Против кого направлена информационная кампания Ильин-Дугин-РГГУ? Она направлена и не против Ильина, и даже не против Дугина. Отчасти она направлена против Путина. А главное – против… Зюганова. Почему против Путина очевидно — Ильин часто цитируемый президентом мыслитель. И вот, когда обозначилась перспектива формирования путинской идеологии (пусть под маркером мировоззрение), в канон которой наверняка бы вошел и Ильин, все ее противники слева и справа были отмобилизованы. Ну а при чем здесь Зюганов? Попытаюсь объяснить.
Победить на поле сражений у государства, обладающего ядерным оружием — проблемно. Очевидно, что враг будет делать ставку на оранжевый сценарий. И очевидно также, что либералы для этого сценария непригодны. Либерализм в России провалился полностью, а адепты либеральной идеи — не бойцы. Другое дело — левые. Раскрутить протест под популярными левыми лозунгами, да еще с апелляцией к советскому прошлому в России потенциально возможно. Помехой для этой раскрутки, как ни парадоксально, выступает КПРФ. Ключевой фразой стали слова Зюганова о том, что в условиях войны народ поддержал верховного главнокомандующего. Коммунисты за сильное русское государство, цивилизационную идентичность и православную веру — это явно не то, что нужно для режиссуры оранжевизма.
Марксизм исторически породил много течений, часто оппонирующих друг другу и боровшихся друг с другом в качестве заклятых врагов. Символом этой борьбы стал удар ледорубом 21 августа 1940 года в предместье Мехико. Одним из направлений марксизма стал большевизм. В сути своей большевизм соединил марксизм с русской цивилизацией. Именно большевизм и стал идеологией советских побед XX века. Но внутри самой коммунистической партией были силы слева и справа, отрывавшие марксизм от русской цивилизации. Вначале — это был троцкизм, концентрировавший вокруг себя всю русофобию и православофобию. Потом — горбачевизм, базировавшийся на платформе еврокоммунизма. Как работает альянс левых с либералами наглядно демонстрирует сегодня Демократическая партия США. Троцкисты для либералов и Запада приемлемы, еврокоммунисты — тем более, но не большевики. А.Б. Чубайс мог возложить цветы на могилу Троцкого, но не Сталина, и не Ильина. Русские коммунисты как наследники большевизма Запад устроить не могут ни в каком ракурсе. И значит, они должны быть вытеснены с «коммунистической поляны», куда должны быть внедрены неотроцкисты с неогорбачеаистами. Начинается большая игра, цель которой не та, что заявляется публично.
Теперь о «фашизме» Ивана Ильина. Показательна вольность, с которой развешиваются ярлыки фашистов. Для того, чтобы маркировать фашистов надо для начала дать определение фашизма.
Гитлер и другие идеологи НСДАП никогда фашистами не позиционировались. Они являлись национал-социалистами или нацистами. В Австрии, например, имела место борьба между сторонниками нацизма и австрофашизма. Нацистом Ильин явно не являлся. Если же понимать под фашизмом идеологию и вытекающую из нее практику антропологического превосходства и неравенства, что, в сущности, и правильно, и в соответствии с чем нацизм есть одна из версий фашизма, то все это не имеет к Ильину никакого отношения. Ильин был убежденный православный христианин и в этом смысле сторонник идеи фундаментального равенства, выраженной словами апостола Павла, что «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос».
Другой подход к фашизму — классовый и развиваемый преимущественно в марксистском дискурсе. Сообразно с этим подходом, фашизм есть политическая надстройка в виде диктатуры капитала в условиях экстремизации капитализма (фашизм как крайняя форма капитализма). Но при чем тут вообще в этом случае Ильин? Ильин был антибуржуазным мыслителем. Власти торгашей им противопоставлялась идея рыцарского служения. Им резко осуждалось имущественное расслоение в России. Его взгляды продолжали линию Ф.М. Достоевского, ярко выраженную в «Дневнике писателя». Ведь никто же не хочет обвинить в фашизме Достоевского? Впрочем, что я говорю… Троцкисты и либералы готовы всю русскую культуру записать в фашизм.
Во время Второй мировой войны Ильин находился в Швейцарии. Его публикации в швейцарской прессе были направлены на защиту европейской демократии, которая, по его оценке, (надо признать, не бесспорной), выстояла. Советский Союз определялся Ильиным как система государственного капитализма, и осуждалась именно с позиций монополизации. Таким образом, даже в описании политического режима Ильин от идей политического диктата, увязываемых с фашизмом, значительно дистанцировался. Идеи Ильина периода Второй мировой войны детально раскрывает издание: Собрание сочинений: Гитлер и Сталин. Публицистика 1939-1945 годов / Сост. и коммент. Ю. Т. Лисицы. М.: Русская книга, 2004. 624 с.
Третья трактовка фашизма состоит в его сведении к ксенофобии и, прежде всего, к антисемитизму. Упрощенность этого подхода не отменяет факта его широкого распространения. Но и в этой версии Ильин никак не подходит под маркировку в качестве фашиста. Он не был ксенофобом и в ксенофобских истериях в Германии участия не принимал. Отказывался Ильин поддерживать и антисемитизм, публично заявляя об этом и признаваясь в наличии друзей-евреев, что ему и было поставлено в вину в Германии. Против Ильина была организована травля, его обвиняли в качестве пособника евреев и масона. Удивительное для фашиста реноме, не правда ли?
Есть, наконец, взгляд на фашизм в версии Умберто Эко, как на идеологию контр-модерна и контр-христианства. Но христианский мыслитель Ильин не мог быть по определению антихристианином. Будучи гегельянцем, он не мог призывать и повернуть историю вспять. Философия Гегеля никак не могла быть философией контрмодерна. Жестко отзывался Ильин о взглядах Ницше и его позиции антихристианского аморализма, что также крайне не нравилось нацистам в Германии.
Ну, и наконец, есть этимологическая трактовка фашизма, сводящая фашистскую идеологию исключительно к опыту Италии периода власти Бенито Муссолини. Да, Ильин был одно время восхищен Муссолини, как им были восхищены многие. И ему нравилось обращение того к сильному государству, итальянский корпоративизм. Но Ильин был монархист, тогда как Муссолини — партийной диктатуры. И главное Ильин выводил государственность из религии, которую Муссолини откровенно презирал.
Таким образом, ни по одной из наиболее распространенных версий определения фашизма Ильин фашистом не может быть идентифицирован. Значит определение Ильин-фашист есть не более чем ругань, язык вражды.
Да, Ильин как политический аналитик, следует признать, не отличался высоким уровнем компетентности. Он часто давал ошибочные экспертные оценки в отношении политической конъюнктуры. Потом оценки уточнялись, менялись. Так он ошибся в оценках происходящего в Германии в 1933 году, принял Гитлера не за того, кем он являлся в действительности. Но очень скоро сущность гитлеровского режима была им раскрыта, и, несмотря на давление со стороны немецких властей, на сотрудничество с национал-социалистами Ильин не пошел. Позже он резко обличал гитлеризм, связывал его происхождение с темными инстинктами, призывал к системному осуждению идеологии нацизма на Нюрнбергском процессе.
Ошибался Ильин и в оценках белого движения. Для него белые были рыцарями монархизма. Распознать феврализм он не смог. Не увидел он и имперского поворота в политике большевиков, что удалось увидеть, к примеру, Н.В. Устрялову, Н.А. Бердяеву, а под конец жизни даже А.И. Деникину и П.Н. Милюкову. Тем не менее с нападения Гитлера на СССР он, продолжая обличать советский режим, всецело солидаризировался с ведущим борьбу с врагом русским народом, восхищался его стойкостью и героизмом.
Ильин вошел в историю русской мысли не как политический эксперт, а как философ. Ошибаясь в конъюнктуре, он был глубок в метафизике.
С точки же зрения метафизики, актуальное наследие Ильина может быть выражено следующими положениями.
Во-первых, идеей сильного государства, как выражения духа народа. Как государственник Ильин мог бы быть охарактеризован как этатист, но не фашист.
Во-вторых, идеей оправданности применения силы против зла, выраженного метафорой православного меча.
В-третьих, идеей неприменимости для России западных обществоведческих теорий, духовных оснований суверенитета.
В-четвертых, идеей формирования новой духовной интеллигенции, принимающей этику государственного служения государственного служения.
В-пятых, идеей цельного человека, соединяющего разум и веру («сердечное созерцание», «совестная воля», «верующая мысль»).
В-шестых, идеей патриотизма как высшей формой солидарности общества.
В-седьмых, идеей христианского национализма, как любви к своему народу ни как племенной страсти, а веры в его одухотворение.
В-восьмых, идеей духовноцентричной культуры.
В-девятых, идеей недопустимости территориального расщепления Россия, и прежде всего, недопустимости украинского сепаратизма, как главной сепаратистской угрозе — продукте «честолюбия вожаков и международной завоевательной интриги».
Ни Ильин, никто другой из мыслителей не должен быть превращен в кумиры. Одно из взглядов мыслителей прошлого может быть взято, другое — отброшено. Брать из наследия Ильина нужно ни его антибольшевизм или восторги 1933 года, а именно то, что важно сегодня для Победы, для восстановления суверенных оснований российской государственности.
И в завершении цитата: «Не следует закрывать себе глаза на людскую вражду, де еще в исторически-мировом масштабе. Не умно ждать от неприятелей- доброжелательства. Им нужна слабая Россия, изнемогающая в смутах, в революциях, в гражданских войнах и в расчленении. Им нужна Россия с убывающим народонаселением…. Им нужна Россия безвольная, погруженная в несущественные и нескончаемые партийные распри, вечно застревающая в разногласии и многоволении. Не способная ни оздоровить свои финансы, ни провести военный бюджет, ни создать свою армию, ни примирить рабочего с крестьянином, ни построить необходимый флот. Им нужна Россия расчлененная, по наивному «свободолюбию» согласная на расчленение и воображающая, что ее «благо»- в распадении».
Но единая Россия им не нужна.
Не в этой ли позиции Ильина и состоит причина развернувшейся вокруг его имени истерики?
