КОМУ НУЖЕН «НЕЗАВИСИМЫЙ» ЦЕНТРОБАНК
Сергей Глазьев
ЦБ является органом государственной власти. Попытки его руководства придумывать для него какую-то особую форму собственности предпринимались неоднократно. Помнится, в 1997 году ЦБ именно по этим мотивам отказался перечислять в бюджет дивиденды по акциям Сбербанка, которые находились у него в ведении и принадлежали государству. И это в тот момент, когда государственный бюджет трещал по швам от нарастающего веса созданной денежными властями пирамиды гособязательств. Тогда законодатель прояснил ситуацию и заставил ЦБ перевести деньги их владельцу. Этот эпизод стал поводом для уточнения закона о Центробанке. Тогда для контроля над его деятельностью создали Национальный банковский совет, затем переименованный в Национальный финансовый совет. Думаю, настала пора расширить его функции, включив в них предварительное утверждение Основных направлений денежно-кредитной политики. Он мог бы также согласовывать нормативные акты, принимаемые Советом директоров ЦБ.
Значимым фактором отрыва Центробанка России от государства, которое должно было бы существенно влиять на его деятельность, является политика МВФ, который всегда настаивал и продолжает настаивать на независимости ЦБ от российского правительства, да и вообще от властей страны. Возможно, для МВФ образцом для подражания является Банк Англии или ФРС США, принадлежащие финансовой олигархии. Если в случае со Сбербанком причиной отстаивания ЦБ своей независимости была банальная жадность его руководителей, не желавших делиться с бюджетом дивидендами по принадлежавшим государству акциям, то в сегодняшнем отстаивании Центробанком независимости от государства мы сталкиваемся с внешними интересами.
Не зависящим от государства Центробанком легче манипулировать посредством навязывания ему рекомендаций МВФ, который действует в интересах международного финансового капитала, реализуя доктрину Вашингтонского консенсуса. Доктрина основывается на монетаристской догматике, согласно которой государства должны отказаться от создания кредита и ограничивать денежное предложение спросом со стороны иностранного капитала посредством привязки денежной эмиссии к приросту валютных резервов в долларах и евро.
Монетаристская теория многократно опровергалась экономической наукой как крайняя вульгаризация количественной теории денег, которая, в свою очередь, основана на нереалистичных предпосылках. Однако она настойчиво навязывается США и МВФ развивающимся странам как якобы единственно верная. Делается это исходя из интересов американской финансовой олигархии, которая убеждает таким образом зависимые от западных кредиторов страны отказаться от самостоятельной денежной политики. Ведь в этом случае их экономика автоматически переходит на пользование внешними источниками кредита и подчиняется интересам иностранного капитала. Именно это происходит с нашей экономикой, поскольку в руководстве ЦБ все постсоветские годы находились приверженцы монетаризма.
Замечу, что монетаризм и прочие псевдонаучные и псевдолиберальные догмы, которыми руководствуются российские денежные власти, напоминают лысенковщину, но в экономике. Если помните, державшийся за свое привилегированное положение в организации сельскохозяйственной науки Лысенко отверг генетику, науку о законах и механизмах наследственности и изменчивости, основанной на роли генов как элементарных носителей наследственной информации, как идеологически чуждую коммунистической идеологии материализма, а не согласных с ним ученых-генетиков репрессировали. Сегодня экономическая лысенковщина свирепствует как в коридорах власти, которые заполнены адептами Вашингтонского консенсуса, так и в вузах, которые административно подчиняются догматикам рыночного фундаментализма.
За весь постсоветский период лишь однажды усилиями Евгения Примакова, Юрия Маслюкова и Виктора Геращенко после банкротства государства в августе 1998 года макроэкономическая политика России ненадолго отклонилась от рекомендаций МВФ. Для вывода экономики из стагфляционной ловушки тогда увеличили денежное предложение при удержании процентных ставок на уровне существенно ниже инфляции, усилили валютный контроль и ввели мораторий на погашение обязательств по внешним займам, были заморожены тарифы на услуги естественных монополий, восстановлены экспортные пошлины на вывоз сырьевых товаров… В результате реализации этого комплекса мер всего за 9 месяцев промышленное производство выросло на 20%, вчетверо снизилась ценовая инфляция и стабилизировался курс рубля, был сбалансирован бюджет и в итоге обеспечен выход из депрессии.
В дальнейшем экономический рост был поддержан увеличением доходов за счет повышения мировых цен на нефть и другие экспортируемые сырьевые товары. Однако из-за возврата к монетаристским рецептам макроэкономической политики и стерилизации значительной части бюджетных доходов эти возможности не были использованы для наращивания инвестиций в модернизацию экономики. Следствием явилось нарастающее отставание от других стран, резко увеличивших расходы на развитие основных отраслей нового технологического уклада. Переход последнего в фазу быстрого роста позволяет другим странам преодолевать последствия глобального кризиса и выйти на траекторию устойчивого развития, в то время как мы топчемся на месте.
