ХОХЛЫ ВСЕГДА СВЯТЕЕ ПАПЫ
Владимир Бортко
— Владимир Владимирович, на Украине разные народы? Можно сравнить, например, с евреями и палестинцами в Израиле?
— Абсолютно никаких параллелей бы не проводил. Это один народ, который наконец-то в 1939 году воссоединился. Вот — у меня значок. Я защищен, у нас нет цензуры, я говорю то, что я думаю.
— Тем не менее, сами украинцы считают иначе.
— Я на Украине жил с одного годика. Родился в Москве, а потом все детство и молодость там прожил — садик, школа, техникум, после армии — институт, после этого я женился, потом родился сын. Я первый фильм снял там. Я имею право об этом говорить, я жил в Киеве 27 лет. И когда я смотрю на этих ребят, которые приехали, то я говорю — понаехали тут. Кто они такие? Вот откуда они взялись? Кто мне может сказать?
Они все зомбированы, конечно. И в жизни реальной и в интернете это сразу видно. Мой товарищ, который учился со мной в институте, прислал мне сообщение: я тебя прошу больше никогда со мной не общаться, не звонить мне и ничего не говорить.
— Почему это случилось? Почему люди так легко поверили?
— После армии, до института, я работал в проектной организации. Был большой кабинет — 40-50 квадратных метров. Все были совершенно разные люди, но нормально уживались, ладили, был один достаточно дружный коллектив. А потом в силу разных обстоятельств книжные шкафы, которые стояли вдоль стенки, поставили вдруг посередине.
И представьте — мы сразу стали "они" и "мы". Они уже пошли обедать, а мы еще работаем… Начальники их больше любят, а нас почему-то недооценивают. Просто шкаф посередине комнаты сразу же разделил людей на два лагеря. Фантастика, да?
И вот уже "они" и "мы", только шкаф, а тут не шкаф — граница прошла. Смешно — какая граница может быть? О какой Украине можно было говорить в 1907–1908 году? Что за Украина такая, самое монархически настроенное население в России было на Украине. У них есть свойство быть святее Папы Римского. Вот у нашей южной ветви — у хохлов, к которым я принадлежу наполовину, есть такое свойство — быть святее, правильнее всех. Поэтому я и уехал из Украины.
— При этом с соседями не могут подружиться…
— Они святее Папы Римского, при советской власти они были гораздо большими коммунистами, чем те, что в Кремле сидели, поверьте.
— Вы недавно сказали, что Сталин — это символ нашей страны. У нас же, действительно, любят все время бросаться в крайности, перегибы часто случаются.
— У нас не перегибы. Какие там перегибы?! — У нас идет Третья мировая война. Война — это навязывание своих целей противнику. Это можно делать разными способами. Можно бомбить, истреблять, а можно делать по-другому.
— Почти четверть века мы сами были в бедственном положении. Мы сейчас просто забыли, что творилось в России в 90-е годы…
— Мы не в бедственном положении были. Происходил абсолютно целенаправленный развал страны, воспитание определенными людьми этих самых двух товарищей — Горбачева и Ельцина. Вот, представьте, мы воевали бы с кем-то и потеряли бы половину населения страны и треть территории. С нами это произошло даже без войны с применением оружия, на идеологическом фронте. Мы потеряли треть территории и половину населения страны. Что нужно сделать с главнокомандующим? Понятно, да. А у нас наградили двух этих людей, у них ордена, и даже поставили памятник.
Можно относиться по-разному к Владимиру Владимировичу, так и сяк. Но то, что он на своем месте, тут сомневаться не приходится. Это абсолютно точно. Скрепляют нашу страну сейчас две вещи — уверенность Путина и ОМОН.
Худшее государственное устройство — это демократия, но лучшее никто не изобрел, — очень точно Черчилль сказал. Он прав — 100 процентов. Почему демократия лучше всего? — Да потому что она позволяет безболезненно заменять людей, которые сидят у власти. Не может человек сидеть вечно, и вечная власть быстро кончается.
