Мы знаем, что гибель нашей Родины – Советского Союза, чудовищные последствия которой не изжиты до сих пор, была вызвана в первую очередь политическими, а отнюдь не экономическими причинами.
Однако, как ни странно, мы очень мало знаем о самих этих причинах.
Наиболее часто среди них – и справедливо — называют отсутствие механизма обновления элит. Знаменательно, что мы забываем о попытке решения этой проблемы, — хотя и помним о ее чудовищных последствиях.
Сталин закрепил в Конституции 1936 года проведение конкурентных выборов в органы государственной власти, кандидатов в которые могли выдвигать даже культурные общественные объединения! Законом были утверждены даже образцы бюллетеня для конкурентного голосования.
Создание институциональной политической конкуренции было сорвано подлинным восстанием оформившейся к тому времени в класс партхозноменклатуры, члены которой, осознав угрозу, превентивно уничтожили своих потенциальных конкурентов. Именно эта хаотическая, но беспощадная борьба, ведшаяся буквально в каждой точке аппарата госуправления, вошла в историю как «Большой террор 1937-1938 годов». Его ад испепелил большинство разжигавших его, — но партхозноменклатура как класс победила, устранив возможность системной политической конкуренции. И следующие две попытки демократизации, предпринятые Сталиным, оказались уже значительно слабее – и были раздавлены «проклятой кастой», как он успел назвать новый правящий класс, в зародыше.
Другой, тоже мало известный политический фактор разрушения советской цивилизации, — ошибочное (каким бы смешным это сегодня ни казалось) восприятие уже победившей партхозноменклатурой понятия «рабочий класс».
Как отмечал Евгений Гильбо, партаппарат знал, что должен служить рабочему классу, но не увидел коренного изменения его сути в ходе научно-технической революции. Высокотехнологичные производства сделали передовым классом общества новый, интеллектуальный рабочий класс — инженерно-технических работников, в то время как не заметившие этого чиновники вполне добросовестно делали ставку на рабочий класс старых производств, не понимая, что с точки зрения социального прогресса он стал уже «уходящей натурой».
В результате партхозаппарат, ориентируясь на индустриальный рабочий класс, в силу объективного, вызванного НТР изменения его положения из прогрессивной силы стал силой реакционной. Его отказ от служения новому прогрессивному слою (ИТР) породил системный конфликт государства с «передовой частью общества» и превратил последнюю (в лице технической, то есть подлинной интеллигенции) в невольного противника государства и политического изгоя в собственной стране. Именно это стало базовой, глубинной причиной парадоксальной массовой враждебности советской элиты (в первую очередь интеллектуальной) к вроде бы своему государству и в итоге их общего краха.
Враждебность партхозноменклатуры к определяющей будущее технической интеллигенции была вызвана и переориентацией экономики со снижения издержек на рост дохода. Завышение издержек оказалось более простым и естественным для монополий способом роста дохода, чем трудоемкий и малопредсказуемый технический прогресс. Это, в свою очередь, породило отторжение властью обеспечивающей прогресс социальной группы, стремящейся к созданию и «внедрению» новых технологий. Сам термин «внедрение» с обескураживающей откровенностью выразил противоестественность любого прогресса для закосневшей управляющей системы.
В нашей истории еще очень много интересных, значимых и мало известных страниц, актуальность которых растет по мере того, как мировой и российский кризисы возвращают в наши руки ответственность за будущее нашей страны и всего мира.
И понимание ошибок прошлого для их избежания в будущем – необходимо.
