Фундамент Великой Победы
Шамиль Султанов
Сегодня многие "проснулись" и начинают открыто говорить о "немыслимом", еще вчера немыслимом, — новой большой мировой войне. Но помимо маловразумительных разговоров, появляется и все больше других действительных свидетельств приближающейся военной поры.
Одним из таких индикаторов является то, что на мировой политической сцене уже все более явственно обостряется жесткая глобальная конкуренция государственных мобилизационных проектов. Основой эффективности такого рода долгосрочных программ является уровень консолидации правящего класса и всего данного социума, готовность государственной системы оптимально реагировать на приближающиеся цунами новых вызовов, рисков, угроз, накопленный предшествующий опыт, наличие креативных личностей и групп в этой сфере и т.д.
Особенно важно то, что чем более тщательно и системно разработаны мобилизационные проекты ключевых игроков, тем меньше вероятность большой войны между ними. То есть, на самом деле, эффективные мобилизационные стратегии являются неотъемлемым компонентом стратегического сдерживания, недопущения прямой глобальной силовой конфронтации.
Удивительный парадокс новейшей истории заключается в том, что в России почему-то так и не был осуществлен комплексный, всесторонний, детальный анализ причин стратегического поражения в 80-е годы, который закончился разрушением Советского Союза.
Поэтому и нет соответствующего детального документа, нет соответствующей имитационной модели. Кстати, отсутствие такого анализа — достаточно показательное свидетельство дефицита дееспособной, стратегической общенациональной элиты в стране. Из стратегического поражения СССР ублюдочная постсоветская квазиэлита так и не извлекла необходимые уроки на будущее. И прежде всего то, что эффективная мобилизационная программа всегда носит системный, без исключений, характер.
Хотя именно особые качества мобилизационного мышления сталинского "ордена меченосцев" стали одной из важнейших предпосылок победы в Великой Отечественной.
Эта война явилась жесточайшим, антагонистическим и, одновременно, глубоко мистическим столкновением двух принципиально новых моделей корпоративной государственности в ХХ веке. И Советский Союз, и нацистская Германия представляли собой примеры высокоидеологизированных государств. И мобилизационный компонент являлся неотъемлемым компонентом этих идеологий.
Осознавал ли Сталин чрезвычайную необходимость выработки и реализации особого мобилизационного проекта как стратегической программы для выживания страны в условиях продолжающегося глобального системного кризиса 30-х годов?
Да, безусловно, поскольку у него был соответствующий революционный опыт, участие в гражданской войне, и он обладал развитым стратегическим мышлением.
Можно назвать, по крайней мере, восемь основных причин срочной необходимости форсированной разработки и реализации такого особого стратегического мобилизационного проекта, которые учитывал Сталин.
Во-первых, к концу 20-х — началу 30-х годов рыхлый социум Советского Союза оставался:
— многоукладным в социально-экономическом смысле с соответствующими острыми противоречиями и конфликтами,
— классовым и, одновременно, кланово-корпоративным в социально-структурном смысле,
— глубоко мелкобуржуазным в идеологическом и социально-психологическом смыслах, с господствующим принципом "каждый сам за себя, один Бог — за всех".
Как теоретик и практический политический лидер Сталин прекрасно отдавал себе отчет в том, что, несмотря на громогласные декларации революционных социалистических лозунгов, несмотря на то, что у власти находилась Коммунистическая партия, системный кризис в стране к концу 20-х годов отнюдь не был преодолен. Более того, с учетом обострения внутренних противоречий, набирающего ход мирового экономического кризиса и начавшихся глубоких трансформаций в международной системе этот нарастающий конфликтный потенциал в Советском Союзе мог вновь вылиться в острую силовую конфронтацию.
В новой и новейшей истории зафиксированы три сценарные модели временного или окончательного затухания внутреннего системного кризиса.
В первом случае такой кризис, особенно на фоне войны, завершается полным или частичным развалом страны. В случае отсутствия продуманной стратегии системный кризис далее временно уходит вглубь и на нижние уровни социума, продолжая его подтачивать.
Во втором случае продолжающийся системный кризис окончательно подрывает внутренние силы данного общества и государства, что неизбежно приводит к прямой или косвенной внешней оккупации. В этом случае капитулировавший социум интегрируют в глобальный проект победителя, подчиняя совсем другим долгосрочным интересам. При этом происходит потеря культурно-исторического кода народа, исчезновение традиционных механизмов национальной самоидентификации, раздел страны на части. Так произошло с Германией и Японией после Второй мировой войны. Нечто подобное или хуже грозило Советскому Союзу после поражения в Третьей мировой войне.
В третьем сценарии соответствующий харизматический лидер и ответственная элита формулируют, выдвигают и реализуют проект долгосрочной системной стратегии по преодолению всеобъемлющего кризиса, одновременно конструируя принципиально новый исторический субъект такой программы.
Во-вторых, фактор неуклонно надвигающейся, все более рельефной опасности глобальной войны. Еще в 1931 году Сталин фактически предсказал, что прямая военная агрессия против Советского Союза начнется через десять лет.
Причем, как здравомыслящий политик, он отдавал себе отчет в том, насколько драматически отстала страна по сравнению с Европой. Культурная революция до основных пластов общества так и не дошла: население, особенно сельское, по-прежнему оставалось во многом неграмотным, и большинство призывников попросту были неспособны справляться с новой, все более сложной, военной техникой.
Фактически отсутствовал военно-промышленный комплекс и, прежде всего, производство современных видов оружия. Общество, в результате Первой мировой войны, революции, гражданской войны, массового голода и лишений, многочисленных внутренних идеологических зигзагов, в значительной степени было фрагментировано и расколото. Группировки правящего советского политического истеблишмента к началу 30-х годов находились в состоянии ожесточенной межэлитной гражданской войны. При этом нравственный облик и "верхов", и "низов" деградировал на глазах.
Приближалась большая война, а в этих условиях страна объективно была обречена. Помочь могло только чудо. И именно стратегический мобилизационный проект позволил совершить такой чудо-прорыв: за десять лет Советский Союз превратился в державу, которая смогла реально, за счет напряжения всех своих внутренних сил выиграть битву за свое выживание.
В-третьих, опыт российской истории научил Сталина, что именно в рамках успешных мобилизационных проектов только и можно было эффективно проводить комплексную модернизацию страны.
Иначе говоря, вне рамок продуманной российской мобилизационной программы модернизационный рывок в принципе невозможен.
Именно в рамках особого, учитывающего накаляющуюся ситуацию в мире, стратегического мобилизационного проекта, Советский Союз смог совершить действительно цивилизационный прорыв. Речь шла о революционной структурной модернизации советского социума, формировании нового типа советской личности, создании принципиально нового экономического механизма СССР, основанного на принципах долгосрочного планирования, осуществлении действительного инновационного технологического прорыва в целом ряде ключевых отраслей.
В-четвертых, высшее руководство Советского Союза и, прежде всего, Сталин, скорее всего, знали о реальных масштабах коррупции в стране. При таком коррупционном вале СССР, безусловно, был обречен на тотальное поражение в надвигающейся большой войне. Только срочное развертывание умного стратегического мобилизационного проекта давало возможность форсированно и жестко демонтировать эту коррупционную систему.
В-пятых, в рамках политики подготовки к мировой войне на перевооружение Вооруженных Сил Советского Союза стали выделяться огромные финансовые ресурсы. Причем за счет существенных ограничений для огромного большинства населения. И это в условиях, когда жизненный уровень основных классов и слоев и так оставался крайне низок.
Без развертывания предельно жесткого мобилизационного проекта, включающего общенациональную систему контроля, значительная часть этих ресурсов была бы безжалостно расхищена. При наличии коррупционного ига страна подошла бы к войне неподготовленной.
Кроме того, без соответствующей постоянной кадровой работы, без повышения эффективности мобилизационного сознания в общенациональном масштабе, без целенаправленной социальной и институциональной модернизации даже самое лучшее оружие очень быстро превращается в обычный металлолом.
В-шестых, только в рамках специального мобилизационного проекта можно было сформировать новую эффективную антикризисную систему государственного управления, способную адекватно реагировать на растущую стратегическую неопределенность, критические вызовы и угрозы предстоящего длительного, жесткосилового периода в мире.
Наконец, в-седьмых, тогда, в 30-е годы прошлого столетия, в условиях продолжающегося глобального системного кризиса стала объективно ужесточаться острая конкуренция соответствующих национальных мобилизационных проектов.
Каковы самые основные содержательные, смысловые компоненты стратегического мобилизационного проекта, который был реализован в Советском Союзе в тридцатые годы ХХ века и который позволил не только одержать победу в Великой Отечественной войне, но и превратил нашу страну в величайшую державу мира?
Мобилизационная идеология и стратегия
В глобальных войнах участвуют миллионы и десятки миллионов людей. И роль идеологий как живых смысловых систем здесь бесконечно важна. Нельзя подготовиться и победить в таких войнах, если народы и социумы не будут четко и ясно знать, во имя чего, во имя каких великих целей необходимо предельное напряжение сил, необходимы многочисленные жертвы и личностное самопожертвование? За что, в конечном счете, должны страдать общества и люди? За какие великие идеи и цели должны подниматься в атаку и умирать солдаты и офицеры?
Вторая мировая война стала войной системной, то есть геополитической, геоэкономической (за стратегические ресурсы), идеологической, информационно-пропагандистской, культурно-исторической и т.д. Но Великая Отечественная была прежде всего войной идеологической в высшем смысле этого слова — войной цивилизационной: классовая идеология против национально-расовой.
По мере нарастания военной угрозы значимость идеологии, идеологических ценностей и норм обязательно возрастают. Необходимость внятных, понятных политических ответов на базовые ценностные идеологические вопросы "кто мы?", "откуда мы?" и "куда мы идем?" превращается в важнейший фактор борьбы за национально-государственное выживание.
Именно в 30-е годы в Советском Союзе сформировалась общенациональная мобилизационная идеологии "общего дела" как постоянно действующий механизм согласования интересов для консолидации большинства социума.
Как и рассчитывал Сталин, такая коммунистическая идеология "общего дела" не только стала основой стратегии превращения СССР в великую державу, но и краеугольным камнем функционирования практического механизма мобилизационного кризисного управления.
В рамках советской мобилизационной идеологии был сформулирован и зафиксирован идеал построения общества на принципах справедливости, солидарности, корпоративной взаимопомощи. В ней была зафиксирована базовая ценностная система — справедливость, патриотизм, социальная солидарность, личностная воля, самодисциплина и т.д., крайне важная не только в условиях роста внешних угроз и вызовов, но и для сплочения социума в преддверии неминуемой войны.
В этой сталинской идеологической доктрине "общего дела" была закреплена необходимость защиты традиционных ценностей и смыслов народного большинства как базовой нравственной системы общества, а также зафиксирована основная иерархия внутренних и внешних врагов, а также союзников и партнеров.
Идеология и стратегия "общего дела", действительно, за предельно короткий период времени консолидировали различные региональные, этнонациональные, корпоративные, политические, силовые элитные группы и, одновременно, большую часть социума через выдвижение определенного, четко и тщательно регламентированного механизма согласования основных классовых, социальных и групповых интересов.
Очень важно подчеркнуть, что идеология и стратегия "общего дела" стали ключевой предпосылкой восстановления правового сознания в обществе, которое после 1917 года в существенной степени обесценилось.
Важнейшим компонентом советской мобилизационной идеологии стала "общенародная" система ответственности. Эффективный мобилизационный проект требует в обязательном порядке внедрения жесткой системы ответственности как в самом государственном аппарате, так и во всем социуме.
Речь идет именно о системе, которая, особенно в предвоенных и военных условиях, должна включать и моральную и идеологическую, и административную, и политическую, и уголовную, и личностную, и коллективную ответственность за успешность процесса и поэтапные результаты реализации мобилизационной политики "общего дела". Без такой системы любая долгосрочная стратегия "общего дела" рано или поздно обречена на поражение.
Общенародная система ответственности, включающая формализованные и негласные "правила игры", изначально должна была восприниматься как воплощение традиционной справедливости всеми ведущими элитными группами в Советском Союзе, так и абсолютным большинством советского социума.
Организационным ядром такой системы общенародной ответственности становился разветвленный и всеохватывающий механизм широкомасштабного общественного (народного, партийного, профсоюзного, комсомольского) контроля за реализацией государственной стратегии "общего дела".
Одновременно общенародная система ответственности превратилась в СССР в 30-е и в 40-е годы в важный инструмент обеспечения управляемости бюрократией.
Политическая оргструктура мобилизационного проекта
Такой организационной структурой стала компартия, однако накануне войны это уже была не партия 20-х годов. Сталинская компартия, которая все больше и больше напоминала "орден меченосцев", превратилась, особенно после проведенных в 30-е годы масштабных чисток, не только в центральный компонент общенародной системы ответственности, но и в ядро советского государства, которое готовилось к своей "решающей битве" за выживание.
Это государство представляло собой в тот исторический момент принципиально новую корпоративную модель "народ-государство". С одной стороны, идеология и стратегия "общего дела" требовали максимального участия миллионов в широкомасштабном социальном творчестве — построении новой социалистической цивилизации. С другой стороны, мобилизационное проектирование требовало формирования строжайшей системы принятия и реализации основных решений "сверху вниз" как стержня такого корпоративного механизма государственного управления в ключевых сегментах национальной политики и экономики.
Важным компонентом этого сталинского "ордена меченосцев" было культивирование политической воли во всех сегментах этой общенациональной корпорации "народ-государство". Собственно говоря, стратегические мобилизационные проекты в принципе невозможно реализовать без железной политической воли.
Формирование и развертывание мобилизационного орг.оружия, где Сталину не было равных, преследовало пять стратегических целей.
Во-первых, необходимо было создать механизм новой кадровой политики, способной обеспечить беспрепятственную вертикальную мобильность кадров, необходимых для эффективной реализации мобилизационного проекта.
В 1931 году Сталин поручил ОГПУ прошерстить всю страну и найти тысячи умных, способных людей. Их действительно искали и находили, если у них не было среднего образования, то организовывали ускоренные курсы, а затем направляли в различные специальные высшие учебные заведения, в том числе и в ведущий партийный Институт красной профессуры. Потом, в 1937-38 годах, именно из среды этих людей появились тридцатилетние министры и первые секретари обкомов, в том числе такие, как Косыгин, Устинов и другие талантливые люди, которые в полной мере проявили себя во время Великой Отечественной.
Во-вторых, этот мобилизационный орг.механизм позволил сформировать и реализовать новую модель личности-управленца, способного брать на себя ответственность за принятие и реализацию решений в условиях военного периода.
В-третьих, мобилизационный проект в условиях растущей стратегической неопределенности предвоенного и военного периода требовал обеспечения эффективной обратной связи высшего политического руководства с основными компонентами советского социума.
В-четвертых, такие мобилизационные оргструктуры гарантировали каждодневное, справедливое функционирование механизмов согласования ключевых интересов основных классов и социальных групп советского общества в рамках стратегии "общего дела", которым являлись тотальная борьба с врагом под лозунгом "Все — для фронта, все для победы!".
В-пятых, мобилизационные оргструктуры обеспечивали координацию реализации многочисленных взаимосвязанных, развертывающихся проектов на местах.
Консолидация правящего класса, в том числе, используя и самые жесткие средства, является одним из важнейших условий эффективной подготовки к большой войне. Только объединенный общей долгосрочной идеологией, жесткой оргструктурой, безусловной взаимоответственностью рыхлый правящий класс способен стать действительным и эффективным субъектом реализации национальной мобилизационной стратегии. Кроме того, если высший истеблишмент консолидирован — политически и идеологически, то потенциальным врагам и противникам на последующих стадиях конфликтной эскалации будет гораздо сложнее манипулировать теми или иными элитными группами.
Группа Сталина захватила основные рычаги государственного управления в 1929 году, а окончательная консолидация высшего истеблишмента в основном завершилась к 1939 году. Коммунистическая элита в СССР к началу тридцатых годов была расколота: по идеологическим, экономическим, нравственным, личностным и политическим причинам. Тем не менее, десять лет — это непозволительно много. И именно это стало одной из главных причин тяжелых поражений 1941-42 годов. Группа Гитлера пришла к власти в 1933 году, и фюреру понадобилось всего лишь два года, чтобы в основном собрать в кулак германский истеблишмент.
Безусловное сохранение управляемости.
Одна из важнейших задач национальной мобилизационной стратегии заключается прежде всего в сохранении политической, военно-политической и социально-экономической управляемости в военный период. При этом, наиболее существенный критерий такой управляемости — минимизация угроз, рисков и уязвимостей для национальной экономики.
Сталину и его команде удалось форсированно разработать чрезвычайную программу форс-мажорного перевода советской экономики на мобилизационные рельсы. И прежде всего предусмотреть сложное, комплексное переформатирование системы управления экономикой в условиях возможного длительного чрезвычайного периода.
Очень важным компонентом сталинского мобилизационного проекта стало целенаправленное формирование "оборонного сознания" у различных групп советского населения, но прежде всего — у рабочих и управляющего персонала военно-промышленного комплекса. При этом последовательная политика внедрения "оборонного сознания" во все слои советского социума объективно стала важным фактором минимизации коррупции.
Эффективное внедрение патриотического "оборонного сознания" создало реальную возможность форсированно сформировать принципиально новый тип советской мобилизационной элиты.
Тотальная борьба с внутренними врагами.
Сталинский мобилизационный проект предусматривал не только ликвидацию внутрипартийной оппозиции, но и целенаправленное, беспощадное подавление всех реальных и потенциальных конкурирующих механизмов властного влияния на российское общество, таких, как криминально-мафиозные структуры, коррупционные механизмы и связи, региональные клановые системы и т.д.
Коалиционный потенциал.
Для планирования и реализации мобилизационного проекта весьма существенен вопрос: а кто станет главным противником?
Для Сталина дилемма заключалась в следующем: Германия или Англия с Францией?
В зависимости от основного противника должны меняться направленность и качество мобилизационной стратегии. Это — во-первых.
Кроме того, и это — во-вторых, реальный мобилизационный проект требует в обязательном порядке усилий и даже сверхусилий по наращиванию внешнеполитического коалиционного потенциала.
Речь идет не только о прочных партнерских отношениях с теми или иными странами и режимами, но и об установлении и поддержании особых доверительных связей с важными региональными движениями, влиятельными элитами и контрэлитами, с определенными значимыми социальными группами в других странах и т.д.
Лидеры государства, которое готовится к большой войне, должны консолидировать своих союзников в ключевых внешнеполитических регионах.
Сталин прекрасно знал, что Лондон и Париж стремились столкнуть его с Берлином. Тем не менее, коалиция с Францией и Великобританией, пусть даже временная, была для него более привлекательной, чем коалиция с Гитлером. И не только из-за принципиального идеологического антагонизма с нацистами, но и по практическим соображениям: Германия в военном отношении представляла собой гораздо более опасного противника, чем любая другая европейская страна. После прихода нацистов к власти Германия буквально за несколько лет превратилась в ведущую державу Европы, демонстрируя беспрецедентные темпы экономического роста.
Но Сталин был и талантливым, гибким дипломатом. После того как в 1939 году многомесячные переговоры с Парижем и Лондоном ни к чему не привели, он за несколько дней подписал договор с Германией. Это позволило Советскому Союзу выиграть почти два года.
Кроме того, в таких критических ситуациях, когда вопрос идет о "жизни или смерти", лидер должен быть также максимально прагматичен и в отношении идеологических ценностей. В условиях приближающейся большой войны "за выживание" определенные идеологические ценности, как, например, пролетарский интернационализм, Коминтерн и т.д., закономерно отошли на второй или даже на третий план.
Даже недавний исторический опыт демонстрирует, что именно великие державы со своими национальными мобилизационными проектами, доказавшими наибольшую эффективность в период глубоких трансформаций на мировой арене, обычно становились основой формирования последующих новых глобальных систем: "Покажи мне свой мобилизационный проект и я скажу, что с тобой будет послезавтра!".
После Второй мировой войны именно на основе долгосрочных стратегий Сталина и Рузвельта, которые стали результатом осуществления соответствующих национальных мобилизационных проектов, была сформирована новая глобальная биполярная система.
У очень небольшого количества мировых игроков в сегодняшнем мире есть такой уникальный опыт форс-мажорного системного мобилизационного проектирования и осуществления мобилизационного проекта, каким обладает Россия как наследница Советского Союза. Соответственно, и на реализацию успешных национальных мобилизационных проектов Китая, КНДР, Вьетнама, Кубы в значительной степени повлияло тщательное изучение и использование именно советского опыта 30-50 годов ХХ века.
Благодаря эффективности чрезвычайного мобилизационного проектирования, благодаря созданию особого мобилизационного механизма как системы Советский Союз оказался в состоянии:
— победить в Великой Отечественной войне;
— осуществить рекордную в истории социально‑экономическую и культурную модернизацию отсталого социума;
— совершить резкий рывок в экономическом развитии в 50-е годы;
— выработать собственную цивилизационную модель;
— обеспечить и сохранить геостратегический баланс сил в мире вплоть до 80-х годов ХХ века.
Очень многие действительные достижения СССР стали следствием именно тщательно продуманного и реализованного советского стратегического мобилизационного проекта.
Завтра 9.04.2015
