— На «Форуме будущего 2050» обсуждалось, какой будет наша страна и наша жизнь через 35 лет. Какие выводы вы для себя сделали по итогам этого форума?
— Во-первых, само событие — «Форум будущего 2050» — оказалось поистине неординарным. Его организовал Институт Царьграда, которым я руковожу, а учредителем выступил Константин Малафеев. Его программная речь задала тон всему мероприятию. Мы готовились долго, но результат превзошёл все ожидания: такого уровня интереса я, признаться, не предвидел. Среди выступающих были министр иностранных дел Сергей Викторович Лавров, Мария Захарова, губернаторы, чиновники, политики, а также уникальный состав иностранных гостей и огромное число молодых участников. Это был настоящий интеллектуальный форум, и я думаю, что это вообще был смотр всего нашего интеллектуального сообщества.
Если есть у нас люди, способные рассуждать о стратегическом измерении, не просто комментировать повестку, а обладающие самостоятельным мышлением, то они либо были на нашем форуме, либо прислали свои материалы, либо потом звонили. Я до сих пор получаю звонки с огромным сожалением от тех, кто по разным причинам не смог присутствовать. Это был настоящий смотр наших интеллектуальных сил, ведь будущее творим мы сами — здесь и сейчас, с оглядкой на прошлое. Среди иностранных гостей, что особенно примечательно, учитывая санкции, настоящей сенсацией стал приезд Эррола Маска, отца Илона Маска. Его на форуме назвали самым успешным отцом в мире — и не зря: если ваш сын, воспитанный вами, становится самым богатым человеком на планете, разве это не свидетельство вашего вклада?
Эррол Маск — совершенно невероятный человек. Знакомство с ним превзошло все ожидания. С первого дня в России он заявил: «Я влюбился в Москву! Это прекрасный город, удивительная страна, замечательные люди, здесь чистота». Его слова напомнили мне восторг Такера Карлсона, с которым мы тоже встречались. С Эрролом же, можно сказать, мы подружились — настолько он открытый и яркий. Он рассказал о своей жизни: он был пилотом, яхтсменом, разрабатывал месторождения бриллиантов, богател, попадал в сложнейшие ситуации. Например, отказавшись от вакцинации, он не мог приехать в США к своей дочери Александре — прекрасной женщине, которую он очень любит, — когда она рожала его внуков. Но что поразительно: чтобы всё же попасть к ней, он вместе с мексиканскими мигрантами нелегально пересёк границу, лишь бы не поддаться этим «вакцинаторам»!
Этот человек — Эррол Маск — не признаёт никаких ограничений. Если ему понравилась Россия, он открыто об этом заявляет; если ему запрещали сюда ехать, он отвечает: «Мне всё равно, я хочу — я еду, кто мне помешает?» Это дух свободы, от которого мы, честно говоря, отвыкли. Его выступление на форуме было потрясающим. Теперь мне яснее феномен его сына Илона Маска и даже трампизма, ведь Илон сыграл в этом движении ключевую роль. В них есть некое позитивное безумие: отсутствие границ толкает на риск, а великое рождается лишь там, где человек готов ошибаться и платить за это всем.
Подбор гостей впечатлял: представители Европы, Африки, Америки, исламских стран — хотя их было меньше, так как акцент сместился на альянс традиционалистов и этнократов в США, — а также мощные делегации из Индии и Китая. За два дня в кластере Ломоносов прошло 110 панелей — без перерывов, в пяти залах одновременно. Будущее обсуждали со всех сторон: дроны и роботы, философия, демография, миграция, семья, международная политика. Лавров мастерски обрисовал многополярный мир завтрашнего дня, Захарова дополнила эту картину. Наш национальный герой Андрей Безруков с супругой дискутировал на одной из панелей с экс-аналитиком ЦРУ Ларри Джонсоном, который отверг свою систему ради многополярности. Это были настоящие открытия. В каждой сессии затрагивался диалог религий — внутри страны и за её пределами. Образ будущего предстал цельным, многогранным, и его ещё предстоит осмыслить.
Но главное — общаясь так плотно с отборной интеллектуальной элитой разных цивилизаций, мы поняли: эту проблему мы никогда всерьёз не ставили. То, что мы привычно зовём «будущим», — поверхностные разговоры, не дальше собственного носа. Стратегические горизонты — мира, человечества, истории, диалога цивилизаций, войн, технологий — остаются неосмысленными. Казалось, мы взломали код предрассудков, запрещающих эти темы. Нас поддержали — от властей до экспертов, — но каждая сессия открывала новое, бросала вызов. Эррол Маск стал символом этой смелости: авантюрист, рискующий всем ради великого. Он говорит, что думает, и в этом ключ к пониманию многого — не только в Америке, но и в мире.
Кстати, мы обсуждали конфликт его сына Илона с Трампом. Эррол объяснил просто: «Илон не терпит лжи». Представляете? Если ему не понравился бюджетный билль, на котором настаивал Трамп, и он счёл его противоречащим духу трампизма, он прямо это сказал. Трамп, в сущности, такой же.
— Да, он всё же извинился за некоторые резкие слова в адрес Трампа, признав, что переборщил. Александр Дугин, простите, но мне кажется, будет неправильно с моей стороны обойти стороной этот момент. Накануне СМИ опубликовали множество статей об Эрроле Маске, где его называют далеко не идеальным отцом. Да, если посмотреть, и как мужа его сложно назвать образцовым — пишут, что его вклад в воспитание Илона Маска был весьма спорным. Насколько, приглашая его в Москву, нам важны эти факты его биографии?
— Великие люди не подчиняются общим стандартам. Понимаете? Родить сына, который станет самым богатым человеком на земле, — это событие на миллиарды. Нельзя судить таких личностей по обычным меркам. Когда человек рискует всем и достигает грандиозного, от него нельзя требовать того же, что от среднестатистического гражданина. Я не собираюсь это оценивать, но масштаб личности нужно учитывать.
В христианской традиции есть история: в египетском монастыре монахини заметили, что одна новопостриженная пьёт разбавленное вино и работает меньше других. Возмутившись, они узнали: она — княжеская дочь, пожертвовавшая куда большим, чем они, простые прачки. Стандарты не могут быть едиными. Богу виднее, кто прав, но это учит нас правилу экономии: судить по мере жертвы.
У нас есть образцовые родители, и я за укрепление семейных ценностей. Но когда к нам приезжает человек мирового масштаба, чей сын изменил американскую политику к лучшему, придираться к его личной жизни — мелковато. Мы же с удовольствием читаем о мастере Баллантрэ или о злодеях с невероятной волей. Нам нравятся герои, способные на риск, — так было всегда. Греческие герои, на которых воспитывались поколения, тоже не были безупречны, но мы ценим их за другое. Эррол Маск — из ушедшей породы сильных людей, не признающих конвенций. Он называет вещи своими именами, и это притягивает.
Его приезд в Москву — сенсация. Мы под санкциями, в изоляции, но один из самых известных людей мира поддерживает нас искренне и спонтанно. Подозревать его в шпионаже? Смешно. Это искренний жест, и его визит — удар по имиджу тех, кто нас изолирует. Он попал на первые полосы, оттеснив новости из Лос-Анджелеса и Нью-Йорка. Альянс технократов вроде Илона Маска и консерваторов вроде Трампа определит политику США на годы. Это часть консервативной революции, спонтанной и непредсказуемой, как сам Маск или Трамп. Нам это на руку — поворот против глобализма и умирающей западной гегемонии.
Другие гости — английский лорд, интеллектуалы из Франции, Бразилии, Китая, Индии — тоже впечатлили, но западная делегация поразила больше всего. А ещё — 10 000 участников за два дня: семьи с детьми, молодёжь, интересующаяся роботами и ИИ, люди всех возрастов и слоёв. Московский народ во всём его многообразии. Детишки ползали по ступенькам, мамы не успевали их усаживать — атмосфера будущего захватила всех. Речь Константина Малофеева о добрых русских роботах, сюжеты русского ИИ о России будущего — это как тень грядущего, о которой говорил Гуссерль. Будущее отбрасывает тень на настоящее, и мы её почувствовали.
Блаженный Августин говорил: когда молчим о времени, всё ясно; заговорим — теряемся. Так и с будущим: стоит задуматься, и привычные представления рушатся. Это серьёзная, глубокая проблема, и перед нами — огромное поле работы. Форум не должен быть разовым. Я бы создал комиссию будущего — для размышлений о нём с военных, технологических, социальных, демографических точек зрения. У нас нет целостного образа будущего: каждое министерство занимается своим, без общего плана. Стратегические сессии правительства — лишь межотраслевые обсуждения. Нам нужен комитет будущего — о философии, смыслах, истории, традициях, цивилизации, многополярности. Мы слишком увязли в сегодняшнем дне, а будущее — это новый горизонт, которому мы уделяем ничтожно мало внимания. Проблема вскрыта, и это главное достижение. Было бы странно, если бы всё ограничилось одним, пусть и сверхуспешным, мероприятием.
— Да, в этом ключе стоит мыслить глобально, рассматривая перспективы во всех сферах — не только на 25 лет, хотя это уже значительный срок, но и на 30, и даже 50 лет вперёд. Над этим действительно стоит задуматься. О семейных и традиционных ценностях мы ещё поговорим, но пока хочу анонсировать важный момент. Мне кажется, нужно подчеркнуть: Владимир Путин, президент России, поднимал тему защиты традиционных духовно-нравственных ценностей и исторической памяти на заседании Совета безопасности. Такие вопросы обсуждаются там, где речь идёт о безопасности, и это, на мой взгляд, ключевая площадка. Она подчёркивает, насколько серьёзно наше правительство относится к этим задачам. Но давайте продолжим беседу на эту тему.
Владимир Путин на Совете безопасности поручил держать на контроле все аспекты работы по защите традиционных ценностей. Что можно выделить как самое важное в этом вопросе?
— Традиционные ценности привлекли внимание государства спустя некоторое время после начала специальной военной операции, когда стало очевидно, что мы имеем дело не с локальным или техническим конфликтом, а с противостоянием цивилизаций. В этот момент возникла острая потребность в государственной поддержке цивилизационных основ и глубинной идентичности нашего народа и общества. Так был сформирован перечень традиционных ценностей — примерно 17, хотя точное число варьируется из-за сходства некоторых понятий, — закреплённых в президентском указе №809. Впоследствии указ №314 об историческом просвещении уточнил вопросы, связанные с историей, государством, цивилизацией, а также центральной ролью русского народа и православия в формировании нашей идентичности.
Эти два документа — указы № 809 и № 314, — по сути, составляют нашу идеологию, мировоззрение, официально поддерживаемое государством. Это не просто свобода мнений, где каждый волен думать, как угодно. Нет, это набор общеобязательных правил, которыми должны руководствоваться граждане, особенно в сферах образования, науки, культуры, этики и даже отраслевых отношений. Спектр их применения чрезвычайно широк. По сути, это минимальный стандарт коллективного сознания, который сегодня требует защиты. Почему? Потому что эти ценности — то, что всегда объединяло нас, делало народом, людьми, самими собой. Здесь нет ничего искусственного или навязанного — это выявление того, что является всеобщим и безусловно принятым.
Однако, как заметил блаженный Августин о времени, пока мы молчим, всё кажется понятным, но стоит заговорить — ясность теряется. Так и с традиционными ценностями: когда мы, подавляющее большинство народа — за исключением редких нравственных отщепенцев, — начали их конкретизировать, называть по именам и погружаться в их содержание, обнаружились сложности. В Высшей политической школе имени Ивана Ильина мы взяли ценности, закреплённые в указах №809 и №314, и применили их к гуманитарным дисциплинам в вузах. Проведя масштабные исследования с использованием всех доступных методологий, включая искусственный интеллект, мы получили количественные результаты. Выяснилось, что в одних дисциплинах эти ценности отражены удовлетворительно, в других — катастрофически плохо. Таким образом, традиционные ценности стали своего рода сеткой, позволяющей оценить образовательные программы: какие учебники и курсы им соответствуют, а какие акценты расставлены неверно.
Аналогичные проблемы возникли и в министерствах — промышленности, сельского хозяйства, культуры, образования. Соответствие программ — от строительства до развития регионов и транспортной сети — традиционным ценностям оказалось ключевым вопросом. Утверждение России как государства-цивилизации или, напротив, подражание Западу, с которым мы находимся в конфликте, — это не просто слова. Как верно отметил профессор Багдасарян, нельзя победить врага его же методами. Если мы — часть западной цивилизации, наш бунт обречён на провал, как восстание непокорной провинции. Но если мы — самостоятельная цивилизация, это необходимо доказать.
Именно поэтому традиционные ценности из молчаливого фона, веками формировавшего наше общество, превратились в объект активной защиты. Сегодня, когда они находятся под ударом, их нужно не только провозглашать, но и объяснять, толковать, внедрять. То, что эта тема поднята на уровень Совета безопасности, подчёркивает её значение для государственной безопасности. Военные, спецслужбы, наука, технологии — всё должно опираться на ядро общества, которое и описывается этими ценностями.
Разумеется, их можно развивать и расширять. На семинарах в самых разных кругах мы предлагаем дополнять ценности первого порядка ценностями второго, учитывая более широкий спектр толкований. Однако они должны быть гармонизированы. Нельзя допустить, чтобы каждый трактовал их по-своему — существует общее поле идей, обязательное для всех. В гуманитарных науках, которыми я занимаюсь, ситуация местами удручающая: многие программы и идеи не только не связаны с русской цивилизацией, но и работают на её размывание. Это тяжёлое наследие универсалистского, прозападного подхода, инерция которого всё ещё велика. Думаю, вскоре этим займутся спецслужбы, ведь упорное игнорирование указа №809 и насмешки над традиционными ценностями начинают приобретать криминальный оттенок. Терпимость к инакомыслию не должна сочетаться с занятием ключевых позиций в образовании и науке.
В Академии наук технические дисциплины демонстрируют прогресс, но гуманитарные остаются в плену прошлого. Недавний скандал с номинацией противников государственной политики — яркий пример. Не случайно президент вывел тему традиционных ценностей на уровень Совета безопасности. Чем глубже мы погружаемся в эту сферу, тем тревожнее картина. Провозглашения недостаточно — нужны объяснения, внедрение, практические шаги. Но готовность к этому пока оставляет желать лучшего.
Безусловно, всё это требует перевода в практическую плоскость — через конкретные постановления и создание специализированных советов. Сегодня при министерствах уже формируются такие советы по традиционным ценностям. Мы, к примеру, работаем над учреждением совета при Министерстве образования, а для Министерства культуры это давно назревшая необходимость. Однако суть не только в создании структур, но и в подходе к их реализации. Обсуждений много, планы существуют даже на уровне губернаторов, но зачастую люди не знают, с чего начать. Говоря о патриотизме и традиционных ценностях, нередко упускают важное уточнение: патриотизм, а не либерализм. Эти понятия несовместимы: либерализм утверждает индивидуальную идентичность, патриотизм — коллективную. Уважение к своей традиции противостоит прогрессизму, гендерной политике и не запрещённому в России ЛГБТ-движению. Между тем, эти тенденции уже проникают в наше образование и культуру.
По сути, каждая традиционная ценность подразумевает альтернативу. Это не простое «да» или «нет», не бинарная логика. Утверждая ценность, мы одновременно отвергаем её противоположность. Однако у нас эта операция выстроена недостаточно чётко: наш народ склонен к компромиссам — «и то, и другое»: и прогресс, и консерватизм, и Запад, и своё. Между тем, указы ясно говорят: вот это принимается, а это отвергается; это благо, а то неприемлемо. Нужна мировоззренческая градация, которая определит работу институтов — от воспитания и отношения к детям до политики в сфере миграции, семьи и роли женщин. Последовательная политика народосбережения и здравоохранения потребует пересмотра деятельности многих органов власти. Взять хотя бы аборты в платных клиниках: их влияние на демографию очевидно, и отказ от этой практики в ряде регионов уже дал ощутимые результаты.
— Да, таких примеров действительно немало. У нас осталось мало времени, так что позвольте мне перейти от нашей безопасности к безопасности глобальной.
Директор национальной разведки США Тулси Габбард сделала важное заявление, предостерегая мир от ядерного холокоста. По её словам, мы, цитирую, «как никогда близко к грани ядерного уничтожения». Это прозвучало после её визита в Хиросиму. Скажите, почему эта тема снова всплыла? Казалось бы, Москва и Вашингтон начали диалог, и при Байдене таких разговоров было больше. Почему же при Трампе мы опять, похоже, оказались на краю пропасти?
— Тулси Габбард — последовательный политик, всегда выступавшая против глобализма, западной гегемонии и безрассудного ввязывания США в конфликты, особенно те, что грозят ядерным холокостом. Это её линия, её кредо, и сегодня она вновь звучит громко и ясно. Её недавнее предупреждение — не случайность. Она видит, что даже Трамп, который мог бы уже действовать решительно, медлит. Прошли первые месяцы в Белом доме, он освоился, всё понял, все карты на столе. К кому же обращены её слова? Не к Евросоюзу, не к другим державам, не к нам. Это послание — лично Трампу. Я расшифровываю его так: «Уважаемый Дональд Трамп, господин президент, вы, превосходящий всех чиновников США своим статусом, должны немедленно прекратить поддержку украинских нацистских бандформирований, чьи террористические атаки на стратегические объекты России приближают мир к ядерной катастрофе».
Сейчас опасность ядерной войны зависит от одного человека — как ни парадоксально, от Дональда Трампа. Если он не предпримет решительных шагов — не отключит Starlink, не отзовёт стратегическую поддержку киевского террористического режима, — провокации продолжатся. Зеленский, неуправляемый и одержимый, подогреваемый противниками Трампа вроде Блинкена, Линдси Грэма или Блюменталя, найдёт способ: грязная бомба, диверсии, новые удары. Эти ястребы — неоконы и провокаторы — оправдывают агрессию Киева, а Евросоюз вторит им. Всё висит на волоске, и этот волосок — в руках Трампа. Он сам назвал эту войну «войной Байдена». Так останови её! Но она не остановится пустыми призывами к миру или перемирию — это так не работает. Есть лишь один путь: Трамп должен отказать Киеву в массивной поддержке, которую США всё ещё оказывают. От него зависит всё — не от России, не от киевского режима, не от ЕС. Только от Трампа.
Пока он колеблется, неоконы снова поднимают голову, подталкивая к ядерному апокалипсису. Казалось, движение MAGA вычистило их, но нет — глубинное государство раскрывается всё глубже: заговоры в ЦРУ, ФБР, Пентагоне мелькают на первых полосах газет. И что поразительно, даже в Республиканской партии находятся враги Трампа, действующие как британские провокаторы времён Бориса Джонсона. Остановить войну на Украине — принципиальный момент для самого Трампа. Он мог бы сделать это легко: выйти и сказать: «Разбирайтесь сами». И мы разберёмся. Эскалация тут же завершится, потому что сейчас мы воюем не с Украиной, а с Америкой — при всём Трампе, при Илоне Маске, при его сторонниках.
Многие трамписты из MAGA — Алекс Джонс, Ларри Джонсон, яркие голоса этого движения, — требуют немедленно прекратить войну. Они видят в ней ловушку для Трампа и кричат ему: «Ты ругал Байдена, но продолжаешь его дело! Останови эту помощь!» А вопросы множатся: где обещанный список Эпштейна? Где перемены? Противоречия копятся.
Тулси Габбард — одна из самых проницательных политиков США, стратегически мыслящая женщина гавайского происхождения, несущая в себе мудрость народа маори. Эти мореходы, пересекавшие тысячи километров на своих лодках, видели мир иначе — глобально, целостно. И вот эта представительница великого тихоокеанского народа обращается к Трампу: «Прекрати». Её визит в Хиросиму и Нагасаки — не просто символ. Это предупреждение о том, чем всё может закончиться: полным уничтожением человечества.
