Европа радостно приветствует мигрантов: во всем опять виноваты русские
Михаил Делягин
— В нашей студии доктор экономических наук Михаил Делягин. Здравствуйте, Михаил Геннадьевич.
Делягин:
— Добрый вечер.
Челышев:
— Меня зовут Антон Челышев. С чего начнем? С продления санкций европейских в отношении России? Ничего подобного! Со всяких слухов о закрытии воздушного пространства для российских гуманитарных грузов в Сирию? Нет. Это опять мимо. 80 % россиян хотят вернуть вытрезвители. Нам нужны вытрезвители, говорят россияне. Во всяком случае, об этом свидетельствуют результаты соцопроса, который провел «Левада-Центр». Опросил он 800 человек из 134 населенных пунктов в 46 регионах страны, то бишь намекая на то, что опрос репрезентативный. Михаил Геннадьевич, а вы сами-то как думаете?
Делягин:
— Если бы меня спросили, я бы сказал: да, конечно. Вытрезвитель – это место, где человек, который слишком сильно выпил, находится в пограничном состоянии, он получает, все мы знаем, что его поливают холодным душем, но при этом ему дают проспаться, его не выкидывают на улицу. И при этом, при необходимости, оказывают минимальную медицинскую помощь. И при этом, если он буянит и ведет себя плохо, то это в милицию. Если он плохо себя чувствует, то его забирают…
Челышев:
— …родственники?
Делягин:
— В больницу. Если все в порядке, то забирают родственники. Или сам уходит. Но при том, что, действительно, попадание в вытрезвитель являлось, по крайней мере в Советском Союзе, большой неприятностью, потому что об этом обязательно сообщали на работу, знаете, это спасло много жизней. Потому что, с одной стороны, довольно большое количество людей погибает, потому что человек умирает от сердечного приступа на глазах людей, все думают, что он пьяный. А если он при этом еще немножко выпил, или множко выпил…
Челышев:
— Все уверены, что он пьяный…
Делягин:
— С вытрезвителем это не получится. Или, по крайней мере, его можно будет спасти. Но это часть более широкого вопроса. Это часть вопроса о том, что делать с людьми, которых либеральные реформы лишили возможности нормальной человеческой жизни. Человек, который попадает в вытрезвитель, у него есть дом, как правило, он где-то выпил и так далее. А у нас огромное количество бомжей и бродяг, которых не было при Советской власти. Они были, но их было не так много. Сейчас, конечно, меньше, чем в 90-е, но все равно много. И бездомные есть, и бездомные дети тоже есть, беспризорные. И это главная проблема. Нам обещали к 2020 году господа либералы решить проблему с детской беспризорностью. Действительно, ее смягчили, но как-то в основном не правительственными усилиями, а усилиями общества. Пропагандой семейных детских домов и так далее. А вот в целом проблема этих людей осталась. И никто не пытается вернуть их к человеческой жизни. Потому что при Советской власти это был уже выбор человека, который выломился отовсюду и в значительной степени сознательно. И которого пытались затащить в нормальную жизнь, но вот не получилось. А сейчас у нас, наоборот, устроено общество так, что людей выкидывают туда. Повторюсь, опять-таки не будем тоже нагнетать. В 90-е все было значительно страшнее. Но процесс-то продолжается. Сделано очень много хорошего в этом направлении. В смысле, чтобы этого не происходило. Скажем, детдомовские дети, которые не адаптированы к жизни, сейчас уже их пытаются адаптировать. Самое главное, что им дают жилье так, чтобы у них нельзя было сразу его отобрать. А раньше это было сплошь и рядом. Раньше это был просто конвейер. Тем не менее, эта проблема очень острая. Что касается собственно вытрезвителей, я – за.
Челышев:
— Кстати, Вероника Скворцова, министр здравоохранения, выступая в марте этого года, высказала мнение, согласно которому эти учреждения должны работать не в системе здравоохранения и быть платными.
Делягин:
— Вы знаете, система здравоохранения у нас такая, что больше всего она напоминает систему уничтожения здравоохранения. И в этом отношении госпожа Скворцова, да простят меня уважающие ее люди, для меня никакой не авторитет. Потому что та реформа либеральная здравоохранения, которая проводится, это уничтожение и врачей, и больных. Я уж не говорю, что творится в Москве, где дочка Гайдара, как выяснилось, порезвилась и поучаствовала в разработке этой реформы, как советник вице-мэра, по-моему. Девушка, судя по всему, войдет в историю нашей страны еще более страшным следом, чем ее папаша. Но сама по себе реформа здравоохранения направлена на то, чтобы врач рассматривал больного не как страждущего, которому нужно помочь, а как просто кусок мяса, из которого нужно извлечь максимум прибыли. То есть его нужно не вылечить, чтобы он пошел дальше и жил спокойно и счастливо, или не счастливо, но уж как сам выберет, а чтобы он как можно дольше болел. И как можно дольше потреблял лекарств. И мне пишут врачи из разных мест. Они подробно описывают, как это происходит. Как и фальсифицируют диагнозы, и залечивают. То есть назначают процедуры, которые не нужны. И назначают операции хирургические, которые не нужны. Если вам 50 раз сделать, условно говоря, ЭКГ, вы потеряете деньги, но с вашим здоровьем все будет нормально, вы не умрете от этого. А если вам сделают ненужную операцию, не потому, что у вас даже хотят вытащить деньги, а потому что у них есть план, если они не сделают столько-то таких-то операций, они не получат денег. Значит, чтобы получить деньги на себя и на больницу, они должны сделать такое-то количество операций. А какое количество больных им под руку подвернулось? Нужно мне сделать, условно говоря, десять операций по удалению аппендицита, хорошо, если мне повезет и, действительно, десять людей с аппендицитом придет. А если их будет восемь? Нужно где-то изъять…
Челышев:
— …еще два аппендикса.
Делягин:
— Аппендикс – ладно. На самом деле эта операция сама по себе не страшная. И в профилактических целях можно было бы ее делать. Но это относится к более тяжелым операциям. И вот министр такого здравоохранения, извините, для меня не больший авторитет, чем господин Медведев в области IT-технологий. Кстати, у нас сегодня праздник.
Челышев:
— Да, понятно, о каком празднике идет речь. Я бы хотел вернуться к предложению госпожи Скворцовой. Я, если честно, тоже считаю, собственно говоря, почему медицинские вытрезвители должны работать в системе ОМС? Почему я или вы – люди, ведущие трезвый образ жизни, почему мы должны платить за тех, кто регулярно или, может быть, не регулярно напивается и попадает в эти вытрезвители?
Делягин:
— Есть простая вещь. Есть штраф. А есть оплата услуг. Если штраф – это то, что с меня взимают, это идет государству и потом оно попадает, то работники вытрезвителя не заинтересованы в том, чтобы вас ловить на улице, поливать водкой и затаскивать в вытрезвитель. О позиции министерства здравоохранения, госпожи Скворцовой, министра. Она говорит, что нужно оплачивать услугу вытрезвителя. Не штраф за нарушение.
Челышев:
— Она сказала так: услуга должна быть платной.
Делягин:
— Это не услуга – приведение меня в чувство. Здесь очень простая вещь. То же самое, в этом, как в капле воды, вся порочность всей социальной реформы, не только здравоохранения. Если заинтересовывать тех, кто лечит, кто учит, кто протрезвляет, в извлечении денег из тех, с кем они это делают, то в условиях невозможности их контролировать, объективной невозможности контроля, мы получим настоящую охоту. Сейчас это дело отдадут… ну, если не отдавать это медикам, то кому это отдавать? Отдавать это милиции. И товарищи милиционеры будут просто ловить, чтобы по-честному заработать деньги. Как гаишники. Только гаишники, опять-таки, не на себя работают. Они работают на штрафы, которые потом как-то до них доходят или не доходят через бюджет. А если это сделать платной услугой, то вам эту услугу будут навязывать. И вам не будут объяснять: ой, ой, ой, а вы знаете, у вас так все страшно, сделайте еще пятьдесят анализов и проведите четыре операции. На полгодика ложитесь на койку и за все это платите. Нет. Вам будут говорить: так, от вас пахнет кефиром, быстро под душ. И с милиционером, то есть с полицейским, извините, с милиционером-то еще можно было поспорить, а с полицейским – там все просто. Там уже другое отношение к гражданам. Так что это принципиально порочный, на мой взгляд, подход. Если человек пьян, его нужно привести в чувство и отпустить. Он за это должен платить штраф государству. Потому что он нарушил порядок. Но тот, кто с него этот штраф берет, тот, кто его протрезвляет, он не должен быть заинтересован в том, чтобы, грубо говоря, снять с него деньги. Он не должен жить за его счет. Иначе мы получим навязывание услуг, которое оборачивается разрушением не только кошелька, но и здоровья.
Челышев:
— Предлагаю принять звонки на эту тему. К слову об обязательном медицинском страховании. У руководителя Московского городского фонда обязательного медицинского страхования угнали «Порше 911 Каррера», который может стоить и 5,2 млн. рублей, и 12,2 млн. рублей.
Делягин:
— И никто не спросил: откуда у этого милого чиновничка деньги?
Челышев:
— Я спросил, конечно, так, мысли вслух, но мне пока никто не ответил.
Делягин:
— Я думаю, что вам скажут, что это вмешательство в частную жизнь и разглашение секретной информации. Что может быть секретней, чем коррупция, согласитесь? Для наших чиновничков.
Челышев:
— Давайте послушаем Михаила.
Михаил:
— Добрый вечер. Я полностью согласен со своим тезкой, что если это сделать на коммерческой основе, это будет, что называется «охота разрешена», четыре шага от дома — ты уже являешься объектом охоты. А по поводу оплаты, помимо штрафов, я считаю, надо просто повысить акциз или часть денег с акциза алкогольных напитков вывести на оплату этих вытрезвителей. Пускай тот, кто производит алкоголь, оплачивает лечение своих клиентов.
Делягин:
— Кстати, хорошая идея.
Челышев:
— Спасибо Послушаем Сергея.
Сергей:
— Я из Владимира. Я лично согласно с господином Делягиным, что необходимо вернуть эти пункты вытрезвления, но накладывать штрафы на людей, которые туда попадают. И пусть они из своего кармана оплачивают эти штрафы. И штраф идет в бюджет государства.
Делягин:
— Строго говоря, как и было. Там квитанцию выписывали, но это был штраф.
Челышев:
— Вообще, по сути, если мы будем вводить штрафы, которые будут выплачиваться государству и при этом не будут вытрезвители финансироваться из системы ОМС, то вот оно, наверное, то, что, может быть, имела в виду госпожа Скворцова.
Делягин:
— Ой, как-то уж она тогда кудряво больно выразилась и как-то очень сложно. Потому что штраф – это все-таки не платная услуга. И уж кто-то, а либеральные реформаторы это знают.
Игорь Леонидович:
— Добрый вечер. Постоянный ваш слушатель уже на протяжении двух лет. Меня раздосадовало, я жду каждый понедельник вашу передачу, Михаил Геннадьевич – интересный человек, а вот тема сегодняшнего дня меня раздосадовала. Я ждал, у нас такое тяжелое положение в стране, о чем-то путном поговорить. А мы обсуждаем вытрезвитель. Обидно.
Делягин:
— Вы знаете, если нас начнут на улице ловить сотрудники полиции, которые с нам будут извлекать законно деньги, крича, что мы пьяные, то это будет отчетливо более сложная и тяжелая ситуация, чем сейчас. Это реальная перспектива, которую нам, похоже, насколько можно судить по ее словам, уготовила госпожа Скворцова.
Челышев:
— Это во-первых. А во-вторых, я не знаю, санкциям у нас второй год пошел. Как мы живем под гнетом санкций тяжким и невыносимым. А вот под гнетом алкоголя мы живем гораздо дольше. Я помню, даже цифры высказывались, как много экономика России теряет из-за тяги нашей с вами, друзья, к злоупотреблениям всяческим.
Делягин:
— Ну, очень много. И, безусловно, прямые доходы бюджета, которые поступают в бюджет, это ничто на фоне тех потерь, которые приходится финансировать через здравоохранение, через органы правопорядка, через органы исполнения наказаний и так далее. При этом еще очень важная вещь. Когда делались «пьяные» бюджеты, по-моему, в 20-х годах это сделали, тогда совсем недавно был еще сухой закон. Тогда люди не пили. И на самом деле в конце XIX века, в начале ХХ века, при царе еще, было очень большое движение против пьянства, против продажи алкоголя. То есть движение за трезвость было стихийное, народное, массовое движение, без всяких преувеличений. Оно было с религиозным оттенком, но, тем не менее, это было массовое явление. Люди тогда были более здоровы, чем сейчас. К настоящему времени организм, измученный нарзаном, то есть тогда, когда здоровый человек пьет, это имеет небольшие последствия сугубо финансовые. И выгоды для бюджета больше, чем расходы на здравоохранение и обеспечение порядка. Сейчас все наоборот. И сейчас на самом деле обложить высокими акцизами в рублях легальную продажу алкоголя и обложить жестокими уголовными наказаниями нелегальную продажу алкоголя, а изготовление для себя и друзей – пожалуйста, как в Белоруссии, можете варить самогон сколько хотите, но к вам могут прийти и проверить, и только для личного потребления. Вы его сами сварили, с друзьями выпили – замечательно. Если вы пошли на рынок – это уже совершенно другой вид деятельности.
И еще о социологическом опросе. Мы специально проверили, действительно, сегодня у господина Медведева юбилей – 50 лет, кто бы мог подумать. Я опросил порядка десятка своих знакомых: чем запомнился им президент Медведев? Все запомнили, знаете, что?
Челышев:
— Что?
Делягин:
— Все запомнили лампочки. Когда запретили лампы накаливания и ввели лампы дневного света.
Челышев:
— Энергосбережение.
Делягин:
— Лампы дневного света, которые еще Леонид Ильич Брежнев вводил, которые сгорают очень быстро из-за скачков напряжения, и которые, непонятно как, утилизировать. Раз. Никто не вспомнил модернизацию, инновацию и инвестиции. Эти пять «и», с которыми он стартовал, не вспомнил никто. Один человек вспомнил национальный проект, как он выразился, «Недоступное жилье». Я потратил время, я убедил его, что назывался он когда-то давно по-другому. И что Медведев им до сих пор гордится. Но по содержанию, к сожалению, найти возражений не удалось. Люди запомнили селфи. И люди запомнили выражение такого полностью расслабленного счастья. Еще один человек вспомнил, как, когда Медведева спросили «ну как вам быть президентом?», он сказал: вы знаете, а мне нравится. С такой детской непосредственностью. Я надеюсь, что у нас будут еще разные президенты. Дай бог, хорошие, и не дай бог – плохие. Но я искренне верю в то, что вот таких больше не будет.
Челышев:
— Я сегодня вспомнил статью «Россия, вперед!». Тоже медведевская.
Делягин:
— Я не буду воспроизводить то, как ее обычно называют.
Челышев:
— Не надо, Михаил Геннадьевич.
Делягин:
— Потому что мы хорошо относимся к России и мы хорошо относимся к «вперед». Но знаете, я думаю, мы все объединены верой в то, что под этими словами должен быть какой-то смысл. И должны быть какие-то конкретные действия. И если у нас есть руководитель, то он должен что-то делать и, желательно, он должен пытаться делать что-то осмысленное. Я уж не говорю – хорошее. Много хотим. Для этого есть демократия, чтобы обуздывать и заставлять людей делать хорошее. Но, как минимум, он должен делать что-то осмысленное.
Челышев:
— Михаил Геннадьевич, ну что, как-то буднично вполне Евросоюз продлил на полгода санкции против российских граждан и организаций. Граждан – 149, организаций – 37. Официальное заявление Совета ЕС было распространено сегодня в Брюсселе. Ну, по большому счету, если честно, на мой взгляд, это не новость.
Делягин:
— Это не новость, но это очень хорошо показывает реальную систему приоритетов европейцев. У них безумная проблема – их смывает вал мигрантов. Что они делают? Они радостно приветствуют мигрантов и кричат, что во всем виноваты русские. И с сегодняшнего дня, кстати говоря, вводится усложненная процедура получения шенгенских виз гражданами Российской Федерации. Вы должны сдать отпечатки пальчиков. Это ерунда, если не брать людей, которые болезненно относятся к личной информации. Но это очень серьезно затрудняет получение шенгенских виз для тех, кто не живет рядом с городами, в которых есть соответствующие консульские отделы. Раньше везде были посредники, им спокойно отдавали паспорт, они собирали сумку этих паспортов, привозили, сдавали документы, получали, и это был нормальный рутинный процесс. Только наличие денег этот процесс ограничивало. Сейчас это становится сложным. Потому что человеку нужно самому приехать и самому сделать отпечатки, иногда приехать за сотни километров. Это уже намного труднее. То есть Европа не отгораживается от тех, кто ее смывает. Германия ввела пограничный контроль, что, кстати, разрешено шенгенскими соглашениями в чрезвычайных ситуациях, но еще ни одного мигранта она не выслала после ввода пограничного контроля. Но, несмотря на это, реальные ограничения не против беженцев, а реальные ограничения против нас.
И в этой ситуации продление санкций – да, это рутинная процедура. Когда ее ввели, я сказал, что это навсегда. Или, по крайней мере, это очень надолго. На меня все тыкали пальцами, кричали, что я пессимист, что европейцы – хорошие люди, они все быстренько поймут. Они все поняли. И инвестиционная блокада России надолго, и финансовая блокада России надолго. Это все всерьез. И пока мы не дадим сдачи, о нас будут вытирать ноги.
Челышев:
— Как можем дать сдачи?
Делягин:
— Элементарно. Ввести настоящие санкции. Не то, что изобразило правительство Медведева в августе прошлого года, когда «назло маме отморожу уши». Во-первых, нужно нанести удар не по периферии Евросоюза, а по ключевым странам. Это Соединенные Штаты, Франция, в меньшей степени Италия. Нужно ограничить не ввоз отдельных видов продовольствия, а ввоз товаров, которые, действительно, для них существенны. Продовольствия у них и так перепроизводство. Это автомобили и это вина. Пожалуйста, если кто-то является фанатом «Пежо», или кто-то не может жить без итальянского вина, то же самое, что с пармезаном. Пожалуйста, в Белоруссию. Или, пожалуйста, есть магазинчики сейчас в Москве, которые в центре города торгуют всем этим делом, привезенным в чемодане, что разрешено. Здесь нет абсолютно тотальной блокады, здесь есть ограничения именно на массовый бизнес.
Я все время говорю: почему у нас «Фольксваген» в Калуге работал три дня в неделю, в то время, когда немецкий «Фольксваген» в Вольфсбурге загружен на полную катушку? Они против нас вводят санкции, почему они от этого не страдают?
Челышев:
— Насчет Вольфсбурга. Вот, кстати, как вы думаете, когда карта мигрантов начнет разыгрываться против России? Когда в головы мигрантов начнут вкладывать эту идею: вы сбежали из Сирии, потому что мы никак не можем победить Асада, Асада поддерживает Москва, Москва виновата в том, что с вами случилось.
Делягин:
— Какие-то украинские «скакуны» уже мяукнули что-то на эту тему. То ли Порошенко, то ли еще кто-то такой же. Они уже объяснили всем, что в массовом бегстве мигрантов из Сирии виноваты не те, кто устроил эту войну, не американцы, которые создавали ИГИЛ, не Европа. Которая поддерживала международный терроризм, а виновата Россия, потому что она, видите ли, не дает устроить нам геноцид. Но я думаю, что через некоторое время, через годик, это станет некоторым мейнстримом в Германии. Они просто еще не додумались до этого.
И обратите внимание, сейчас как нас затаскивают в Сирию, как нам говорят: господа, давайте вы поможете нам уничтожить проклятого Асада, чтобы добрые убийцы и маньяки, которые у живых людей сжирают под камеру сердце, сделали свое дело в Сирии, доделали его, окончательно сделали Сирию непригодной для жизни и после этого пошли на вас.
Я не утрирую, это логика Евросоюза сегодня. Они нас сегодня зовут к сотрудничеству, чтобы мы позволили этим маньякам-фундаменталистам уничтожить Сирию, превратить ее в кровавый ад, чтобы они там сделали свое дело и, высвободившись, пошли на нас. Это реальность. Вот так мыслят европейцы. Они даже не улавливают никакого противоречия в своей позиции и искренне обижаются, когда им начинают объяснять, что, вообще-то говоря, убийца не Асад, а те, кого они поддерживают.
Челышев:
— Кстати, собственно, о Вольфсбурге. Вот не далее как завтра московский ЦСКА будет играть против «Вольфсбурга» там, в Германии, матч Лиги чемпионов. И руководство футбольного клуба «Вольфсбург» официально объявило о том, что поддерживать… На трибуны совершенно бесплатно приглашены, по-моему, полторы тысячи мигрантов для того, чтобы они болели за «Вольфсбург» и против российского футбольного клуба. Меня почему-то тянет рассматривать эту новость в парадигме всей этой истории с мигрантами.
Делягин:
— Вы знаете, вот если бы российское государство исполняло свои служебные обязанности, то пара скромных тихих журналистов даже не российских средств массовой информации взяли бы ряд интервью, из которых был бы поименно составлен списочек людей, которые принимали это решение в Вольфсбурге. И эти люди никогда не получили бы никакой возможности никак взаимодействовать с Россией. Вообще никак. Это должны были быть введены санкции. А если бы это повторилось еще раз, если бы кто-то выразил бы неудовольствие, то, скажем, «Фольксваген» стал бы единственной немецкой компанией, которой полностью был бы запрещен, например, ввоз готовой продукции на территорию России. Пожалуйста, полуфабрикаты уж ввозите, но что у нас там с локализацией? И вот если бы они нарушили правила локализации, то вплоть до национализации. Я объясняю, в чем дело. То, что мигрантов пригласили на матч, это нормально, их социализируют, их развлекают. Это то, что называется благотворительность и гуманитарная помощь. Но когда им при этом объясняют, что вы должны выступать против русских, это называется разжигание межнациональной розни. Статья Уголовного кодекса Российской Федерации.
Челышев:
— Им, может быть, впрямую никто не говорит, что вы должны выступать против русских, но пригласили на первый матч, приезжает ЦСКА. Вот мне будет очень интересно, пригласят ли их на следующий домашний матч «Вольфсбурга» с не немецкой командой в рамках той же Лиги чемпионов?
Вот пригласят ли потом на игры с голландским ПСВ или с английским «Манчестер Юнайтед», которые с нами в одной группе? Очень хочется посмотреть.
Делягин:
— На самом деле это повод для того, чтобы наш МИД заявил протест, как минимум. Наши футбольные бюрократы должны сделать заявление в футбольную ассоциацию – европейскую и международную. С Западом очень просто. Если вы позволяете вытирать о себя ноги, то о вас будут их вытирать. Если вы хотите жить по-человечески, иметь хоть какие-то права, вы себя должны вести так, как ведет себя нынешнее поколение некоторых еврейских политиков и политиканов в отношении холокоста. Вы должны на любой косой взгляд кричать, что это антисемитизм. Тем более, что в отношении России это, действительно, так оно и есть сегодня.
Челышев:
— Как вы оцениваете вот такую игру заявлениями. В субботу Франк-Вальтер Штайнмайер, министр иностранных дел Германии, предостерегает официально Россию, почему официально – потому что он министр иностранных дел…
Делягин:
— Он министр, он неофициально только в туалет ходит.
Челышев:
— Совершенно верно. И то, наверное, в присутствии пресс-секретаря. Так вот, Франк-Вальтер Штайнмайер заявил о том, что Москва не должна вмешиваться в сирийский конфликт. Это раз. А вчера Ангела Меркель заявила о том, что без России, видите ли, вывести Сирию из кризиса таки не удастся.
Делягин:
— Ну правильно. Никакого противоречия в немецкой позиции нет. Москва не должна вмешиваться в сирийский конфликт. Москва должна прийти к господину Штайнмайеру, которого вообще-то в Германии после украинских зовут «шайземайне», и к госпоже Меркель, пасть им в ножки и делать то, что им велят. Как сказал один депутат бундестага… Уважаемые коллеги, вот представьте себе. Немецкий парламентарий, который очень хорошо относится к России, я это подчеркиваю, он не русофоб, он не маньяк, он не кричит «хайль!», он действительно, по немецким сегодняшним меркам, очень любит России, как, кстати, и господин Штайнмайер. Тоже он у них русофилом считается. И этот депутат мне сказал дословно следующее. Диалог – это когда мы говорим вам, что вы должны думать, делать и чувствовать. И вы это думаете, делаете и чувствуете. Так что, когда там наши журналисты говорят, что Евросоюз понимает свой диалог с Россией как диалог всадника с лошадью, то это не преувеличение, это преуменьшение.
Опять-таки, если бы заявление господина Штайнмайера было бы высказано в адрес какого-то государства, которое, скажем так, следит за защитой своих интересов, то ответ был бы очень простой. И ответ бы ему дал младший помощник пресс-секретаря. Что господин Штайнмайер может, если он хочет говорить, что Россия должна, он может выучить русский язык, пойти в МГИМО, поучиться там, можно даже экстерном, если сумеет сдать экзамен. Потом распределиться в МИД, если сумеет. В МИДе пройти служебную карьеру до уровня хотя бы замминистра иностранных дел. И только после этого он сможет мяукать, что Россия должна. А до этого он может идти лесом. Вот людей нужно окорачивать. Если европейцев не окорачивать, они начинают хамить так, как хамит министр иностранных дел Германии. Между прочим, по немецким меркам, подчеркиваю, русофил.
Челышев:
— По немецким «меркелям». Михаил Геннадьевич, два варианта. Мы обещали в Молдову съездить.
Делягин:
— Просто мы не знаем, что в Молдове происходит. Это никому не интересно. На самом деле там были массовые протесты, небывалые по молдавским меркам. Против безумной политики самоликвидации государства. И люди остались в палатках на площади. И вот эти палатки, их число увеличивается с каждым днем. Мы привыкли как? Тридцать активистов поселились и живут. И у них там дом. На самом деле, на майдане количество участников майдана падало до двухсот человек периодически в Киеве. Осталось после манифестаций триста человек на площади в Кишиневе. И их количество потихонечку растет. То есть в Молдавии ничего не закончено. В Молдавии все впереди. Потому что тут я случайно обнаружил, что еще Гете говорил о существовании молдавского языка, в то время, когда никакого румынского языка в природе не существовало. И, вероятно, молдавское общество все-таки начало вспоминать, что с ним делали румыны, когда Молдавия была, не могу сказать – частью Румынии, но находилась под ее властью, была ее колонией.
Челышев:
— Вообще поговаривают эксперты, что, скажем, в Молдавии мы сейчас наблюдаем не в полной мере такую цветную революцию, а попытки, какие-то предпосылки…
Делягин:
— Цветная революция – это государственный переворот, инспирированный извне. А в Молдавии мы сейчас наблюдаем стихийное недовольство изнутри. Потому что российская политика в Молдавии отсутствует полностью, как таковая, на мой взгляд. Запад хочет, чтобы Молдавия влилась в Румынию, и забыть про эту несчастную полоску земли. Поэтому никакого внешнего воздействия, направленного на то, чтобы молдаване могли жить, там нет. Поэтому это не цветная революция.
Челышев:
— Поговаривают, что люди, которые в любом случае стоят за этими волнениями, представляют все те же, по сути, евроориентированные силы, только другое, может быть, направление, что ли, других спонсоров они представляют.
Делягин:
— Спонсор молдавской политики только один – это олигарх Плахотнюк, насколько я могу судить. Других денег после того, как исчез миллиард долларов из денег государства, там просто не осталось. Действительно, протест организовывали демократы. Это правда. Но более половины участников, насколько я могу судить, это коммунисты, так называемый «красный блок». Коммунисты, которые не продались Плахотнюку и другим олигархам, и Румынии, а те, которые по-прежнему пытаются служить интересам народа Молдавии. И это очень важно. Наверное, там есть какие-то спонсоры на уровне среднего бизнеса. Может быть, даже какого-то крупного, не знаю. Хотя не могу себе представить крупный бизнес в Молдавии сегодня. Но, тем не менее, это выражение протеста людей, которым нужно как-то жить, нужно что-то производить и куда-то продавать свою продукцию, которые не хотят уехать все на заработки в Европу или Африку. Ну не хотят и не могут. И это борьба народа за самосохранение. Не за российский выбор, не за европейский выбор, не за какой-то вектор, — за самосохранение, которое подразумевает полное отторжение европейского безумия.
Челышев:
— И напоследок давайте быстренько в Турцию слетаем. Стало известно о том, что запуск газопровода «Турецкий поток» откладывается на более поздний срок.
Делягин:
— Правильно. На самом деле, конечно же, нам помогают немецкие коллеги, которые блокируют все наши попытки направить газ в обход Украины с юга. Четко фиксируя: дорогие друзья, зачем вам Турция, зачем вам Греция, зачем вам эти несчастные Балканы и эта Австрия
