— Михаил Геннадьевич, какой смысл, на ваш взгляд, заложен в том, что Мишустин пошел на второй премьерский срок? Просто потому, что Путин доволен его работой?
— Доволен ли российский президент работой Михаила Мишустина или нет, вопрос прежде всего к самому Путину. Но для меня, как для человека, который живет в стране и испытывает на себе и своем окружении последствия действий нынешнего премьер-министра, сохранение Мишустина стало большим праздником. Потому что он действительно очень качественный, эффективный глава правительства. Его можно сравнить разве что с Примаковым (возглавлял правительство с сентября 1998 года по май 1999-го — прим. ред.), который вытащил страну из катастрофы после дефолта и инерции влияния которого хватило на последующие 9 лет, вплоть до начала экономического кризиса 2008 года.
Однако Евгений Максимович был советским человеком и управленцем, а Мишустин — человек уже нынешнего времени. Скажем, в сфере цифровизации государства, перевода его на платформенное управление, притом что мы болеем всеми «болезнями роста», мы являемся безусловными мировыми лидерами, и это очевидная заслуга Мишустина. Правда, это не означает, что «болезни роста» не следует лечить, тем более что порой они приобретают неприятный и даже опасный характер.
А благодаря переходу к платформенному управлению удалось достичь нового качества бюджетных расходов. Да, целесообразность некоторых из них вызывает сомнения, и пороки бюджетной системы, от лоббизма до коррупции, сохраняются. Но даже в этих условиях эффективность расходов выросла так, что точечными вложениями бюджетных средств удается частично компенсировать негативные последствия разрушительной макроэкономической и финансовой политики. Предполагаю, что именно экономический и инвестиционный рост, который пошел у нас в начале прошлого года, вынудил Эльвиру Набиуллину организовать рукотворную девальвацию и повысить процентную ставку, а Антона Силуанова, по сути, — спровоцировать топливный кризис. Как я понимаю, то, что сейчас Эльвира Сахипзадовна заговорила о возможности нового повышения процентной ставки, — это как раз результат того, что ее усилия по разрушению российской экономики даже в этих условиях во многом нейтрализуются и преодолеваются политикой Мишустина.
— Тем не менее и Антон Силуанов остался во главе минфина, и Центробанк сохранился в ведении Набиуллиной. Это такой компромисс с западными глобальными элитами — оставить западников на вершине российского политического олимпа?
— Нет, это все сказки — бесконечные разговоры о том, что Владимир Путин не увольняет Эльвиру Набиуллину, потому что в противном случае Запад введет еще более жесткие санкции. Это отголосок каких-то представлений 1990-х, но он с самого начала был нелепостью. Азбучные истины вроде того, что Россия должна модернизироваться всеобъемлюще, а не отдельными кусочками, что требуется разумный протекционизм, что деньги должны эмитироваться по потребности, а не так, чтобы вымаривать страну искусственно созданным денежным голодом, что финансовые спекуляции надо ограничивать ради дешевого кредита — все это пока что остается для имитационной бюрократии бессмысленным сотрясением воздуха. В этом смысле назначение Андрея Рэмовича Белоусова министром обороны — это, конечно, огромный подарок сфере обороноспособности, но вместе с тем колоссальная утрата для сферы экономической политики.
— А разве Андрей Белоусов не выходец из тех же либеральных кругов? Он и на государственную службу в свое время перешел по приглашению Германа Грефа, да и с другими либералами прекрасно ладил.
— Простите, из каких либеральных кругов? Знаете, я могу перечислить большое количество самых разнообразных мерзавцев, с которыми я раньше прекрасно ладил. Но это совсем не означает, что я с ними был согласен. Естественно, говоря об этом, подразумеваю не Германа Грефа или других людей, с которыми ладил Белоусов. Я просто напоминаю о том, что, если человек с кем-то сотрудничает или успешно работает у кого-то в подчинении, это далеко не доказывает, что он с ним согласен или, еще того хлеще, является его подельником. Но тесное сотрудничество Белоусова с государством началось задолго до Грефа и велось не с либералами, а с их последовательными противниками.
— Хорошо, говоря об Андрее Белоусове, нельзя не вспомнить о судьбе Шойгу. Переход Сергея Кужугетовича с поста главы минобороны на должность секретаря совбеза для него расширение возможностей или же кадровое понижение?
— Для него это, безусловно, понижение. Ведь совет безопасности — консультативный орган, а вовсе не орган исполнительной власти. Его серьезные рычаги власти и влияния являлись прямым результатом того, что с 2008 года его секретарем работал Николай Платонович Патрушев.
— Что же получается, бывший министр обороны Шойгу потерпел аппаратное поражение, а вместе с ним начал терять позиции и его клан? Быть может, пошатнулась целая «башня Кремля»?
— Сергей Шойгу — это точно не «башня Кремля», и обсуждать структуру власти в терминах кланов как минимум неточно. Да, Шойгу успешно работал во времена первого президента РФ Бориса Ельцина, но это не означает, что он неотъемлемая часть Ельцина или его Семьи. Уж извините, но с ельцинских времен прошло без малого четверть века. И политически Знаменка (где находится часть зданий министерства обороны) неизмеримо дальше от Кремля, чем географически.
— Тем не менее Шойгу — явный политический долгожитель. Он просидел в составе правительства около 30 лет, и поэтому его стали воспринимать как некий переходящий вымпел. Менялись президенты и правительства, а Шойгу продолжал подниматься по карьерной лестнице. Об этом сейчас пишут практически везде, оценивая неожиданную перемену в его судьбе.
— А то, что Сергей Кужугетович начинал свою карьеру еще до Ельцина, видимо, все напрочь забыли? К сожалению, слишком много людей начинают писать, так и не научившись читать. И я говорю не только о его карьере в сибирских горкомах и крайкомах КПСС, а о том, что уже в 1990 году в Москве Шойгу являлся зампредом Госкомитета РСФСР по архитектуре и строительству. И дальше только рос по службе, благодаря серьезной работе занимая значимые должности. На основе скромной пожарной охраны он создал грандиозное МЧС и был, на мой взгляд, лучшим (возможно, потому, что очень недолго) губернатором Подмосковья.
Конечно, переход Шойгу на работу в совбез вряд ли пройдет бесследно для его вчерашних подчиненных. Но об отсутствии перестановок уже заявлено официально. Что касается судьбы заместителя министра обороны Тимура Иванова и главного кадровика ведомства Юрия Кузнецова, то тут просто надо дождаться результатов следствия. По-моему, не вызывает сомнений, что эффективность минобороны вырастет, а коррупционная и имитационная составляющие его деятельности, соответственно, будут уменьшены.
— Так или иначе Сергей Шойгу лишается прежних ресурсов и возможностей. Означает ли это, что он, так сказать, «сбрасывает» свой политический вес?
— Вряд ли Сергей Кужугетович теряет все свои ресурсы и возможности, потому что иначе он стал бы простым пенсионером, и это в лучшем случае. Тем не менее он по-прежнему находится при должности, а значит, какая-то часть ресурсов и возможностей у него остается.
— На новом месте службы у Шойгу появился необычный коллега — бывший президент РФ Дмитрий Медведев, который с 2020 года является заместителем председателя совбеза. Получается, что встретились два политических одиночества? Или еще нет? Возможны ли здесь какие-то необычные сценарии, вплоть до наделения совбеза какими-то изрядными полномочиями?
— Нет, последнее маловероятно. Напомню, что исходно, в марте 1992 года, совет безопасности создавался как некий аналог Политбюро ЦК КПСС — как орган согласования позиций всех участников политического процесса (и лиц, и структур), влияющих на обеспечение безопасности государства в широком смысле слова. Но оказалось, что согласовывать эти интересы гораздо проще неформально, причем по каждому вопросу с участием не всех потенциально значимых фигур, а лишь тех, кто непосредственно участвует в решении конкретных задач. Поэтому, боюсь, совет безопасности, к моему глубокому сожалению, своей субъектности так и не обрел. Может быть, копирование этой формы у американцев с игнорированием ее реального содержания в США было институциональной ошибкой.
Что касается Дмитрия Анатольевича Медведева, то, насколько я понимаю, с его главной должности — админа телеграм-канала — его никто и никогда не уволит. И надо признать, что на этом посту он сделал много полезного. Среди моих знакомых четверо или, может быть, даже пятеро человек просто бросили пить. Когда я в свое время сделал это, заметная часть моего окружения меня не поняла, и это далось мне довольно болезненно (впрочем, давно — в 2013 году). Я тщетно пытался объяснить людям вокруг меня, что пить — это плохо да и вредно. Однако с недавнего времени ко мне периодически стали подходить приятели и говорить: «Слушай, я понял, что ты был тогда прав и мы неправильно над тобой смеялись. Теперь я тоже бросил пить и уже держусь столько-то времени». «А что случилось-то?» — удивляюсь я. «Понимаешь, — отвечает мой знакомый, — я недавно читал телеграм-канал Дмитрия Анатольевича и понял, что пить не надо». Так что Медведев оказывает на наше общество значительное оздоравливающее влияние. Кто бы мог себе такое представить в те времена, когда он работал президентом или премьером?
Хотя, безусловно, что-то полезное он делал и раньше. Достаточно вспомнить войну 08.08.08. (пятидневный конфликт в августе 2008 года между Грузией и самопровозглашенной Южной Осетией, на чьей стороне выступила РФ, — прим. ред.), по крайней мере первую ее половину.
— Мне казалось, что этот конфликт, который удалось завершить молниеносно, — заслуга скорее Владимира Путина, который занимал тогда пост премьер-министра.
— На момент начала боевых действий 8 августа Путин находился на Олимпиаде в Пекине. Так что первые три дня конфликта, равно как и само решение о применении российских вооруженных сил в этом противостоянии, на мой взгляд, — заслуга Дмитрия Медведева, точно так же как и то, что произошло потом, — его вина.
— В чем смысл замены Шойгу на Белоусова? Усилить экономическую мощь министерства?
— Как я уже сказал, ожидаю от назначения Андрея Рэмовича Белоусова повышения эффективности ведомства за счет ослабления коррупционной и имитационной составляющих его деятельности. Это две его важнейшие задачи, которые можно решить, насколько можно предположить, нормализацией системы управления. Ведь там сложилась огромная масса бюрократии, хозяйственной и военной, которая во многом вышла из-под контроля своего руководства. Насколько могу судить, часто, когда руководители минобороны действительно старались что-то изменить и урегулировать в собственном ведомстве, им удавалось решать лишь отдельные проблемы или даже их фрагменты. При этом системные изменения из-за сопротивления созданной среды оставались недостаточными и слишком медленными.
— Поменяются ли теперь стратегия и тактика специальной военной операции?
— Руководство боевыми действиями — задача не минобороны в целом, а его обособленной части — Генерального штаба ВС РФ, во главе которого оставлен Валерий Герасимов. Что до министра обороны, то его функционал — обеспечение боевых действий. В этой связи я надеюсь на существенное улучшение нашей военно-технической сферы, и вот оно уже и должно оказать влияние на тактику и стратегию. Но для начала нужно хотя бы по минимуму решить назревшие проблемы, не говоря о том, что существенное расширение масштабов деятельности и увеличение финансирования объективно требуют обновления модели управления.
Потребуется ли на это много времени? Не думаю. Речь ведь не идет о сборе доказательств по преступлениям, которые могли быть совершены. Речь о том, чтобы изменить систему выработки управленческих решений и систему их реализации. Это, разумеется, непросто, но все же быстрее, чем формальное расследование уголовных дел.
— На своем прежнем посту Андрей Белоусов уделял немало времени проблеме создания отечественных беспилотников. Он даже курировал программу по их производству на текущий, 2024 год. Тем не менее, насколько я знаю из общения с операторами БПЛА, производство отечественных беспилотников пока что сводится к простой сборке аппаратов на основе чужих комплектующих. Хотя для успеха СВО крайне важно научиться производить собственные дроны, ведь недаром конфликт с Украиной называют «дуэлью БПЛА».
— Честно говоря, не вполне понимаю, что конкретно подразумевается под производством отечественных беспилотников. Если прежде всего чипы и электронная начинка, то электронная промышленность не находилась в компетенции Андрея Рэмовича в его бытность первым вице-премьером и остается вне его компетенции сейчас. Что касается изготовления простых комплектующих, корпусов и прочего, то думаю, что здесь прогресс наверняка будет иметь место. Хотя, строго говоря, это относится к сфере компетенции нового первого вице-премьера Дениса Мантурова. А как у нас обстоят дела с гражданской авиацией и какие непрерывные успехи достигаются в этой отрасли в течение последних 12 лет, начиная с момента назначения Дениса Валентиновича министром промышленности, думаю, всем слишком хорошо известно. Мы все, так сказать, «восхищены» этими успехами и непрерывно ему рукоплещем.
— А какова судьба клана Патрушевых? Уйдя с должности секретаря совбеза, Николай Патрушев стал помощником президента РФ. Зато его старший сын Дмитрий не просто остался в правительстве, а получил высокий пост вице-премьера.
— Я бы не стал рассматривать отца и сына Патрушевых как единое целое. Помните студенческое: «Запомните, Карл Маркс и Фридрих Энгельс — это не муж и жена, а четыре совершенно разных человека!»? Отец и сын — это в любом случае два разных человека. И далеко не каждое родство можно охарактеризовать термином «клан». Это первое. Второе: влияние Дмитрия Патрушева в правительстве ограничено хозяйственной сферой: он вице-премьер по сельскому хозяйству, агропромышленному комплексу и экологии. Что до Николая Платоновича Патрушева, то он в совете безопасности РФ имел власть политическую. В этом плане статус помощника президента существенно ниже статуса секретаря совбеза. Чтобы ощутить разницу, можно посчитать количество помощников и советников президента и сравнить с его количеством секретарей совета безопасности. Соотношение — 10 к 1. Круг советников и помощников, как правило, не находится в непосредственной близости к центру власти.
Однако влияние Патрушева-старшего обусловлено не должностью, а его огромным опытом и уважением, которое к нему испытывают самые разные люди в самых разных местах. Так, по моим наблюдениям, он был единственным фактором (разумеется, кроме президента), чья позиция оказывала заметное со стороны влияние на деятельность минобороны.
Повторюсь: это личное влияние Николая Патрушева, не связанное с формальной должностью, и его он, безусловно, перенес с собой на свои новые позиции. Он может занимать любую должность или вовсе не занимать ее — это тот случай, когда фамилия важнее кабинета.
— Российские политологи предполагают, что после последней перезагрузки правительства должны обнаружить себя фигуры возможных преемников Владимира Путина. Называют в этом качестве Дениса Мантурова, а также недавнего губернатора Тульской области Алексея Дюмина и одного из Патрушевых, отца или сына.
— Ни Дюмин, ни Патрушев-старший, как мы знаем, не вошли в правительство — они стали помощниками президента. К тому же Николаю Платоновичу Патрушеву уже довольно много лет (72 года — прим. ред.). Что до кандидатуры преемника, уж если гадать, то я предпочитаю кофейную гущу: она информативнее большинства сторонних рассуждений. Напомню: большинство прогнозов относительно состава российского правительства, которые делались в начале мая, оказались ошибочными. Мы сейчас даже не знаем ситуации в начале осени, а что уж там начнется после американских президентских выборов в ноябре этого года — вообще открытая тема. Так что гадание на 2030-й мне представляется бессмысленным видом интеллектуального спорта.
— Приход четырех бывших губернаторов в федеральное правительство — это обычная рокировка, когда губернаторский корпус по традиции привлекается в ряды столичной элиты, или на этих чиновников у Кремля могут быть особые планы?
— Прежде всего, некоторые из этих губернаторов в прошлом были выходцами из той же самой столичной элиты. Но это не одна общая тенденция, а пять разных человеческих историй, включая и Алексея Дюмина, потерявшего свой губернаторский пост в Тульской области. Сравнивать того же Михаила Дегтярева (экс-губернатора Хабаровского края) с Антоном Алихановым (бывшим губернатором Калининградской области), при всем уважении к обоим, я думаю, не станет никто. А Роман Старовойт (бывший глава Курской области) и Сергей Цивилев (экс-губернатор Кемеровской области) — это тоже две фундаментально различные фигуры. Впрочем, можно зафиксировать одну общую черту: по всей видимости, теперь путь в федеральные министры лежит через испытание не просто тяжелой и сложной работой, а именно службой на губернаторском посту. Всех четырех вновь назначенных министров объединяет то, что им в регионах приходилось решать тяжелейшие управленческие задачи.
Новоиспеченный министр спорта Михаил Дегтярев успокаивал Хабаровский край, бурливший после ареста предыдущего губернатора Сергея Фургала. Можно как угодно к Дегтяреву относиться, но эту задачу он решил. Что касается нового министра промышленности и торговли Антона Алиханова, то он довольно долго руководил Калининградской областью, которая с 2022 года, по сути, находится в блокаде. А транспортное сообщение с этим регионом начало непрерывно ухудшаться задолго до 2014-го.
С новым министром транспорта Романом Старовойтом все более-менее понятно: Курская область — приграничная территория, которая в настоящих условиях нередко оказывается прифронтовой. Притом что с 2012 по 2018 год он руководил федеральным дорожным агентством. А вот новый министр энергетики Сергей Цивилев в 2018-м возглавил Кемеровскую область, придя на смену казавшемуся вечным Амангельды Молдагазыевичу Тулееву после волнений, вызванных пожаром в местном торгово-развлекательном центре «Зимняя вишня». Переход Сергея Евгеньевича в минэнерго отражает смену центра внимания. Если назначение министром энергетики в 2020 году Николая Шульгинова многие связывали с намерением (правда, не проявившимся) как-то разгрести последствия чубайсовской реформы и восстановить единство электроэнергетики, чем в силу возраста и уровня компетенции он и не пытался толком заниматься, то назначение на этот пост губернатора угольного региона, вероятно, отражает фокусировку внимания на проблемах угольной отрасли.
— Свои позиции в федеральном правительстве сохранили и выходцы из Татарстана — вице-премьер по вопросам строительства и ЖКХ Марат Хуснуллин и министр строительства Ирек Файзуллин. Это такая дань уважения в адрес Казани, компромисс с казанским Кремлем? Или «татарские строители» действительно так хорошо проявили себя, что замены им не нашлось?
— Компромисс ни при чем. В Татарии в свое время ликвидировали костяк региональной банковской системы. Серьезные, мощные и эффективные банки «грохнули» на ровном месте, и никто даже глазом не моргнул, по крайней мере в Москве.
Что до Ирека Энваровича Файзуллина, то он действительно очень хороший инженер-строитель. Боюсь, для современного строительного комплекса это такая же редкость, как единорог-альбинос (или просто единорог). Нынешние высокопоставленные менеджеры часто по специальности кто угодно, хоть лесники, но не строители-профессионалы. В этом плане наличие человека, который действительно понимает, что такое стройка и как она устроена, производит впечатление потрясающей редкости.
Теперь о Марате Шакирзяновиче Хуснуллине. Да, к нему наряду с Файзуллиным накопилось громадное количество претензий — и по качеству строительства, и по его осмысленности, и по завозу трудовых мигрантов. А строительство «человейников», которое интенсивно продолжается в Москве и по всей стране, фактически ликвидирует целое направление государственной политики РФ, связанное с решением демографической проблемы. Можно выдавать любые пособия на новорожденных и открывать захватывающие перспективы перед молодежью, можно даже снизить мигрантскую преступность, если очень повезет, — но, когда молодая семья приходит жить в квартиру площадью 32 квадратных метра, заканчивается любая демография. Это понятно.
Однако других ведущих строителей у государства, по всей видимости, нет. При этом Марат Хуснуллин хорошо показал себя при восстановлении новых территорий. Да, провалы хорошо известны людям на местах, но до Москвы информация о них, похоже, не доходила. Плюс ко всему строительный комплекс — это одна из наиболее могущественных политических сил в стране. Соответственно, никто его трогать не хочет, пока нет готовых решений. А готовых решений нет, поскольку силы сконцентрированы на других направлениях.
— Есть ли, по вашему мнению, у нового правительства силы и полномочия решить проблему трудовой миграции? Все-таки после теракта в «Крокус Сити Холле» эта тема стала одним из мейнстримов общественной повестки. Или по-прежнему считается, что экономически невыгодно сокращать число трудовых мигрантов в РФ?
— Сокращать количество мигрантов России как раз выгодно, потому что в масштабах страны ущерб от них многократно превышает выгоду. Но конкретные строительные корпорации и фирмы, которые достаточно равнодушно относятся к РФ, чувствуют себя прекрасно в союзе с соответствующими этническими группировками. Именно они определяют государственную политику в этой сфере. И то, что у нас так и не появилось министерство по делам национальностей, то, что федеральная миграционная служба не выделена из МВД, — это такой же четкий и наглядный сигнал, как и исчезновение с сайта МВД данных по мигрантской преступности. Как мы знаем, с 2013-го по 2023-й по данному поводу имелась очень хорошая статистика, и вдруг она исчезла. Осталась только за прошлый год. Это красноречивая демонстрация того, как государство относится к своим гражданам и как оно собирается проводить национальную политику.
— То есть нам не ждать никаких изменений в этой сфере?
— Все наши изменения, как правило, неожиданные. Если бы меня спросили еще в середине апреля, уберут ли Шойгу из минобороны, я сказал бы, что это маловероятно. Так что все бывает «вдруг». Другое дело — отсутствие признаков изменений. Но здесь вопрос глубоких балансов сил. Знаете, как это бывает в земной коре: напряжение подспудно назревает, а потом вдруг начинается землетрясение. Спрогнозировать землетрясение, когда вы просто сидите и пьете чай во дворе, невозможно. На худой конец, надо использовать для этого китайских специальных дракончиков с шариками — такие особые приборы, распространенные в Средние века. Современная политология подобными приборами не обладает.
— От нового правительства многие ожидали, что оно окажется «правительством патриотов». Сбылись ли такие ожидания хотя бы отчасти? Или это по-прежнему правительство технократов и бюрократов?
— Социальный блок по-прежнему вотчина либералов. Впрочем, под руководством Татьяны Голиковой, сохранившей свой вице-премьерский пост, ничего другого быть и не может. Отраслевой блок — технократы, а экономический — все те же либералы. Недаром министерство экономического развития иногда называют министерством экономической деградации. Наверное, можно говорить о том, что глава минкульта Ольга Любимова не либерал, но, с моей точки зрения, Ольга Борисовна превратила курируемое ведомство в своего рода министерство искусств, что вряд ли является осмысленным подходом.
Я понимал, что Антон Германович Силуанов остается на прежних позициях, но надеялся на некоторое оздоровление социального и экономического блоков. В частности, рассчитывал, что в минэкономики придет на работу хоть один настоящий экономист. Но, вероятно, экономистов во власти больше не осталось, кроме Андрея Белоусова.
Как ни странно, Сергей Кравцов, министр просвещения, который вызывает в обществе всеобщее негодование в большей степени, чем любой Силуанов или Набиуллина, довольно существенные поползновения к разуму осуществляет. Другое дело, что люди этого не ощущают, потому что до них эффект от кравцовских усилий доходит слабо.
Но правительства не бывают однородными. Если вы, к примеру, почитаете список людей, входивших в правительство Евгения Примакова, то будете очень сильно веселиться: там попадались жулики с историей еще из 1990 года. Но это не помешало Примакову и Маслюкову в короткие сроки провести крайне эффективную работу, в том числе и антикоррупционную.
В правительстве Мишустина костяком являются его вице-премьеры, на которых он опирается. Это прежде всего Дмитрий Чернышенко (курирует науку, спорт, туризм и СМИ), Дмитрий Григоренко (отвечает за финансовую и контрольно-надзорную сферы, координацию цифрового развития, а также связь и антимонопольную политику), Алексей Оверчук (курирует госполитику в сфере международных отношений). Вместе с тем понятно, что минфин — это, по сути, министерство со звездочкой, оно подчиняется премьер-министру только на словах, и так было всегда. Исключение, пожалуй, все то же правительство Примакова, поскольку там подчиняться было особенно некому, кроме Евгения Максимовича.
Скажем, когда министерство финансов возглавлял Алексей Кудрин, он обыкновенно вежливо и внимательно выслушивал премьеров, при которых работал, но не более того. А когда Кудрину сказали, что следующим председателем правительства станет Дмитрий Медведев и ему необходимо будет его не только выслушивать, но и изображать лояльность, он пожал плечами и просто ушел (уволился в сентябре 2011 года — прим. ред.).
— В соцсетях пишут, что сохранение Татьяны Голиковой в правительстве означает, что мутная история с так называемым COVID-19 так и не будет расследована. Хотя после начала СВО и разворачивания прямого конфликта с Западом звучали голоса, что надо бы провести расследование по поводу того, как нас прививали и чем…
— Давайте подождем более простых вещей. Скажем, будет ли произведено подробное расследование по действиям арестованных руководителей министерства обороны? Строго говоря, мы можем посмотреть на пример «Роснано». Разве у нас есть подробное расследование его деятельности с точки зрения Уголовного кодекса РФ (в начале апреля следователи МВД России предъявили обвинение по уголовному делу о масштабных хищениях в «Роснано» на общую сумму более 1,6 млрд рублей. Однако организатором аферы названо некое «неустановленное лицо» — прим. ред.)?
Или давайте посмотрим на «Роскосмос». Я прекрасно помню, как Дмитрий Рогозин советовал Илону Маску и прочим американцам прыгать на батуте, чтобы допрыгнуть до космоса. И что же? Ракеты Маска летают и обеспечивают основную часть мирового вывода полезного груза на орбиту. А вот рогозинские «батуты» до сих пор не расследованы. Правда, в Москве строится шикарнейший офис — национальный космический центр (НКЦ) общей площадью 250 тысяч квадратных метров. Однако о «батутах» — молчок. Притом что и Рогозин в настоящее время всего-навсего сенатор, и Анатолий Чубайс уже за границей. Они вроде бы уже давно не вице-премьеры, а их наследие остается неприкосновенным. Что уж тут говорить? У нас и Михаил Мурашко остался на посту министра здравоохранения, прости господи…
— Каким, на ваш взгляд, может быть «срок годности» у нового российского правительства? Как надолго оно пришло?
— «Срок годности» правительства определяется задачами, которое оно решает. У нас сейчас очень четко обозначены две вещи. Чтобы их различить, не нужно слушать слова и официальные речи — надо смотреть на дела. Так вот, первое: нынешний состав правительства означает, что его политика признана правильной и не нуждающейся в кардинальных изменениях. Я напомню, что Михаил Мишустин обеспечил стабилизацию социально-экономической ситуации, а также экономический рост, который превысил статистическую погрешность впервые за очень долгое время. И все это вопреки действиям либерально-фундаменталистского блока власти (в который входят некоторые представители правительства, а также господа из Банка России). Но это ситуация динамического равновесия. Если сейчас Эльвира Набиуллина еще раз «завалит» рубль или просто повысит процентную ставку, то будет нам такое «развитие», что мама не горюй. Однако поскольку формально статистика хорошая, то и результаты работы правительства зачтены.
Вместе с тем в народе растет негодование, но замечу: многие расценили смену министра обороны именно как реакцию на негодование людей. Но такое негодование запоздалое: это, как мне кажется, народная реакция на частичную мобилизацию осенью 2022 года и ее социально-психологические последствия в обществе.
Второй важный момент, который мы наблюдаем, заключается в переходе от потенциально еще возможного системного управления к отраслевому, при котором на острие развития выдвигаются прежде всего отраслевые специалисты — тот же самый Денис Мантуров. При всей моей к нему нелюбви могу зафиксировать, что практически все люди, которые обращались к нему за решением конкретных задач, крайне позитивно отзываются о Денисе Валентиновиче. Так что следует признать: он прекрасно умеет решать локальные задачи.
Кроме того, мы видим продвижение Дмитрия Патрушева. Можно обсуждать, насколько он был успешен как министр сельского хозяйства, но, по всей видимости, его работа на предыдущем посту поставлена ему в зачет. Это тоже отраслевой подход, как и назначение вице-премьера по транспорту, и сохранение вице-премьера по ТЭК. Еще один эффективный управленец, хоть и широкого профиля — Антон Алиханов. Мы пока не знаем, каким он будет министром промышленности и торговли, но губернатором он был весьма деятельным. Не вызывал любви в Калининградской области — там, по-моему, никого, кроме Георгия Босса (был губернатором региона в 2005–2010 годах — прим. ред.), ни до, ни после не любили, но тем не менее он справлялся с очень сложными задачами.
Теперь посмотрим на Сергея Цивилева. Это, как мы уже могли убедиться, когда говорили о ТЭК, тоже представитель отраслевого подхода. Вместе с тем представитель системного подхода, Андрей Белоусов, отправлен на решение, по сути, отраслевых задач. И все это делается в ситуации, когда нам нужно менять саму систему. Когда политика повышения эффективности бюджетного финансирования за счет цифровизации свой вклад уже внесла и нужно от стабилизации переходить к развитию. А для фронтальной комплексной модернизации нам требуется менять экономическую модель, тем более что эта модель была сформирована еще до Евгения Ясина (был министром экономики в 1994–1997 годах — прим. ред.), она еще гайдаровская. В свое время МВФ разрабатывал ее для стран Африки и Латинской Америки, так что это в прямом смысле слова колониальная модель, основанная на экспорте сырья и импорте продукции его переработки. Тем не менее в России данная колониальная модель продолжает реализовываться. Кадровые решения, которые мы видим, не дают надежды на понимание того, что ключ к будущему — это не отраслевые прорывы, а системное развитие и смена модели.
Поэтому, когда станет очевидно, что возможности отраслевого подхода и кусочно-разрывного развития, которым вынужден заниматься Михаил Мишустин под давлением агрессивной финансовой и внешней либеральной политики, существенно ограничены, тогда и придет черед для следующего раунда изменений. Или, если это понимание не наступит, мы получим серьезные социально-экономические проблемы. Причем настроение российского общества таково, что проблемы могут быть не только социально-экономическими, но и социально-политическими и даже политико-психологическими.
Почему я говорю о том, что существует вероятность проявленного недовольства снизу? Люди относятся к власти позитивно в силу СВО и всплеска патриотизма. Но при рассмотрении конкретных житейских вопросов на моих глазах (а я депутат Госдумы с сентября 2021 года и в избирательных кампаниях плотно участвовал с 2016-го) люди начинают относиться к государству не как к своей неотъемлемой части. То есть не так, как это принято у нас, в русской культуре. Не как к своему инструменту или хорошему другу. К сожалению, граждане нашей страны в очень большой степени (не могу сказать, что в доминирующей, но в пугающе огромной) начинают воспринимать государство как своего врага. При этом образ президента и Верховного главнокомандующего оценивается в целом позитивно, но все, что ниже, вызывает прямую враждебность.
Скажем, объяснить обычным людям, что Мишустин сделал какие-то хорошие вещи, крайне затруднительно. А защищать деятелей вроде Голиковой, Решетникова, Силуанова или Набиуллиной — невозможно. Когда, к примеру, я говорю, что у министра просвещения Сергея Кравцова есть некоторые разумные действия и инициативы, мне отвечают: «Отлично, давай зайдем в любую школу, и ты мне покажешь эти разумные действия». Я отвечаю: «Подождите, за то, что происходит, скажем, в школах Москвы, ответственны московские власти».
Между прочим, когда я начинаю описывать то, что происходит в школах столицы, ко мне подходят депутаты с круглыми глазами, в том числе из Татарстана, и удивляются: «Это все действительно так?» Я подтверждаю: «Да, я рассказываю лишь то, что происходит с моими знакомыми». У меня, к примеру, есть хорошие знакомые, которые еще в начале 1990-х годов приехали сюда с Северного Кавказа (понятно, по каким причинам). Сейчас у них растут дети, и вот они вынуждены забирать своих детей обратно в северокавказский райцентр из московской школы, потому что критически значимая часть их одноклассников по-русски не говорит и не понимает. Более того, говорить и понимать не хочет. В силу этого процесс школьного обучения превращается, прошу прощения, в борьбу с этнической дедовщиной.
Но мои знакомые — люди, у которых есть родина. В отличие от москвичей им есть куда уезжать, куда вывозить детей. Они отправляются туда, откуда уехали около 30 лет назад. При этом они страдают, что на Северном Кавказе общий уровень образования ниже, чем должен быть, по их представлениям. Однако московское образование пугает их еще больше, потому что в ряде мест столицы оно просто разрушено. Где-то оно есть, а где-то — пардон… И вот когда ко мне подходили мои изумленные коллеги-депутаты, в том числе из Татарстана, и вопрошали: «Как это может быть? Куда смотрит гороно?» — я не знал, что и ответить. Признаюсь, сначала я даже не понял вопроса. Что значит «куда смотрит гороно?»? Оно это и организует, кстати, вместе с товарищем Кравцовым.
— Тогда что же вы ставите Сергею Кравцову в заслугу? То, что он вернул в школьный обиход распевание государственного гимна и поднятие российского флага?
— Ну например, вносятся корректирующие изменения в так называемый ЕГЭ. Он уже труднее советских выпускных. Другое дело, что ЕГЭ по-прежнему отшибает способность думать и не воспитывает критического мышления. Это уже не формальное начетничество в стиле: «В каком году умер постельничий Ивана Грозного?», но разрушение способности мыслить с его помощью продолжается.
В школы вернулись сочинения. Сделаны некоторые патриотические вещи — несмотря на лютое сопротивление, в том числе учительского сообщества, где тоже достаточно либералов. Так что какие-то вещи делаются.
Такова специфика человеческого сознания: мы не обращаем внимания на проблемы, которые решены. Кто-то по этому поводу начинает рассуждать о неблагодарности. Но фраза «Если хотите благодарности, заведите собаку» на самом деле не оскорбительна. Потому что человек — это существо, стремящееся к развитию. И в нас заложен инстинкт недовольства как инструмент обеспечения нашего развития. Нам все время что-то мешает, все время что-то плохо. И когда возражаешь: «Слушай, подожди, мы такое количество проблем решили за последние пять лет», от тебя лишь отмахиваются. Дескать, да, проблемы решили, но «все равно все плохо». Но это не потому, что люди неблагодарны, а потому, что мы никогда не останавливаемся, мы всегда стремимся к прогрессу. Конечно, это большая трагедия для отдельных людей, которые решают второстепенные проблемы, но неспособны подумать о ключевом подходе. И это большая трагедия для всех успешных деятелей, потому что приходит время, когда любого успешного деятеля выкидывают пинком под зад, как Уинстона Черчилля или Шарля де Голля. Но это объективная закономерность. Мы же не бранимся постоянно из-за плохой погоды или из-за того, что когда-нибудь все умрем.
Так что, да, Сергей Кравцов много хорошего сделал — я от своих слов не отрекаюсь. Более того, я сейчас скажу страшную вещь: и Максим Решетников, глава минэкономразвития, и Антон Силуанов, глава минфина, много хорошего сделали. Силуанов вообще спас страну в марте 2022 года, и это не шутка. Ему позвонил еще больший либерал, чем он сам, и сказал: «Слушай, тут все рушится. А давай введем обязательную продажу валютной выручки». Силуанов возразил: «Я не могу, это не моя компетенция». Однако знакомый настоял: «А ты все равно введи!» И Силуанов об этом объявил в воскресенье, притом что не имел права такое делать, это исключительно компетенция Банка России. И данный поступок, совершенный вне правил и служебных инструкций, действительно спас страну.
Да, до этого и после либерально-финансовый блок, на мой взгляд, не особо стремился поддержать нашу экономику. Тем не менее локальные вопросы зачастую решаются довольно эффективно. Просто нужно смотреть на баланс «добрых», «не очень добрых» и «откровенно плохих» дел господ либералов. В целом этот баланс отрицательный, то есть он в пользу «плохого». Но я подозреваю, если сильно порыться, то можно найти какие-то позитивные результаты даже у Мурашко с Голиковой. При этом понятно, что «коронобесие» и фактическое уничтожение отечественного здравоохранения перевешивают все хорошее, что они могли сделать.
Понимаете, мне, как депутату, условный Кравцов очень удобен, поскольку я знаю, как на него воздействовать. Если его кем-нибудь заменят, то это неизбежно вызовет болезненный период неопределенности. Тем не менее я догадываюсь, что его обязательно будут менять. Другое дело, когда и как. По-хорошему будут менять Кравцова, исходя из того, что людям надо обеспечить нормальное образование и подготовить кадры для развития, или по-плохому — под влиянием всеобщего негодования общества?
Возвращаясь к судьбе нового правительства. Думаю, что его долгосрочность будет определяться остротой проблем, с которыми оно не сможет справиться. Да, оно способно справляться с очень сложными задачами — мы видели это в период «коронобесия» и сейчас наблюдаем в ходе СВО и санкционной войны. Но ведь невозможно бесконечно заниматься обороной. Кусочно-разрывное развитие — оборона, его возможности объективно ограничены. Не ограничена только комплексная модернизация. Но для комплексной модернизации потребуются системные изменения, в свою очередь невозможные без кадровых перемен.
