Инаугурация — это обряд, сопровождающий таинство — таинство сотворения власти. Власть — грозная сущность, заставляющая многолюдный народ действовать в истории как единое целое. Воля, энергия, судьба отдельного человека сходятся в единый фокус, где непомерно увеличивают свою силу, превращаясь в могущество, и этим могуществом народ совершает историческое творчество. Строит города и дороги, отражает нашествия, пишет поэмы и летописи, продолжает своё существование в истории. Власть жестока, мудра, беспощадна, прозорлива, и она неизбежна. Её проявление описывают социальные доктрины, философские трактаты, этические учения, но сама она неуловима. Её понимание ускользает. Она дробится множеством проекций, лежит в основе того, что именуется «род людской» — бессмертное человечество, состоящее из отдельных людей.
Инаугурация напоминает храмовое действо. Она подобна тому, как пред царскими вратами в алтаре при чтении молитв происходит претворение материального в духовное, тварного в бестелесное, очевидного в неизреченное, постижимого в неисповедимое. Недаром говорят: «Власть от Бога».
В Кремле в Георгиевском зале я присутствовал при инаугурации президента Путина. Обряд был великолепен. Пылающие хрустали Георгиевского зала, беломраморные плиты с золотыми начертаниями героических полков и батарей. Имперский зал, в котором дышит величие Государства Российского, величие русской имперской власти. Конституция России в драгоценном исполнении лежала на престоле, как священное писание на алтаре. Из кремлёвского кабинета к алтарю Путин шёл долгими коридорами в полном одиночестве, и у него было время вспомнить о своих прежних правлениях, о чеченских войнах, о террористических взрывах, о покорении врагов, о вероломстве друзей, о великих трудах, в которых создавались заводы, летели могучие самолёты, плыли грандиозные подводные лодки. Он вспоминал о возвращении Крыма, о восстании в Донбассе, думал о грозной битве, в которой Россия схватилась насмерть со свирепым западным монстром. Он шёл лёгкой походкой и нёс на себе непомерную ношу своих прежних правлений, не сгибаясь под этой ношей. Эта ноша именуется государством. И если он согнётся под непомерной тяжестью, если рухнет, если захочет сбросить её с себя, государство упадёт и расколется. И в этом падении повторится ужас прежних русских времён, когда падало государство, и власть излетала из народа, и народ, безвластный, охваченный смутой, гибельной рознью, переставал быть народом, отдавал себя на растерзание злых и беспощадных соседей.
Гвардейцы в своём театральном великолепии вносили знамя России и президентский штандарт. Тысячное многолюдье застыло вдоль красной дорожки, по которой пройдёт президент. Сенаторы и депутаты, вельможные руководители фракций, главы могущественных корпораций, чиновники министерств, знаменитые актёры и спортсмены, военные с орденами минувших баталий — все ждали, когда пройдёт президент, опустит на Конституцию длань, и тогда они встанут под эту длань, отдадут президенту свою волю, свои опыт и таланты. И президент сведёт их в фокус, станет вместилищем этих грандиозных бушующих сил, придаст им осмысленный творческий вектор.
Красная дорожка, по которой ступал президент, начинала светиться. Это был путь, по которому шли к власти великие русские правители — князья, цари и вожди. По этой дорожке проходили Иван Васильевич Грозный и Пётр Алексеевич Романов, последний царь-мученик и великий Иосиф Сталин. Эта дорожка одних вела к величию, победе, других — к эшафоту, к мукам, к бесславию. Это был крестный путь. И Путин, ступив на этот красный ковёр, знал о трагедии власти, о трагедии русских правителей, которые достигали величия, принося неимоверные жертвы, народные и свои. Ибо величие даётся народу в гигантских трудах и свершениях, омытых слезами и кровью. Конституция, на которой присягнул президент, была законом, написанным многомудрыми правоведами. Этот закон подвержен поправкам или полному изменению, ему на смену придёт другой закон. Но власть в своём таинстве остаётся незыблемой.
Русская власть превыше Конституции. Её рождает не Конституция, которой не было во времена Иван Грозного и Петра. Её рождает соединение судьбы правителя с божественной русской историей. И это соединение было прославлено колокольными звонами, орудийным салютом, марширующими батальонами, патриаршим благословлением, когда дым пушек мешался с кадильным дымом.
Всё это делало инаугурацию помазаньем. И Путин-помазанник шёл в своё грозное правление с грядущими потрясениями и победами. Он шёл, а над ним летел огненный русский ангел — ангел Херсонеса.
Мы передали свою судьбу президенту. Мы готовы под его водительством сражаться, трудиться, жертвовать, терпеть невзгоды, добывая для России величие — ту мечту о прекрасном царстве, где нет тьмы, нет беды, нет смерти, где царствует божественная справедливость.
Об этом я думал в Георгиевском зале Кремля и днями позже, созерцая великолепный победный парад, в котором народ славил своё божество — Победу земную и небесную.
