любые общества разделены на богатых и бедных, на стариков и детей. Все зависит от степени разобщенности народа. Она или позволяет государству сохраняться, или разрушает его. Если государство целостно и не разорвано на части, единство соблюдается в достаточной степени.
Российское государство сегодня достаточно целостно. Это позволяет нам воевать на несколько фронтов, заниматься всевозможными сложными реконструкциями и выдерживать страшное давление мира.
Целостность русского государства сегодня гораздо более крепкая по сравнению с той, что была у нас в 1990-е годы. Тогда разобщался центр, по сути, существовало два параллельных центра: центр Михаила Горбачева и центр Бориса Ельцина. Централизм был нарушен в своей основе. И крах СССР произошел из-за того, что два этих центра находились в контрапункте. Сейчас у Владимира Путина политической альтернативы нет.
— А СВО в большей степени объединяет российский народ или разъединяет?
— Объединяет. Основная, глубинная масса народа поддерживает политику Путина и украинское вмешательство. Да, у нас существовал мощнейший элитарный финансово-олигархический слой, слой радикально-либеральной интеллигенции, было множество политических, культурных течений. Сейчас все это либо сгинуло, либо спряталось. На поверхности гораздо более единое общество, чем до СВО.
Мы находимся в состоянии переходного периода, сложного, мучительного, инерционного, потому что три поколения были воспитаны в либеральных представлениях. Эти поколения несут в себе либеральные идеологемы. Они были завязаны на западном бизнесе, собственности, разных активах, друзей, смешанных браках. Это огромная сложнейшая ткань, которую в одночасье не порвешь. В эту ткань надо вплетать новые нити, новые краски, новый орнамент.
Это происходит, но скорость продвижения задана инертностью нашей русской истории. Истории лучше видно, когда это все произойдет. Может быть, политикам хотелось бы ускорить, замедлить или вообще отменить эти процессы. Но у русской истории свой темп, свое ощущение времени, своя последовательность событий. Надо уповать на русскую историю. Русская история выводит нас из периода тьмы и ада. И мы неуклонно движемся к русскому раю. Достигнем мы его или нет, я не знаю. Но направление взято правильное.
— Вы говорите, что элитарные либеральные слои либо сгинули, либо спрятались. А не кажется ли вам, что они просто встроились в новый дискурс и изображают антизападников, а по сути, какими были, такими и остались?
— Элиты и в советское время были конформистскими. И сегодня многие притворяются, но так и остались западниками. Придут фашисты, они станут выступать за фашистов, установится какое-нибудь государство Чингисхана, станут воспевать Чингисхана. Во всех обществах есть такие конформисты. Важно, чтобы президент оставался верным той тенденции, которая его побудила начать перемены. А элиты приложатся. Они во всех странах такие.
Важно, чтобы у России были такие мыслители, как Александр Дугин, такие предприниматели, как Константин Малофеев, такие писатели, как Захар Прилепин. На это надо обращать внимание, а не на количество конформистов, которые есть во всех заксобраниях и пришли туда для того, чтобы заниматься своими коммерческими делишками. Депутатский корпус у нас совсем не яркий. Губернаторский корпус тоже в основном такой. Но все равно идет процесс медленного перемалывая 30-летнего ига, идет очень сложная трансформация социума по всем направлениям. Старое господство центрального разведывательного управления в наших министерствах, банках, кремлевских башнях завершается. Оно еще не кончилось, но завершается.
— Как вы считаете, изменилось ли в России после начала СВО отношение к понятию «патриот»? Кто в вашем понимании патриот России сегодня?
— Патриот — этот тот, кто хотел бы, чтобы его имя было высечено на его могильном камне на русском языке. И чтобы этот камень был не в окрестностях Тель-Авива, а где-нибудь под Тулой или в Подмосковье.
— А как воспитывать молодежь в духе патриотизма? Скажем, депутаты Татарстана разработали закон о патриотическом воспитании, объясняя это желанием восполнить пробел в Конституции РФ об идеологии. Как думаете, нужны ли такие законы?
— Надо прежде всего самих депутатов воспитывать в духе патриотизма, надо проверить их на всхожесть, чем они занимались в 1990-х годах, в какой степени они голосовали за Ельцина, не занимались ли махинациями, есть ли у них собственность за рубежом.
Повторяю, России после 1991 года была навязана западная либеральная идеология. Она была подкреплена всеми имеющимися средствами, потому что либералы-западники сидели и в Кремле, и в разведке, и в армии, и даже в церкви, не говоря уже об университетах и экономических сферах. Эта идеология доминировала.
С начала специальной военной операции, даже раньше, эта идеология стала тесниться, уменьшаться и заполняться другими представлениями. Но еще неизвестно какими. Образовался идеологический вакуум. Либералы ушли или почти ушли, ушла концентрированная либеральная сущность, а новая идеология только нащупывается.
«Патриотизм» — это абсолютно бюрократическое абстрактное слово. Давайте нащупаем новую идеологию в недрах нашей истории, специальной военной операции, нашей культуры, литературы. Тогда мы поймем, что такое патриотизм. Является ли патриотом, например, Иван Тургенев, который считал себя западником? Или он не патриот? Являются ли патриотами поэты Серебряного, декадентского, века, которые учились в Париже? Это вещь сложная. Пусть депутаты придумывают законы. А мы будем осторожно заниматься базисными мировоззренческими основами русских смыслов.
— И на чем должна строиться идеология современной России? На философии Победы? И достаточно ли ее для того, чтобы цементировать основы государства?
— Идеология не выдумывается, не провозглашается из депутатских кресел, на круглых столах, хотя сегодняшние администраторы мечтают создать идеологию, пишут целые модели. Это все смехотворно. Идеология угадывается, подслушивается, если приложить ухо к русской истории на протяжении тысячелетий. Что говорили лучшие представители русского общества в разные периоды его существования? В языческий, христианский, большевистский?
Надо узнать, о чем они мечтали, в чем видели смысл существования русского народа и государства. И тогда мы увидим, что все они представляли примерно один и тот же идеал, исповедовали одну и ту же мечту. Язычники, сказочники и скоморохи исповедовали живую и мертвую воду, которая делает человека бессмертным, молодильные яблоки, с помощью которых преодолевается самая большая в мире несправедливость — старость. Они создавали культ Ивана-дурака, который доминирует над боярскими детьми, которому дается в руки жар-птица, и он создает города. Они проповедовали культ социальной справедливости, мечтали о бытие и царстве, где господствует идеальная Божественная справедливость.
То же самое говорили православные мистики — и Серафим Саровский, и Сергий Радонежский, и старец Филофей (иеромонахом Киево-Печерской лавры, живший в XVII веке, которому приписывают авторство фразы «Москва — третий Рим» — прим. ред.). Они мечтали о том, чтобы власть и государство сберегали православие. Не как пятиглавый или одноглавый собор или обряд-приложение к кресту, а как учение о том, каким должен быть человек, чтобы попасть в идеальное царство, царствие небесное. Каким должен быть человек, чтобы своими качествами, своим отношением к Богу, ближним, себе, природе приближал общество, в котором он живет, к идеалу. Тем же занимались и русские космисты, такие как Николай Федоров. Большевики тоже мечтали о создании идеального бытия, в котором господствовала бы справедливость. Не только социальная, но и божественная, чтобы установилась гармония между машиной и природой, например. Я считаю, что атеистический большевистский век был более близок к русской мечте, чем предшествующий квазиправославный романовский период нашей истории, когда люди в большей степени были оторваны от божественного идеала и не готовы были ради него идти на смерть. А красная эра, коммунистический идеал, за который люди шли на муку и смерть, умирали в застенках, был ближе к божественному идеалу. И он формировался независимо от того, какое количество церквей было в стране. Он формировался тем, какое количество сердец было наполнено этим идеалом в том или ином выражении.
Идеология сегодняшнего русского государства — это по-прежнему мечта о создании идеального бытия, в котором была бы установлена гармония. Гармония между умным и дураком, между богачом и бедняком, между стариком и младенцем. К такой идеальной гармонии должно стремиться сегодняшнее наше государство. От этого зависит степень его совершенства или несовершенства.
— На недавнем форуме «Валдай», отвечая на ваш вопрос о величии России, Владимир Путин сказал, что для него оно заключается в укреплении суверенитета. А в чем проявляется величие страны в вашем понимании? И насколько оно далеко или близко от идеала?
— Путин не смог обрисовать идеал. Он высказался очень плоско и неподготовленно. Если идеал вообще не сформулирован или сформулирован как эффективность, свобода, равенство или успешность, то такое общество находится за пределами идеального. Если общество хотя бы сформулировало идеал, значит, оно стремится быстро, медленно, через пень-колоду, но приблизиться к идеалу. Это уже победа. Это уже характеризует величие, потому что величие — это и есть идеал.
Для меня величие России определяется приближением к идеалу. У идеала множество самых разных формулировок. Идеал может формулироваться как русская мечта, как божественная справедливость, как русская победа, потому что царство небесное есть победа над всеми силами зла, тьмы.
Идеал может формулироваться как истинное величие. Величие в потрясающем божественном прообразе государства. Последнее строится не только снизу, когда выбирается вождь племени. Государство и общество строятся на основании каких-то мечтаний, представлений о богах, о мироустройстве. Под звуки тамтамов в Африке тоже выкликались какие-то духовные силы, которые устанавливали гармонию между людьми, племенами, природой, зверьми. Само формулирование идеала — это уже огромная задача. Этим сейчас занимается русская метафизическая элита.
— Вы еще в 2012 году писали, что Путин строит в России пятую империю. Он ее уже построил?
— Пятая империя будет строиться вечно до высшей райской точки, после которой начнет закатываться, как все предшествующие империи. Пятая империя проявила себя в тот момент, когда безжизненная, мертвая, распятая, изнасилованная, раздетая догола Россия, лежащая во прахе, над которой глумились, показала, что она жива. На ней дрогнул один маленький мускул, когда в Югославии, Сербии наши десантники двинулись на Приштину вопреки НАТО, вопреки диктатуре оккупанта. С тех пор Россия многократно со все более учащающимся сердцебиением показывала, что она жива. Потом она поднялась. А сейчас Россия не просто жива, у нее вырастают крылья. Она становится крылатой девой.
— Пятую империю вы называете империей Путина. То есть Путин выстраивает империю?
— Это вопрос непростой. Империю выстраивает не Путин, это Путина выстраивает империя. Империя возникает исходя из глубинных закономерностей русской истории. Так возникала первая империя Владимира Святого. Так возникала вторая империя Ивана Васильевича Грозного, третья империя Петра Великого, четвертая империя Иосифа Сталина. И теперь пятая. Эти синусоиды персонифицируются, олицетворяются. Если Путин уйдет, будут продолжатели. Империя выберет преемника обязательно. Не Путин выберет преемника, а империя.
— Но государство, которое строит Путин, особенно после изменений в Конституции, все более унитарное и все менее федеративное. Получается, что Россия, по сути, уже не федерация?
— Слава богу, что Россия уже не конфедерация. Когда она вывалилась из Советского Союза и начала терять пространства и окраины, она была конфедерацией. Зыбкой, никчемной, слабой. Она теряла окраины и суверенитеты, которые Ельцин подарил нашим регионам, угрожая распадом страны.
И эту конфедерацию Путин пресек. Как человек, понимающий природу великого загадочного царства, имя которому — Россия, он знает, что гарант его существования — это централизм. Как только последний ослабевает, как только начинается игра свободных сил и возникает либеральная тенденция, империя распадается. И народу приходится приносить гигантские жертвы для ее воссоздания.
Российская империя — это всегда централистское государство. А называть его можно как угодно — федерацией, домом для престарелых, скопищем идиотов. Россия — централистское государство, никакая не федерация. Последняя — это когда каждый регион имеет свою партию. Нет этих партий. Есть абсолютно послушные депутатские корпуса, послушные сенаторы и послушные губернаторы, которые подчиняются воле центра.
— Раз так, может быть, перестать лукавить и отбросить лишнее слово в названии Российской Федерации? Или начнется хаос?
— А вы всегда честны со своими ближними? Вы всегда называете вещи своими именами? Политика не предполагает такого откровенного высказывания. Откровенное высказывание может быть только в закрытых сообществах либо в постели между мужем и женой.
— Вы довольно часто выражаете особое отношение к татарскому народу, говорите о том, что татары — государствообразующий народ России…
— Я вообще считаю, что все народы России, даже самые малые, государствообразующие, и держат над собой космический свод русской империи. Русская империя — это не подразделение на метрополии и колонии, а симфония и гармония, которая поддерживается через централизм.
А самый бедствующий из всех народов в России — это русский. Он несет на себе самые большие траты. Русский фактор становится более сложным, чем татарский. Справедливость по отношению к русским не до конца установлена. О ней мало кто думает, потому что считается, что русские — это государствоцементирующий народ. И это во многом правильно. Но государствоцементирующий народ уже почти изгнан из таких республик, как Чечня, других республик Северного Кавказа. Русские медленно, но неуклонно уходят из Якутии. Государствообразующий народ выдавливается другими народами. И это как бы не замечается центром. Государствообразующий народ слабеет и волей, и численностью, и ощущением своего величия. В нашей империи национальная политика ведется по инерции, у нас нет серьезных представлений о национальной политике. А это очень важно.
Вот у нас запрещается антисемитизм. Правильно, евреев в России очень много, они очень сильные. А сейчас раздувать фактор антисемитизма очень деструктивно. Это очень страшный, сокрушительный, преступный момент. Так же, как исламофобия. Это тоже чудовищно. Но главная проблема — как вернуть русским способность удерживать империю, нести на себе огромные нагрузки и не сгибаться, не падать, чтобы кости не хрустели. Вот в чем мудрость правителя. Этой мудрости у наших правителей я пока не наблюдаю.
— Вы говорите, что русских уже почти нет в республиках Северного Кавказа. С другой стороны, разве у нас не происходят в некоторых национальных республиках процессы плавильного котла по американскому варианту, из-за чего народы теряют свою идентичность? В результате республики уже не являются национальными, так как образующие их некогда народности исчезают. Скажем, те же марийцы или удмурты.
— Процессы плавильного котла происходят и в русском народе. Русский народ тоже становится чем-то другим. И это тоже часть проблемы. Но народы всегда пребывают в динамике и претерпевают непрерывные изменения. Народы должны адаптироваться к новым историческим реальностям. Те народы, которые не адаптировались, просто исчезли с лица земли. Для народов российской империи адаптация — очень важная задача.
Все народы пытаются сохранить свои традиционные ценности. Прежде всего язык, сказки, орнаменты на платьях, способы отмечать праздники — все это чудесно.
Но главное — не замуровать себя в традиционных ценностях. Кроме них, необходимо развитие, модернизм, рывок, освоение грядущего, которое огромно и сложно. Я не буду говорить о проблемах, которые сваливаются на весь земной шар. Эти проблемы не решить, как в сказке об Иване-дураке. Но наряду со сбережением глубинной консервативной коллекции надо делать все, чтобы народы не стали этнографическими заповедниками, чтобы они внесли свой вклад в семью Нобелевских лауреатов.
— По поводу такой ценности, как язык, в России как раз звучат претензии. Татары, башкиры, якуты и прочие народы недовольны тем, что у нас, по сути, ущемляется право на изучение национальных языков.
— Я не уверен, что другим народам в России запрещают изучать их языки.
— Не запрещают, но проблемы есть.
— Я бываю в Чечне и вижу, что с языками у нас все в порядке. Может, не позволяют переводить учебник квантовой механики на татарский язык?
Надо исправлять ситуацию не с татарским языком, а с русским, что невозможно. С того момента, когда русский народ перестал был читающим, когда книги ушли из обихода, русский язык стал скудным, примитивным. Скудным стал не только язык, но и мышление. Выветривание, эрозия языка приводят к эрозии самосознания.
Я думаю, татары, у которых такая же молодежная субкультура, у которых тот же рэп, граффити, такая же проблема, что и у русских. Идет выветривание и эрозия татарского языка не под воздействием злокозненных русских педагогов. Эту ужасную коррекцию вносят современная цивилизация, цифровой мир. Я думаю, что татары сегодня так же не читают книг, как и русские.
— Вы часто говорите о русской мечте. А в чем, по-вашему, заключается татарская мечта?
— Мне кажется, извечная татарская мечта заключается в создании крепкого централистского государства. Так было на протяжении веков. И такое государство было создано — Золотая Орда. Но мощное великое ордынское государство стало рассыпаться и слабеть. Иван Грозный его просто добил. Но своеобразно. Первое, что он сделал после того, как добил Орду, — привел всех касимов под свое крыло и сделал их самыми влиятельными кланами в элитах. И это было продуктивно. Тогда евразийская империя имела центр в Орде, а потом этот центр при сохранении государства переместился в Москву.
Я думаю, татарская мечта, если ее формулировать не через эмоциональную фанаберию, заключается в том, что татары — государствообразующий народ. У татар очень мощное глубинное ощущение пространств — земли, неба. Татары хотят и требуют большего участия в решении сегодняшних судеб русского государства.
Посмотрите, в каких пропорциях относительно и численности населения, и воли, и самосознания татары вложены в русский централизм. Здесь надо искать формулу. У татар огромный шлейф представлений об их вере, религии, Волге — реке русского времени. На волжский водопой пришли множество народов. На этом водопое воду пьют и русские, и татары, и чуваши, и марийцы, и другие разные волжские народы. Татары пьют волжскую воду наряду с другими народами. Они сберегают этот водопой, сберегают Волгу.
Что такое Волга? Это только кажется, что она берет начало на Валдае. Она берет начало у Северного полюса и уходит к пустыне Сахара, через Каспийское море. И на этой огромной волжской вертикали у татар своя судьба, своя неповторимая миссия, которую нельзя изъять.
Миссия татар — сберегать волшебную волжскую цивилизацию. И они это делают. Честно, может быть, отчасти бессознательно, но делают. Хотя мало об этом говорят. Мне кажется, татарская мечта состоит в том, чтобы брать на себя великую ответственность за Волжскую цивилизацию. Конечно, татары радеют за существование русской империи. И когда она распадается, татарам плохо.
— Так, может быть, учитывая все заслуги татар, надо было оставить Татарстану должность президента и не искать компромисс с «раисом»?
— Можно оставить должность президента, можно дать еще должность какого-нибудь короля всех мусульман. Почему нет? Или визиря какого-нибудь. Я считаю, что это важно только группе каких-то мудрецов. Важно, чтобы татарин появился в программе у Владимира Соловьева среди скопища персонажей и излагал татарскую точку зрения на все мировые проблемы, представлял татар на федеральном канале. Но этого нет. И здесь я вижу ущемление татар.
Нужен такой человек, как близкий вам тоже, царство ему небесное, Шамиль Султанов. Мы с ним очень дружили. Я его очень любил и люблю. Мне его ужасно не хватает. Особенно во время нынешней ситуации вокруг Газы. Это блестящий человек. Он никогда не забывал, что он татарин, никогда. Он гордился тем, что он татарин. Я любил в нем многое и то, что он татарин, в том числе. Какое счастье было бы увидеть его сегодня в программах Соловьева с его концепциями, представлениями о текущих процессах в Газе, на Ближнем Востоке.
Конечно, татары есть в элитах, в кремлевских элитах. Татар там немало. Их было немало и в царских элитах. Не сказать, что татары были загнаны. Но сейчас проблема татар, как и удмуртов, якутов, в том, что этих людей нет на авансценах, а им есть что сказать. У них есть свое представление о текущих процессах в мире, они видят, какие процессы происходят в самой России. У них интереснейшие взгляды. Здесь, мне кажется, большой перекос, и он должен быть исправлен.
— Кстати, по поводу программ Соловьева. Когда он выгнал Евгения Сатановского, вы написали, что теперь черед Якова Кедми. Вы имели в виду заявления последнего по ситуации вокруг Газы или также его предыдущие выступления по украинскому конфликту?
— Когда мы говорим о суверенитете, мы должны понимать, что есть не только финансовый, продовольственный суверенитет, но еще и информационный. Мне кажется, что крупный офицер израильской разведки не может присутствовать на российском телевидении. Разведчики должны находиться в туне, в глубинах своих сетей. А у нас выступает глава службы «Натив», пусть и бывший. Но чем бывший глава «Натив» отличается от будущего? Ничем. Только преемственностью. Кедми иногда говорит здравые мысли. Но по поводу ближневосточного конфликта он занял очень жесткую произраильскую позицию. Иногда несет ахинею. И попробуй его тронь, тут же обвинят в антисемитизме. Нельзя пользоваться термином «антисемитизм» как оружием, подавляя всякого человека, который выскажет какие-то суждения в адрес Якова Кедми или Сатановского. Сейчас это уже не работает и воспринимается как что-то некорректное. Поэтому мне кажется, что надо убрать с передач Соловьева Кедми и поставить татарина. Такого, как Шамиль Султанов.
— К сожалению, его уже нет.
— Я убежден, что в Татарстане и вокруг вашей газеты много блестящих мыслителей.
— Почему Россия до сих пор не смогла добиться победы в СВО? Только ли потому, что Киеву активно помогает Запад?
— Дело в том, что СВО мы начали неподготовленными, не представляя себе того, с чем мы столкнемся. Президент был дезориентирован его разведкой и представителями России, находящимися на Украине. Ну кто у нас там был? Черномырдин, Зурабов и прочие. Президент был не осведомлен о реальной ситуации, и мы пошли неподготовленными. Мы пошли без дронов, с малочисленной армией и так далее. Поэтому мы там и захлебнулись. То, что мы сейчас остановились, с одной стороны, горько, потому что военный конфликт превратился в изнурительное перемалывание славян и с той, и с другой стороны. И каждый месяц военной операции увеличивает число славянских жертв и не только славянских. Это большая трагедия.
Но перейти к сильному мощному наступлению мы не в состоянии. У нас нет ресурсов человеческих. И психология нашей армии сейчас другая. У сталинской армии были огромная численность, тотальная мобилизация, тогда не считались с потерями, потому что победа была выше всего остального.
А сейчас есть разные соображения, в том числе и те, о которых мы с вами говорили. Вокруг президента неоднородная среда, которая аплодирует не всем нашим военным решениям. Есть люди, которые требуют переговоров, замирения. Особенно крупный финансовый бизнес, который потерял свои активы на Западе, в той или иной форме высказывает недовольство. Мы с вами сейчас говорим в кабинете среди бабочек, а президент живет в среде обстоятельств, многие из которых мне неизвестны.
— Если мы были не готовы, может, не надо было и выступать?
— В бой вступил не Путин, а русская история. Россия была оскорблена в 1991 году. У нее отнимали территории, пространства, заводы, великую идеологию, историческую память, Победу. Народы, которые были братьями, стали во многом русофобскими, их ожесточили. В конце концов русская история, достигнув дна, пошла в контратаку.
Все, что происходит на Украине сегодня, — это русская контратака. Внешняя разведка — это одно. Герасимов и Шойгу — это другое. А русская контратака будет продолжаться. В той или иной степени, с той или иной скоростью, но она будет продолжаться. Как она будет продолжаться, с каким количеством снарядов, с каким количеством блистательных полководцев, с какой дипломатической активностью Лаврова на азиатском континенте, не мне судить. Но я чувствую, что все, что сегодня происходит, — это данность, которую нам предлагает русская история.
— Как вы оцениваете силы России против Запада сегодня?
— Мы знаем, что Россия столкнулась со страшной опасностью ослабленной. Такие опасности не раз возникали в истории России. Но когда она воевала с Гитлером, она была огромной, мощной. У нее был мощнейший лидер и потенциал. Сталин расправился со всеми, чьи мировоззрения отличались от идеи красного проекта. Были казни, расстрелы. Сейчас РФ ослаблена.
В нынешних российских элитах много западников, много робких, выжидающих. Мало ярких героических людей среди губернаторов, депутатов. Но главное, чтобы президент, живя в этих обстоятельствах, придерживался выбранной цели. Россия обязательно выстоит. Я не сомневаюсь в этом. Это вопрос знания и веры.
— Что нужно, чтобы выстоять? Трансформация страны, всеобщая мобилизация во всех смыслах, вовлечение всех слоев общества в военный конфликт?
— Это уже постепенно происходит. По мере того как возникают трудности, увеличивается драматизм, Россия избавляется от робости, страха, двоемыслия, двоедушия и направляет свои ресурсы на бой.
— Как на СВО и ее сроках отразится ближневосточное кровопролитие?
— Трудно сказать. Мир сорвался с крючка, он находится в стадии ужасной турбулентности, разворачивается мировая карусель. До какой степени это раскрутится, еще неясно. А что будет делать Иран? Что будут делать азербайджанцы с армянами? Как себя поведет Казахстан? Что станет делать Венгрия, которая противится Евросоюзу? Не начнется ли война в Тонкинском заливе? Это огромная карусель. Российская дипломатии хочет в этой карусели занять свое место.
Ситуация в Газе, как это ни грешно, облегчает, ненамного, конечно, но облегчает наш конфликт на Украине. Кровь Газы, которая проливается там, смешивается с кровью наших бойцов на Украине. Мы проливаем одну и ту же кровь, потому что в нас стреляет одна и та же военная машина Америки. В Газу Америка стреляет через Израиль, в Россию — через Украину. Мы воюем с Америкой. И Газа воюет с Америкой через Израиль.
И мне кажется удивительным мышление некоторых наших вельможных евреев, которые всячески поддерживают Израиль и готовы туда ехать воевать и спасать их. По существу, они призывают становиться на сторону Америки, быть частью американской экспансии в Газе. А на украинском фронте — продолжать воевать с украинцами, Зеленским и Америкой. Это своеобразная мировоззренческая драма. Я не хочу никого осуждать. Но сейчас все силовые мировые линии взбухли, меняются местами, они перепутались, создают важнейшие узлы и конфигурации. Их не распутать одной проповедью или окриком. Но повторяю, Америка с ее авианосцами, дальнобойными ракетами, космическими группировками воюет руками Израиля в Газе. Израиль без Америки ничто. А с Россией Америка воюет через Украину.
— О тех, кто поддерживает Израиль. Вы еще в ноябре 2014 года судились с Андреем Макаревичем* после статьи о его концерте перед украинскими военнослужащими. Сейчас он в числе тех, кто осуждает Россию из-за СВО, кто, как Борис Гребенщиков*, обвиняет Россию в фашизме, и среди тех, кто желает победы Израилю. Почему вчерашние пацифисты, посылавшие проклятия в адрес России, встали на защиту тех, кто бомбит палестинцев?
— Я же говорю, что у них сложное миросознание. Надо еще понимать, что Гребенщиков* и Макаревич* входили в российскую элиту 1990-х годов. Они принадлежали к избранной элите, у них было огромное число гастролей и по России, и по всему миру, пользовались колоссальными привилегиями. Они изначально были антисоветчиками и, по-видимому, глубинными русофобами.
И, может быть, надо отдать им должное, что они еще раньше, в такое сложное время, как 2000-е, решили высказать свою точку зрения несогласия с новыми русскими переменами, а потом и совсем уехать. Может быть, в этом тоже есть их заслуга. Многие ведь не решились высказать свое несогласие, остались в России, а по существу, являются тайными агентами. Но если говорить с точки зрения русского государственника, то надо понимать, что Россия сейчас находится в одном из самых драматических, мучительных периодов своей истории. У нее много самых разных врагов. И эти люди — враги, и к ним не может быть никакой снисхождения, никакой пощады, никакого понимания их сущности.
Да, они евреи, они считают, что государство Израиль — их вторая родина. Они пропитаны библейским духом. Вот Нетаньяху заявил, что пророк Исайя назвал все другие народы (филистимлян и прочих) тьмой, а евреев — светом. Нетаньяху, ссылаясь на Исайю, говорит, что палестинцы — эта тьма, а евреи — это свет и сейчас происходит борьба света с тьмой.
Мы, православные люди, которые считают Ветхий Завет священной книгой и почитают его, думали, что еврейские пророки предсказывали появление великого Спасителя, Христа, Мессии. А они, оказывается, предсказывали появление Нетаньяху. Как измельчало толкование пророков, если смысл еврейской истории сводится к появлению Нетаньяху на авансцене.
— По поводу Газы вы писали, что мир в ужасе смотрит, как убивают один из его народов, и бездействует. Почему? Все боятся США, которые по-прежнему демонстрируют свое превосходство?
— Конечно, все боятся. Все испытывают страх. Мы говорим, что мир утратил однополярность. Нет, он не утратил. Он хочет ее утратить. Но боится. Ситуация в Газе — это тест на то, способен ли мир взаимодействовать сообща, кроме дипломатических реляций и демонстраций на улицах. Пока мы видим, что не способен. Поэтому Газа уничтожается на глазах у всего человечества. Это позор всему человечеству. Когда Газа будет уничтожена, кровавая клякса появится на рубашках всех людей мира. И на моей, и на вашей.
— После бомбардировок Газы Путин сказал, что Запад хочет запустить волну ненависти и пытается играть на национальных и религиозных чувствах. Мусульман натравливают на иудеев, шиитов сталкивают с суннитами, православных — с католиками. Так Запад сопротивляется процессам выхода цивилизаций из-под его диктатуры?
— Конфликты в мире никогда не затихали. Это же удивительное ощущение — чувствовать себя господином мира, самым великим государством, самым великим народом, чувствовать свою абсолютную власть над миром, повелевать миром, говорить миру, как надо себя вести. Идея о том, что мир слишком многолик и его надо сделать единым, чтобы им можно было легче управлять, давно посещает человечество. Идея доминирования, великого обнуления исходит от Запада. Русское сознание говорит о прекрасном цветущем саде, о клумбе. А Запад говорит о том, что мир должен слиться, должен быть упрощенным. И предлагает самые разные методы управления миром — от авианосцев до ковида и электронного плена, в который погружено человечество.
— И в этом суть глубинного конфликта Запада и России?
— Суть вековечного конфликта России и Запада определяется категорией мечты. Надо сравнить русскую мечту и американскую, англосаксонскую мечту. Метафорой русской мечты является храм на холме, который своим крестом уходит в небеса и проповедует великую вселенскую гармонию. Гармонию народов, языков, верований, природных сил, стихий.
А американская мечта — это град на холме, то есть крепость на холме, которая демонстрирует господство, доминирование, превосходство и избранность, богоизбранность. Эти две мечты несовместимы — идея огромный цветущей клумбы и идея отдельно взятого цветка или дерева на выстриженном газоне. Так было всегда и проявлялось в разные эпохи.
Это несовпадение иногда было меньше заметно и как-то регулировалось, а иногда достигало остроты при нашествиях Гитлера, Наполеона или во время Карибского кризиса. Сейчас оно достигло своей новой острой фазы. Но я думаю, что потом оно снова смягчится. Так было всегда.
— Ближневосточный конфликт спровоцировал беспорядки и в российском Дагестане. Не говорит ли это о том, что и у нас тихо-мирно только внешне, а стоит бросить спичку, может разгореться и пожар?
— Он может разгореться и среди русских. Надо только умело поджигать. Может Сибирь пойти войной на центр. Вон в Америке что творится. Есть черная Америка, есть белая Америка. Может Шотландия пойти войной на Лондон. Все общества заминированы разными рознями. Можно устроить гражданскую войну и среди русских. Устроили же гражданскую войну на Украине. Русские убивают русских. Что тут говорить…
— Все-таки насколько крепкий в России межнациональный и межконфессиональный мир?
— Достаточно крепкий для того, чтобы существовать русскому государству.
— А чем можно объяснить такие скандалы, как с денежной банкнотой, на которую ЦБ поместил казанскую башню Сююмбике с полумесяцем и Музей истории государственности татарского народа — здание бывшей церкви, но без креста, после чего возмутились православные и тут же посыпались оскорбления в адрес Татарстана, который был ни при чем? Это недоразумения?
— Я подробностей не знаю. Но что касается денежной банкноты, я скажу так. Можно пойти в Казанский кремль, посмотреть на дивную мечеть, на православный храм, полюбоваться этим божественным Кремлем, который является символом Татарстана. Еще вспомнить Шамиля Загитовича Султанова и понять, где скрывается тайна российской империи.
— Российские мусульмане зачастую с обидой говорят о том, что в Москве, где их около 3 миллионов, всего пять мечетей, тогда как, например, в Пекине мечетей почти сотня. Поэтому во время мусульманских праздников массы правоверных собираются возле мечетей и в других местах для молитв, пугая остальных жителей Москвы своей многочисленностью. Насколько эти претензии справедливы?
— Этот вопрос надо решать, и он решается. Раньше вообще не было мечетей, а сейчас они появились. Дальше будет больше. А, например, в Чечне вообще один православный храм.
— Вы уже писали о том, что, когда мировая гигантская карусель завершит свой круг, многие государства исчезнут с карты, поменяются границы. А как изменится Россия?
— Россия меняется на глазах. В России будет сформулирована государственная идеология, смыслы, над чем работает Изборский клуб. Восторжествует философия русского величия, русской мечты, русской победы, симфония пятой империи. Исходя из этих смыслов и идеологии будут построены отношения внутри народа, между народами, появится достаточное количество скоростных железных дорог, может быть, появится сверхзвуковой пассажирский авиапарк.
Но главное — идеология. Если она будет сформулирована, то появится новый человек. А новый человек способен на чудеса, он освободится от бремени тьмы и начнется великое очищение. Россию ждет проект великого очищения, будут очищены помойки, свалки на опушках лесов и в окрестностях городов, будут очищены человеческие души от тьмы, каверзы, себялюбия. Великое очищение коснется всех. С одной стороны, за это возьмутся экологи, с другой — педагоги, с третьей — ФСБ, решая проблемы с коррупцией. А всем вместе будет заниматься русская история, которая ведет Россию от великих потрясений к величию.
* внесен минюстом РФ в реестр иноагентов.
