В последние недели Трамп отправил письмо аятолле Али Хаменеи, верховному лидеру Ирана, заявив, что он предпочел бы найти способ заключить сделку, чем обострять военную кампанию. Если такая сделка не будет достигнута в ближайшие недели, Трамп сказал, что Иран может столкнуться с военной кампанией против своих объектов. Трамп получил ответное письмо, в котором говорилось, что момент для переговоров настал.
12 апреля 2025 года Иран и США успешно завершили первый раунд непрямых переговоров в Омане, направленных на предотвращение использования ядерной программы Ирана в качестве оружия. В знак того, что переговоры по совместной повестке дня прошли успешно, они договорились встретиться снова 19 апреля.
Крах произошел бы, если бы Трамп потребовал полного демонтажа гражданской ядерной программы Ирана, чего Иран не готов рассмотреть. Иран настаивает, что он занимается только гражданской ядерной программой, но Трамп вывел США из предыдущей ядерной сделки, заявив, что режим Тегерана стремится получить ядерное оружие.
Судя по всему, он полон решимости заключить обновленную версию сделки.
Министр иностранных дел Ирана Аббас Арагчи заявил, что переговоры были «конструктивными» и прошли в «спокойной и уважительной обстановке» без «обмена резкими словами».
Министр иностранных дел Омана выступил посредником на переговорах в Маскате, курсируя между Арагчи и дипломатическим представителем Трампа Стивом Уиткоффом.
Уиткофф признал, что у него нет технических знаний о программах гражданского ядерного разоружения, но Трамп безоговорочно доверяет его суждениям.
Уиткофф также сказал, что обсуждения прошли в позитивной и конструктивной атмосфере. Вероятно, следующий раунд переговоров не будет проходить в Маскате, но Оман сохранит за собой роль челнока между двумя переговорными группами в отдельных комнатах.
Условием Ирана для переговоров было то, что не будет никаких прямых переговоров с США, пока Иран находится под экономическими санкциями США.
Для иранской стороны было важнее, потребует ли Уиткофф, чтобы Иран вообще прекратил обогащение урана и прекратил свою гражданскую ядерную программу. Также были опасения, что Трамп может выдвинуть требования о том, чтобы Иран прекратил поддерживать такие группировки, как «Хезболла» и ХАМАС.
Уиткофф наметил повестку дня, по-видимому, схожую с намерениями, лежащими в основе ядерной сделки 2015 года, но в ней также придется учитывать тот факт, что с 2018 года Иран накопил большой запас урана, обогащенного до 60%, что превышает чистоту, необходимую для гражданской ядерной программы.
На следующем раунде переговоров нужно будет договориться о том, как избавиться от этого запаса и как Иран позволит восстановить режим независимой инспекции. Инспектор ООН по ядерному оружию, МАГАТЭ, несколько раз подряд видел, как отключались камеры на ключевых ядерных объектах Ирана, что делает практически невозможным узнать, что производит Иран.
Генеральный директор МАГАТЭ Рафаэль Гросси должен прибыть в Иран на следующей неделе, но пока неясно, работает ли он в тандеме с небольшой и относительно неопытной переговорной группой США.
В условиях свободного падения иранской экономики и перебоев с поставками энергии президент страны Масуд Пезешкиан всегда выступал за переговоры с США как способ избежать «клетки санкций», но он столкнулся с сопротивлением парламентских сторонников жесткой линии и части группы вокруг верховного лидера аятоллы Али Хаменеи. 7 февраля Хаменеи заявил, что опыт показал, что вести переговоры с Трампом «нерационально, неразумно и нечестно», и Пезешкиан заявил, что у него нет иного выбора, кроме как принять это решение.
Но иранское министерство иностранных дел, поддерживавшее переговоры, убедило Хаменеи, что его режим, уже ослабленный неудачами в Сирии, Ливане и секторе Газа, может рухнуть, если он не пойдет на переговоры. Трамп также пригрозил предоставить Израилю свободу бомбить ядерные объекты Ирана.
Чтобы сохранить достоинство Ирана, Хаменеи настоял на том, чтобы первоначальные переговоры были хотя бы непрямыми, но со стороны США будет давление с целью разрешить прямые переговоры. Две страны разорвали официальные дипломатические отношения после иранской революции 1979 года.
Пезешкиан, пытаясь использовать деловой язык Трампа, заявил на этой неделе: «Его превосходительство Хаменеи не возражает против инвестиций американских инвесторов в Иран. Американские инвесторы: приходите и инвестируйте».
Трамп также смягчился как в своей риторике, так и, возможно, в своих требованиях, заявив 11 апреля: «Я не прошу многого. У них не может быть ядерного оружия», добавив: «Я хочу, чтобы они процветали. Я хочу, чтобы Иран был великой, прекрасной, счастливой страной». Трампу и Уиткоффу также крайне необходим дипломатический прорыв. Дальнейшая война на Ближнем Востоке яростно сопротивляется государствам Персидского залива, включая Саудовскую Аравию.
Нетаньяху заявил на этой неделе, что сделка будет работать только в том случае, если ядерные объекты Ирана будут взорваны «под американским контролем и американским исполнением». Он также призвалк «соглашению в ливийском стиле», имея в виду добровольный демонтаж Муаммаром Каддафи своей ядерной программы под международным контролем.
Заместитель министра иностранных дел Ирана по политическим вопросам Маджид Тахт-Раванчи, который ведет параллельные переговоры с европейскими лидерами, заявил: «Если американская сторона не будет поднимать несущественные вопросы и требования и откажется от угроз и запугивания, есть хорошая возможность достичь соглашения. Исламская Республика Иран верит в диалог и взаимодействие, основанные на взаимном уважении, и любые запугивания и принуждения неприемлемы».
Иран, имеющий репутацию изнурительного и утомительного переговорщика, знает, что он работает в рамках двухмесячного дедлайна, говорят европейские чиновники, потому что Великобритания, Германия и Франция должны к концу июля подать сигнал о том, будут ли они снова вводить карательные санкции ООН против Тегерана. Возможность снова ввести эти санкции, которые были сняты в рамках ядерной сделки 2015 года, истекает 18 октября.
«Дилемма сдерживания Ирана»
Один из бывших редакторов «Нэшнл Интерест» Джон Аллен Гей посвятил статью этой проблеме на сайте журнала (11.04.2025). Он пишет:
«Иран не может сдержать Израиль. Военные и тайные возможности Израиля получили полную свободу действий, чтобы напасть на Исламскую Республику и ее партнеров. Неудача Ирана в сдерживании поставила режим перед неудобным выбором: рискнуть всем, чтобы броситься за ядерным оружием, или отдать себя на милость Иерусалима и Вашингтона. Как все дошло до этого?
До апреля 2024 года иранское сдерживание выглядело достаточно прочным. У Тегерана был «четырехногий табурет ответов» на израильские и американские угрозы.
Первым этапом стал арсенал аэрокосмических сил (AF) Корпуса стражей исламской революции (КСИР), состоящий из тысяч баллистических ракет, крылатых ракет и беспилотников, готовых нанести удар по всему региону. Они использовали этот инструмент для ответных действий на убийство США командующего силами «Кудс» (QF) КСИР Касема Сулеймани в 2020 году, для ударов по целям ИГИЛ* в Сирии и для проведения множества менее заметных ударов по курдским сепаратистам и предполагаемым израильским убежищам в Иракском Курдистане.
Второй ногой была сеть прокси-групп Ирана. У КСИР-Кудс были прочные отношения с мощным набором боевых групп по всему Большому Ближнему Востоку, простирающиеся от вербовочных пулов среди маргинализованного шиитского населения Афганистана и Пакистана до ополченцев в Ираке и Сирии, и хуситов в Йемене. Жемчужиной этой сети была «Хезболла», ливанская военизированная группировка, которая могла похвастаться примерно 150 000 ракет, реактивных снарядов и беспилотников, способных наносить удары по всей длине земли Израиля.
Все эти группы были проверены в боях, сражаясь в сирийских или йеменских гражданских войнах. Отношения с «Хезболлой» были особенно крепкими, с разговорами о том, что ливанская группа была не столько доверенным лицом Исламской Республики, сколько ее партнером. «Хезболла», казалось, была заперта в отношениях взаимного гарантированного уничтожения с Израилем, причем обе стороны не желали начинать полномасштабную войну. Широко предполагалось, что крупный израильский удар по Ирану — например, по ядерной программе — спровоцирует крупный удар «Хезболлы» по Израилю.
Третьей опорой сдерживания был терроризм и тайные действия.Разведывательные службы Ирана, иногда в сотрудничестве с «Хезболлой», взрывали здания и расстреливали врагов по всему миру. Например, Хезболла ответила на убийство Израилем в 1992 году предшественника Хасана Насраллы, Аббаса Мусави, взорвав посольство Израиля в Буэнос-Айресе. Эта опора работает через уязвимость — в потенциальный список целей против Израиля входят не только израильские дипломатические объекты, но и предприятия, их активы и любые собрания евреев независимо от их связей с Израилем.
Четвёртым звеном была нефть. Иран расположен на Персидском заливе и узком Ормузском проливе. Пятая часть мировых поставок нефти (и пятая часть мировой торговли сжиженным природным газом) проходит через пролив шириной в двадцать одну милю. Большая часть гибких производственных мощностей мира также находится в пределах Персидского залива. Военно-морские силы Ирана давно готовы вмешаться в эту торговлю, и ракетная и воздушная мощь Ирана также внесут свой вклад. Иран может сделать больше, чем просто помешать нефтяным танкерам: доставка нефти с земли на судно — это промышленный процесс со множеством трубопроводов и объектов на пути. В 2019 году беспилотники, связанные с Ираном, поразили критические узлы саудовской нефтяной сети, вызвав временный сбой.
Все это, казалось, покупало управляемое сдерживание для Ирана. Америка, больше заинтересованная в Китае и Украине, чем в еще одной войне на Ближнем Востоке, не наносила прямых ударов по Ирану (за исключением убийства Касема Сулеймани, и даже это было сделано за пределами Ирана). Америка время от времени использовала ограниченную силу против иранских доверенных лиц в Ираке и Сирии, но только если один из многочисленных уколов доверенных лиц пускал кровь. Иран мог оказывать давление на сокращающееся, но все еще зловещее присутствие Америки в своем районе, но мог отступить от прямого конфликта, когда это было необходимо. Америка не жаждала большой битвы против доверенных лиц Ирана и уж точно не против самого Ирана.
Против Израиля сдерживание было частичным. Израиль превратил Сирию в поле боя, сотни раз нанося удары по иранским линиям поставок «Хезболле» в так называемой «войне между войнами». Израильские службы безопасности раз за разом срывали тайные действия Ирана. Действия Израиля внутри Ирана были смелыми. Они работали достаточно хорошо, чтобы помешать ядерной программе Ирана, но недостаточно хорошо, чтобы остановить её. Но Израиль не мог свергнуть Исламскую Республику. Он мог бороться с доверенными лицами, но не мог искоренить их. Он не мог открыто нанести удар по Ирану. Он не мог бомбить ядерную программу из-за некоторой комбинации иранского усиления защиты целей, иранских угроз и израильских опасений разозлить Соединенные Штаты.
«Хезболла» также была в значительной степени неуязвима внутри Ливана, и аналитики с предчувствием говорили о большой цене войны с «Хезболлой» для Израиля. Ничто из этого не было удобным для Тегерана, но было пространство для маневра. Действительно, Иран неуклонно посягал на Израиль. Ядерная программа Ирана кралась на цыпочках к своей самой передовой позиции. Бомба, при таких обстоятельствах, могла бы и не понадобиться. Стратегические и политические риски вооружения перевешивали выгоды.
2024 год разрушил вышеупомянутый статус-кво. Израильские удары разбили множество ножек иранского табурета сдерживания. Не менее важно, что готовность Израиля идти на риск резко возросла. Израиль разбомбил иранское консульство в Дамаске, убил лидера ХАМАС в гостевом доме в Тегеране и провел ряд атак на высших чинов «Хезболлы», включая убийство ее лидера и его вероятного преемника. Три генерала КСИР мертвы. В совокупности Иран теперь выглядит очень уязвимым, что вызвало недавние разговоры о создании бомбы.
Ножка стула сдерживания КСИР-ВС выглядит не так хорошо, как раньше. Операция «Истинное обещание» (True Promise) — атака в апреле 2024 года с использованием баллистических ракет, крылатых ракет и беспилотников — нанесла минимальный ущерб. Усилия по перехвату, предпринятые Израилем и его партнерами, устранили подавляющее большинство входящих угроз. Израиль не был сдержан, что потребовало операции True Promise 2. В этой операции использовались только баллистические ракеты, что говорит о том, что эффективность беспилотников и крылатых ракет была не на должном уровне.
Более совершенные ракеты, запущенные Ираном для True Promise 2, нанесли больше урона. Тем не менее, единственной прямой смертью в обеих атаках стал палестинец на Западном берегу. После операции также появились сообщения о том, что Израиль может испытывать нехватку ракет-перехватчиков, а это означает, что будущие атаки КСИР могут быть более разрушительными. Тем не менее, это не помешало Израилю отомстить за True Promise 2, как он отомстил за оригинал. Иранская ракетная угроза также не остановила атаки на «Хезболлу».
Хуже для Ирана то, что КСИР-ВС увидели необходимость держать большую часть своих ракетных сил в резерве в обеих операциях. Это отражает желание Ирана избежать полномасштабной войны и его ощущение, что Израиль может победить на многих уровнях эскалации. Очевидно, осторожное ограничение иранских целей также предполагает желание избежать эскалации. Иран пытается пробраться через конфликт и его эскалации. Израиль, с другой стороны, находится у руля.
Прокси тоже боролись. Хуситы умудрялись идти нога в ногу с Соединенными Штатами в течение месяцев, но хуситы находятся на внешней орбите партнеров Ирана. Вклад хуситов в борьбу с Израилем был ограниченным — даже их кампания против судоходства имеет ограниченную возможность поднять израильские цены. (Действительно, вся война, ХАМАС и все остальное, не сломали израильскую экономику.) Иракские и сирийские прокси-сети не сделали многого Израилю и имели фактическое перемирие с Соединенными Штатами в течение нескольких месяцев после ограниченного американского сопротивления. Тегеран якобы навязал это перемирие.
Настоящим шоком конфликта стала «Хезболла». Самый опасный доверенный агент Ирана попытался сыграть роль джентльмена в конфликте, начав отвлекающую кампанию на севере, но избежав войны. По крайней мере, таков был план. После долгой битвы с ХАМАС Израиль переключил свои силы на север, отправив пять дивизий через ливанскую границу. Устрашающие ракетные и беспилотные силы «Хезболлы» не оправдали останавливающих общество ожиданий, которые аналитики предлагали до войны.
Израиль разгромил верхние эшелоны «Хезболлы», снова и снова беря на себя инициативу с помощью пейджеров, раций и разрушителей бункеров. Хасан Насралла вышел из войны 2006 года героем арабской улицы. Он вышел из войны 2024 года в гробу. Израильтяне утверждают, что сократили количество ракет и боеприпасов ополчения до 30 процентов от первоначальной численности. Хуже для Ирана то, что снабжать «Хезболлу» теперь станет еще сложнее, поскольку режим Асада пал в Сирии.
У «Хезболлы» нет ответа на действия Израиля. Ей удалось нанести один впечатляющий удар по одной из резиденций Биньямина Нетаньяху, однако израильтяне утверждают, что Нетаньяху не останавливался там несколько месяцев. Был ли это сдержанный удар, призванный продемонстрировать возможность ударить по Биби? Не смогла ли «Хезболла» довести дело до войны или просто не захотела? Ни один из ответов не может удовлетворить Иран.
Блеск даже стер некоторые возможности Ирана по проведению тайных операций. Его заговоры против израильтян за рубежом постоянно пресекаются. Его заговоры против американцев, участвовавших в убийстве Касема Сулеймани, также провалились, как и многие действия против диссидентов за рубежом. Он добился лишь скромного успеха в побуждении преступных сетей действовать от его имени, и многие заговоры не привели к летальному исходу.
Это очень далеко от крупных террористических актов и убийств, совершенных Ираном и его друзьями в 1980-х и 1990-х годах. Эти акты, конечно, показали Ирану веские причины не возвращаться к громкому террору.
Предприимчивые законодатели в Соединенных Штатах также избавились от суверенного иммунитета за акты терроризма, что позволило частным лицам подавать в суд на Иран за ущерб. Вынесенные решения создали новый уровень экономических санкций против Ирана, отказ от которых был бы политически затратным для лидеров США. И, конечно, успешное убийство бывших чиновников США или даже президента Трампа оставило бы Иран один на один с сосредоточенным гневом Америки — экзистенциальная угроза режиму Ирана».
«Старые ответы Ирана на опасности со стороны Америки и Израиля, таким образом, больше не работают. Поэтому в Тегеране говорят о новом ответе: атомной бомбе».
Мнение американских сторонников войны с Ираном – «Не тратьте время: муллы Ирана не откажутся от своей ядерной программы»
Так называется статья Маджид Рафизаде на сайте американского консервативного аналитического центра проблем Ближнего Востока «Гэйтстоун институт» (Gatestone Institute) (12.04.2025).
Автор считает:
«Тегеран уже играл в эту игру раньше: соглашаться на переговоры. Давать неопределенные обещания. Добиваться смягчения санкций. Затем тихо продолжать ядерные разработки под прикрытием. Эта формула работает уже более двух десятилетий. Сейчас единственная причина, по которой Иран ведет переговоры, — это тянуть время, обещать ровно столько, чтобы Америка не нанесла удар по нему — «Мы почти у цели!» — чтобы сохранить свой режим и не увидеть, как его урановые центрифуги и объекты обогащения превращаются в руины. Режим не хочет войны, но он также не может согласиться на полное ядерное разоружение.
Исламская Республика плавно перехитрила каждую администрацию. Она принимала сделки, чтобы избежать конфронтации, а затем тихо нарушала их. С каждым раундом переговоров Иран получал то, что ему было нужно — время, деньги, легитимность — и не отдавал ничего, что он не мог бы отменить.
Хуже того, иранские официальные лица сами подтвердили то, о чем скептики давно спорили: ядерная программа режима всегда носила военный характер. Бывший спикер парламента Али Мотаххари открыто признал в интервью, что ядерная деятельность Исламской Республики изначально была направлена на создание оружия, а не на выработку электроэнергии. Это не было оговоркой. Это был редкий момент честности от системы, построенной на лжи.
Хуже того, режим может однажды объявить, что у него уже есть несколько ядерных бомб — и что с этим ничего нельзя поделать. Будет ли тогда мир вынужден жить с ядерной теократией, которая спонсирует терроризм, угнетает свой народ и стремится экспортировать свою идеологию по всему региону? Это не кажется радостным будущим.
Исламская Республика продемонстрировала, что ей нельзя доверять в плане добросовестных переговоров. Она лгала, манипулировала и обманывала на каждом шагу. Надежда на другой результат, к сожалению, является самообманом и притворством.
Переговоры служат только для того, чтобы дать Ирану то, что он хочет: время и пространство для завершения своего ядерного проекта. 10 апреля Axios сообщил, что «источники сообщили, что иранцы считают, что достижение сложной и высокотехничной ядерной сделки за два месяца нереально, и они хотят получить больше времени, чтобы избежать эскалации».
После того, как мы увидели, что случилось с Ливией после того, как она отказалась от своей ядерной программы, иранский режим вряд ли имел бы намерение отказаться от своих поисков бомбы. Дипломатия их не остановит. Умиротворение их не остановит. Единственным решением, к сожалению, кажется сила. Если США и Израиль не предпримут никаких действий сейчас, мы вскоре столкнемся с миром, в котором Исламская Республика Иран перешла ядерный порог и командует своими бомбами. Что тогда?
Переговоры для мулл Ирана — это просто признак стратегической необходимости. Режиму нужна передышка — и, что самое главное, ему нужно сохранить то, что он считает своей главной страховкой: ядерный арсенал».
«Принятие Ираном переговоров — это тактика, а не трансформация. Загнанные в угол растущими угрозами США и Израиля, а также беспрецедентной изоляцией, муллы, похоже, как всегда, пытаются выиграть время и ослабить давление. Тегеран ведет переговоры только тогда, когда он в отчаянии.
Тегеран прекрасно понимает, что отказ от переговоров, особенно с администрацией Трампа, которая продемонстрировала готовность к военной эскалации, может повлечь за собой разрушительные последствия. Вот почему режим готов вступить в бой — из страха перед военными ударами, страха перед экономическим крахом и страха перед сменой режима.
Сегодня Исламская Республика Иран оказалась в одной из самых уязвимых точек за всю свою 45-летнюю историю. В декабре 2024 года режим Асада в Сирии — важнейший арабский союзник Тегерана — рухнул после многих лет гражданской войны и постоянных израильских ударов. Вдобавок ко всему региональные доверенные лица Ирана — от хуситов в Йемене до ХАМАС и «Хезболлы» — серьезно ослабли из-за возобновленной израильской военной кампании. Влияние Тегерана на регион слабеет. Внутри страны экономика близка к краху. Режим шатается. Кто откажется от переговоров в таких условиях? Особенно когда альтернативой является израильско-американская воздушная кампания, нацеленная на ядерные объекты?
Переговоры для мулл — это просто знак стратегической необходимости. Режиму нужна передышка — и, что самое важное, ему нужно сохранить то, что он считает своей окончательной страховкой: ядерный арсенал.
Тегеран уже играл в эту игру раньше: соглашаться на переговоры. Давать неопределенные обещания. Добиваться смягчения санкций. Затем тихо продолжать ядерные разработки под прикрытием. Эта формула работает уже более двух десятилетий. Сейчас единственная причина, по которой Иран ведет переговоры, — это тянуть время, обещать ровно столько, чтобы Америка не нанесла удар по нему — «Мы почти у цели!» — чтобы сохранить свой режим и не увидеть, как его урановые центрифуги и объекты обогащения превращаются в руины. Режим не хочет войны, но он также не может согласиться на полное ядерное разоружение.
Наивно, даже опасно, полагать, что Иран демонтирует свою ядерную программу. Это режим, который потратил десятилетия, инвестируя миллиарды долларов, строя секретные объекты и обманывая международных инспекторов. С начала 2000-х годов, когда тайная программа Ирана была впервые раскрыта во время администрации Буша Национальным советом сопротивления Ирана, президенты США перепробовали все мыслимые подходы. Джордж Буш-младший добивался жестких санкций и изоляции. Барак Обама выбрал умиротворение, взятки и дипломатию. Джо Байден вернулся к рамкам СВПД в надежде возродить какую-то сделку. Ни одна из этих попыток не сработала. Исламская Республика плавно перехитрила каждую администрацию. Она принимала сделки, чтобы избежать конфронтации, а затем тихо нарушала их. С каждым раундом переговоров Иран получал то, что ему было нужно — время, деньги, легитимность — и не отдавал ничего, что он не мог бы отменить.
Тегеран больше не пытается достичь порога ядерного оружия — он уже там. Согласно последним оценкам разведки, Иран может производить оружейный уран за считанные недели. Он уже, скорее всего, обладает технологическими знаниями для сборки нескольких ядерных боеголовок. Запад допустил этот кризис, доверившись процессу, который изначально был несовершенным».
Для Соединенных Штатов окно для дипломатии уже закрылось. Дальнейшие переговоры послужат только интересам Ирана».
«Единственный реальный путь вперед — это полное и безотлагательное уничтожение ядерной и ракетной программ Ирана. Точные авиаудары, диверсионные операции, кибератаки — все, что потребуется. Цена бездействия намного выше, чем цена конфронтации».
***
Не потому Трамп и Нетаньяху не бомбят ядерные объекты Ирана, что относятся к числу «великих гуманистов».
Они доказали, что дать команду на убийство и бомбардировку не является для них каким – нравственным ограничением.
Что они получат в ответ, или на упреждение? Вот в чём вопрос.
А если ядерное оружие, несмотря на все данные разведки, у Ирана уже есть?
И, если это оружие будет доставлено к цели с помощью гиперзвуковых ракет, которыми Иран стопроцентно располагает?
И не только к цели на территории Израиля?
Думается, что только ЭТО толкает Трампа на новую ядерную сделку с Ираном.
*террористическая организация, запрещённая в РФ
