Евразийский союз предсказывал еще князь Трубецкой

Глазьев Сергей ЮрьевичСергей Глазьев

— Оцените вероятность присоединения к ЕАЭС стран дальнего зарубежья, таких как Иран, Турция, Сербия, Вьетнам и др. Каковы перспективы создания зон свободной торговли ЕАЭС, например, с Японией, Китаем, АСЕАН?

— Расширение ЕАЭС за пределы постсоветского пространства — вопрос очень непростой. Начнем с того, что рабочим языком у нас является русский, это очень важное преимущество, то есть нам не надо заниматься переводами на разные языки, все друг друга понимают. Единство языковой среды дает огромное интеграционное преимущество, это очень важное условие, не экономическое, но технологическое и в культурно-гуманитарном плане важное для интеграции. Обратимся к истокам философии евразийства, которая впервые была сформулирована князем Трубецким. Он, находясь в эмиграции, рассуждал на тему, что будет после краха Советского Союза. Он рассуждал так: Российская империя была государством русского народа с русским царем и с православной верой в качестве главной веры, то есть русский народ дал государству и свою идеологию, и своего царя, и свой язык, и свои принципы миропонимания. Хотя Российская империя была многонациональной, благополучно развивались исламская, буддийская общины, было разнообразие языков, но все равно это было государство русского народа.

Советский Союз стал государством советского народа во главе с коммунистической партией. Эта форма государственного устройства, по мнению Трубецкого, будет иметь место до тех пор, пока структура общества будет позволять рабочему классу быть его основой. Как только процесс развития экономики приведет к размыванию роли рабочего класса в социальном устройстве (неизбежно роль пролетариата будет размываться), то вместе с ней будут размываться фундаментальные основы для коммунистической идеологии. Китайский опыт показал, что в этом Трубецкой заблуждался, но о Советском Союзе он угадал — СССР распался сразу после роспуска КПСС. Он также правильно дал прогноз, что после распада Советского Союза голову поднимут националисты и во всех частях Российской империи начнется национальная революция. Потому что если нет сплачивающей наднациональной идеологии, то появляется мощный импульс создания национальных идеологий.

Возникает вопрос: как дальше строить жизнь на нашем гигантском пространстве? Трубецкой обосновывал, что будет образован Евразийский союз на основании исторической общности народов, проживающих на этой территории. То есть, наш совместный опыт жизни в одном государстве в течение тысячи лет, особенно в последние 70 лет в рамках унитарного государства, создал определенную традицию — культурную, мировоззренческую. Эта общность будет главным фундаментом для строительства Евразийского союза. При этом он предупреждал, что не должно быть никакого насилия, все должны объединяться добровольно. Насилие в данной ситуации неприемлемо.

Наверное, интуитивно — я не знаю, читали ли наши президенты Трубецкого — но они делают так, как князь предсказывал и советовал. Мы, конечно, упустили Украину. Но с другой стороны, если бы силой заставили их войти, то, возможно, она сейчас окончательно бы развалилась.

Если исходить из этого, то кто из наших соседей имеет с нами опыт жизни в одном пространстве в течение веков? За исключением постсоветских государств, только, может, Польша, но она ушла и не вернется. Также Греция в какой-то степени, поскольку нас с ней связывают духовные традиции, она явно неудобна ЕС. Поэтому ее можно рассматривать в качестве потенциального участника интеграции, тем более наши экономики друг друга органично дополняют. В таком случае и Кипр, который мог войти, когда его ЕС обанкротил.

Назарбаев ставит вопрос о создании зоны свободной торговли с Турцией, но ей в полной мере не хватает суверенитета, поскольку у нее Таможенный союз с ЕС. У нас еще остаются Сербия и Черногория, с которыми у нас отношения свободной торговли, но после того геноцида, который учинили там европейцы вместе с американцами, вопрос об участии этих стран в ЕАЭС не стоит. Нам бы сохранить зону свободной торговли с ними, поскольку они декларируют присоединение к ЕС. Если Греция выйдет раньше, то Сербия уже не вступит. Есть еще страны Прибалтики, но они в ЕС.

На востоке стран, с которыми мы имеем опыт общей жизни, практически нет. Можно считать условно Монголию, но она пограничное государство с Китаем, нужно быть очень осторожными. Если говорить о зоне свободной торговли — мягком способе интеграции, не требующем отказа от национального суверенитета, то это Китай, если вам не страшно такое сотрудничество. Надо понимать, что если мы создаем с Китаем зону свободной торговли, то как бы нам не оказаться его периферией, надо для себя сначала выстроить какую-то стратегию. Япония не является суверенной страной, как и Германия, она до сих пор оккупирована США.

С АСЕАН можно двигаться как угодно далеко, с Вьетнамом уже есть решение о свободной зоне торговли, есть перспективы с Малайзией, Индонезией, Индией. Большие перспективы зоны свободной торговли с Ираном. Еще Египет и Сирия, если там нормализуется ситуация.

ВАЛЮТНЫЙ СОЮЗ С ВВЕДЕНИЕМ НАДНАЦИОНАЛЬНОЙ ВАЛЮТЫ КАК ПЕРСПЕКТИВА

— Владимир Путин на трехсторонней встрече президентов России, Беларуси и Казахстана говорил о том, что есть возможности для формирования в перспективе валютного союза. Что означает создание валютного союза для ЕАЭС и для мировой экономики?

— Начнем с того, что в современном мире деньги эмитируются под долги. Если брать в качестве примера Европейский союз, то евро эмитируется под государственные обязательства государств-членов Евросоюза. Именно поэтому Греция и ряд других стран ЕС оказались в трудной ситуации, поскольку, эмитируя свои облигации, продавали их на рынке. Европейский центральный банк их покупал без учета бюджетных ограничений, которые определяют состояние греческой экономики. После этого эпизода, который оказался не единственным, трудности возникли у Италии, Ирландии и Испании.

Стало понятно, что эмиссия единой валюты без проведения единой долговой политики — вещь очень рискованная. Для того чтобы единая валюта была устойчивой, необходимо, чтобы страны (если мы говорим о наднациональной валюте), которые работают в этой валюте, проводили единую долговую политику. Для Европы даже при их уровне интеграции это оказалось пока недостижимой целью, потому что для того, чтобы иметь единую долговую политику, нужно иметь единую налогово-бюджетную политику. ЕС дошел до фазы взаимных обязательств по дефициту бюджета и государственному долгу. Но, как выяснилось, этого оказалось мало. Никаких реальных санкций за превышение лимита по дефициту бюджета и превышение госдолга на практике не последовало, хотя формально предусмотрены штрафы.

Поэтому, учитывая этот драматический опыт Еврозоны, задача выхода на наднациональную валюту должна решаться после достижения всех предыдущих этапов интеграции. В настоящий момент единой налогово-бюджетной, долговой политики у нас не планируется. Инициативу Владимира Владимировича надо рассматривать как перспективную задачу.

— То есть в перспективе все-таки валютный союз возможен?

— Это возможно в перспективе, тем более президент Нурсултан Назарбаев несколько раз высказывал предложения по рассмотрению вопроса о введении наднациональной валюты, но оно никогда не инициировалось казахстанской стороной официально, то есть это были выступления Нурсултана Абишевича на форумах, публикация статей, но официально эта инициатива Высшим евразийским экономическим советом даже на уровне ЕЭК не рассматривалась.

Существует определенный план углубления интеграции. Он рассчитан до 2024 года. В нем предусмотрено формирование общих рынков услуг, куда входит и финансовый сектор, причем он отнесен в полной мере интеграции на самый последний этап. Это связано с определенными сложностями унификации рынка страховых услуг и рынка перестрахования, существуют различия по банковскому законодательству, в странах проводится различная денежно-кредитная политика. Поэтому финансовый рынок решили интегрировать после того, как будут решены вопросы интеграции товарных рынков, рынков в сфере материального производства (электроэнергия, газ, нефть, транспортные перевозки).

Так что пока это скорее постановка задачи. Можно по-разному подходить к ее решению. При этом надо исходить из реальной потребности в наднациональной валюте. На сегодняшний день 85 процентов экономической активности ЕАЭС реализуется на российской территории. Практически подавляющая часть расчетов из тех, что ведется в национальных валютах, осуществляется в рублях. В этом смысле введение наднациональной валюты в ситуации, когда фактически роль таковой выполняет рубль, требует дополнительного анализа. Поскольку есть договоренность, что единый финансовый регулятор будет находиться в Казахстане, а на сегодняшний день функции финансового регулятора и Центрального банка в России и Казахстане совмещены в одной организации — Национальный банк, а у нас это Центральный банк, то возникает вопрос, как будет формироваться корзина для этой наднациональной валюты и будет ли расщепление функции финансового регулятора и функции эмитентов наднациональной валюты.

Это даже не главный по сложности вопрос. Главный вопрос связан с унификацией налогово-бюджетных и долговых политик. Пока мы к нему даже не приблизились, поскольку круг вопросов, подлежащих интеграции, четко ограничен: общий рынок товаров и услуг, гармонизация налоговой политики и унификация косвенных налогов. Пока стержень евразийской интеграции — это общий рынок товаров и услуг. Соответственно, если ставить задачу введения наднациональной валюты, нужно спланировать этапы, о которых я говорил.

Наверное, в части перспективы наднациональной валюты многое будет зависеть от расширения интеграции. Поскольку сейчас российская экономика доминирует, для наднациональной валюты более оптимальной представляется менее акцентированная концентрация экономической активности в одной стране. Если ЕАЭС расширится, в него войдут наряду с Арменией и Киргизией еще Узбекистан, Таджикистан и Украина, вес российской экономики снизится хотя бы до половины, то возникает дополнительный аргумент создания наднациональной валюты.

И последнее. Не обязательно наднациональную валюту вводить, что называется, по полной программе. Можно воспользоваться опытом СЭВ, когда у нас работал наднациональный переводной рубль, при этом сохранялись национальные валюты. В этом смысле создание наднациональной валюты для международных расчетов и для учетных целей может оказаться хорошим первым этапом, так, как, например, сделали европейцы с ЭКЮ. Если мы переходим к двухвалютной системе — наднациональная и национальная валюты, то важен вопрос курсовых политик. Перед тем, как вводить евро, европейцы прошли через этап валютной змеи, когда они фиксировали курсы национальных валют по отношению друг к другу, что облегчало и расчетно-учетную функцию, которая была реализована в ЭКЮ, а также введение евро. Нам тоже все это предстоит пройти. В ситуации, когда курс валют так сильно колеблется, как у нас в последний год, нам эта задача кажется пока сложной.

«АМЕРИКАНЦЫ НЕРВНО РЕАГИРУЮТ НА ЕВРАЗЙИСКУЮ ИНТЕГРАЦИЮ»

— Какова вероятность того, что США будут продавливать трансатлантическую зону свободной торговли? Какая в этом польза для ЕС и угрозы для ЕАЭС?

— Сомнений в том, что будут продавливать, никаких нет, они уже активно это делают. Эта часть американской геополитической стратегии связана с тем, что им для улучшения своих конкурентных позиций по отношению к Китаю нужно установить как можно более жесткий контроль над периферией на выгодных для них условиях. Европа является важнейшим элементом этой периферии. Благодаря войнам в Европе, доминированию американских корпораций они получили гигантские преимущества. Поэтому американцы всегда нервно реагировали на какие-либо попытки европейских стран обрести независимость. Как вы знаете, они до сих пор держат там войска и Германия остается оккупированной территорией вплоть до того, что немецкий канцлер, вступая в должность, каждый раз подписывает канцлер-акт, в котором присягает американцам на верность с точки зрения внешней политики.

Когда европейцы начали создавать свой ЕС, американцы позаботились о том, чтобы вся европейская бюрократия была у них под контролем. Не случайно НАТО и Еврокомиссия расположены в одном городе, то есть механизмы НАТО американцы используют для военно-политического давления на европейские страны. Сейчас ситуация явного ухудшения американского геополитического положения в связи с исчерпанием возможностей экономического роста в рамках американской модели и перекатывания центра глобальной активности в Китай.

Поэтому американцы пытаются усилить свои позиции, снимая барьеры на пути движения товаров из Америки в Европу в рамках формирования трансатлантической зоны свободной торговли. Одновременно они пытаются соорудить аналогичную тихоокеанскую зону и таким образом укрепить свое положение сразу во всем мире. Переговоры идут очень тяжело. Проект Путина по созданию зоны экономического сотрудничества от Лиссабона до Владивостока явно не вписывается в американские планы. Поэтому американцы так нервно реагируют на евразийскую интеграцию и прикладывают все усилия, чтобы предложения Путина Брюсселем не воспринимались. Я могу сказать, что за весь опыт торгово-экономического сотрудничества РФ с ЕС после развала СССР отгораживание всегда происходило с их стороны. Инициатива Путина не была поддержана евробюрократией, хотя некоторые страны с энтузиазмом к этой идее относятся. Евробюрократия фактически сейчас помогает американцам навязать ЕС выгодные для США условия формирования трансатлантической зоны свободной торговли.

— Для ЕАЭС это будет концом, если данная зона сформируется?

— Никакого конца не будет, нас это вообще не касается, мы же не участвуем в этих переговорах, это чисто европейско-американское дело. Проблема будет только в том, что нам формировать единое экономическое пространство с ЕС будет намного сложнее, потому что фактически мы выйдем на зону свободной торговли и с США, что, в принципе, тоже несущественно, так как наша зависимость от импорта из Штатов невелика. Тем не менее формирование трансатлантической зоны свободной торговли чревато для наших отношений с Европой еще тем, что там будут созданы механизмы координации. Я думаю, это соглашение будет дополнительным способом набросить еще один аркан на шею ЕС со стороны США, потому что в рамках механизма координации торговых политик американцы будут торпедировать все попытки нашего сближения с ЕС. Я думаю, ЕС навяжут механизмы, которые позволят Вашингтону диктовать свои условия Брюсселю. В этом смысле интеграция между ЕС и ЕАЭС будет осложнена постоянным американским участием.

«ТАТАРСТАН — ЛОКОМОТИВ В ИНТЕГРАЦИОННОМ ПРОЦЕССЕ»

— Как вы оцениваете перспективы Казани как одного из центров евразийской интеграции и какова роль татар в этом процессе?

— Я думаю, Казань уже по определению является одним из центров евразийской интеграции. Татарстан — один из динамично развивающихся регионов, расположенный фактически в центре евразийского материка, безусловно, одновременный локомотив в интеграционном процессе и один из главных получателей дивидендов от интеграционных процессов. Насколько мне известно, правительство Татарстана имеет свое представительство в Казахстане и активно работает с нашими партнерами по Таможенному союзу и евразийской интеграции. Так что я думаю, что в этом процессе у предприятий Татарстана возникают новые возможности, которые могут быть использованы в рамках более широкого евразийского рынка. Если еще будет построена новая скоростная дорога Москва — Казань, а затем пойдет на юго-восток, возможно, через Омск, а потом в Казахстан, то и казанский транспортный узел будет иметь большое значение.

— Как вы оцениваете перспективы ВСМ? Есть ли у нее реальное будущее?

— Конечно, будущее есть, поскольку планы одобрены на всех уровнях. Нехватка денег — это проблема временная, а при большом желании можно их создать, найти. И все-таки дорогу Москва — Казань следует рассматривать как звено транспортной магистрали, поскольку основной экономической эффект достигается от всей трансконтинентальной дороги, поэтому, по всей видимости, на первом этапе не стоит ожидать больших доходов от эксплуатации, а надо стремиться построить всю дорогу и получить как можно быстрее интеграционный эффект.

— Как вы смотрите на участие в этом проекте китайцев?

— Я думаю, что они обречены на то, чтобы участвовать в этом строительстве. Тем более создали сейчас Азиатский банк инфраструктуры, собственно, для того чтобы кредитовать строительство таких масштабных проектов. Надо понимать, что китайцы — народ прагматичный и научились у нас стратегическому планированию. Мы, к сожалению, отказались от него и не можем никак освоить. Китайцы имеют планы на 30 лет вперед, эти планы, естественно, исходят из интересов Китая. Китайцы будут делать только то, что сами запланировали. В этом смысле сотрудничество с Китаем в ситуации, когда у вас нет стратегии, обрекает на следование китайским интересам.

— Подсядем на китайский крючок?

— Поэтому нам нужно иметь свою стратегию и согласовывать ее с китайской стратегией в тех сферах, где совпадают наши интересы. Конечно, трансконтинентальную магистраль, которая бы связала Западную Европу с Китаем, нам выгодно было бы провести через нашу территорию, захватив заодно Казахстан, Киргизию. У китайцев же есть альтернатива, например, они объявили, что первым проектом, который будет кредитовать Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, станет ВСМ Пекин — Багдад. Для нас это как раз конкурент с точки зрения перевозки грузов. Но я бы не акцентировал внимание чисто на транспортных услугах, потому что главный эффект от дороги — связь территорий. Эффект от сокращения времени в пути, улучшения транспортной доступности по всем магистралям будут иметь большой положительный мультипликатор. Китайцы, понимая это, говорят даже не о железной дороге, а о пути, о поясе развития вокруг дороги.

Сергей Глазьев
Глазьев Сергей Юрьевич (р. 1961) – ведущий отечественный экономист, политический и государственный деятель, академик РАН. Советник Президента РФ по вопросам евразийской интеграции. Один из инициаторов, постоянный член Изборского клуба. Подробнее...