Если мы лишимся Путина – снова попадем в ситуацию гражданской войны
Михаил Хазин
России предстоит выдержать схватку мировых финансовых кланов и создать собственный центр силы. Об этом говорил на последнем семинаре «Антикризисного клуба» «БИЗНЕС Online» известный экономист Михаил Хазин. По его мнению, нынешняя система неуправляема теми инструментами, которые есть, США нужна война, чтобы списать на нее все грехи, а ЕС слишком слаб, чтобы этому противостоять… Между тем на постсоветском пространстве идет медленный процесс «обратной сборки» СССР.
КАПИТАЛИЗМ ДОРОС ДО «КОНЦА ИСТОРИИ»
Нынешний мировой кризис не закончится так же гладко, как его предшественники в 1930-е и 1970-е годы, заявил на сентябрьском семинаре «Антикризисного клуба» «БИЗНЕС Online» глава фонда экономических исследований Михаил Хазин. По его мнению, этот кризис гораздо более масштабный, его было видно еще из-за горизонта XVIII столетия. О нем писали в своих книгах Адам Смит и Карл Маркс. Не исключено, что речь идет не о «банальном насморке», которым периодически страдает глобальная экономика, а о предсмертной агонии капитализма.
«Механизм экономического развития капитализма, возникший в XVI веке, основан на углублении разделения труда, — говорит Хазин. — А оно, в свою очередь, требует расширения труда, которое ведет к росту риска индивидуальных производителей. Как снять эти риски? Один из механизмов — это кредитование, но кредитование перераспределяет риски по системе, не снижая их; другой — это стимулирование спроса, что тоже не снижает риски в системе. Единственное, что позволяет снизить риски по системе в целом, — это расширение рынков сбыта или, выражаясь словами экономиста Олега Григорьева, расширение воспроизводственного контура». Но здесь-то, следуя логике Хазина, и кроется «смерть Кощея».
Дело в том, что еще шотландский философ Адам Смит, глядя из XVIII века, заметил, что естественное углубление разделения труда в какой-то момент останавливается. А создателю «Капитала» Карлу Марксу было очевидно, что и расширение рынков конечно, поскольку конечен сам земной шар. Экспансия капитализма расползется по миру, но наткнется на его естественные пределы. Кроме того, локтями начнут толкаться конкурирующие кланы, как это уже произошло в конце XIX столетия, когда столкнулись три крупных воспроизводственных контура: британский, американский и германский. Собственно, именно этот кризис и вызвал к жизни через пару десятков лет федеральную резервную систему (ФРС) США. А в 1944 году возникла и «ея величество» Бреттон-Вудская система, построенная на постоянном расширении и постоянном предложении денег.
Расширение, по словам Хазина, благополучно продолжалось до 2000 года. Но к рубежу столетий система освоила «последний остаток бывшего СССР». После того как постсоветское пространство полностью оказалось под властью доллара, наступил тот самый «конец истории», который неосторожно предсказал еще американский философ Фрэнсис Фукуяма. Больше свободных «недолларовых» рынков на Земле не осталось.
«Все 2000-е годы окучивали время, то есть, иными словами, проецировали спрос все дальше в будущее, — говорит глава фонда экономических исследований. — Наиболее ярко это проявилось в сабпрайм-ипотеке, но в 2008 году и эта система рухнула. Сентябрь 2008-го — это в чистом виде март-апрель 1930-го, когда начался кризис, но тогда доллары не печатали, а теперь печатать начали».
В результате денежная база в США выросла с 0,8 трлн. до $3,3 — 3,5 триллиона. «Вот куда делись напечатанные деньги», — указывает Хазин. Но проблему это не ликвидировало: «Экономическая модель больше расширяться не могла, а финансовая требовала эмиссии, потому что нужно возвращать долги. Кредиты выдавались в расчете на постоянный рост, а его нет».
Глобальная экономика столкнулась с совершенно невиданными для нее угрозами. Опасность банкротства нависла не над какими-то отдельными банками, а над всей банковской системой в целом. «Что делают банкиры, когда они понимают, что банкротство неизбежно? — риторически спрашивает Хазин. — Сначала они бегут в Центробанк с просьбой дать денег, и им действительно дадут. Это же малый и средний бизнес никто никогда спасать не будет, а банкирам-то дадут, но проблема в том, что бегут они одновременно и всем давать нельзя…» А это значит, что массовые банкротства все-таки неминуемы, и тогда из банковских шкафов начнут вываливаться скелеты, лежавшие там десятки лет. И вот этот сценарий для мировой элиты уже совершенно неприемлем. Это вызовет общественное недовольство как минимум, резюмирует Хазин.
Но финансисты, как российская интеллигенция, не хотят ни за что отвечать. За это их и не любят.
ГАЙДАР ПОСАДИЛ РОССИЮ НА ПОЕЗД, ИДУЩИЙ ПОД ОТКОС
В соревновании двух систем, социалистической и капиталистической, к исходу 1970-х годов стал выигрывать СССР, убежден глава фонда экономических исследований. Но в 80-е годы Советский Союз остановился в своем развитии, а в 90-е сделал самоубийственный шаг назад, в то время как США сделали шаг вперед. Но это не разрешило противоречий капитализма. Тем не менее, российские западники, пересадившие Россию на капиталистический поезд, не слишком задумывались, что этот поезд идет под откос.
«Был у нас такой персонаж, не к ночи будет упомянут, Егор Тимурович Гайдар, — напоминает Хазин. — Он много сделал добрых дел. Настолько много, что я вот до сих пор не понимаю, когда читаю про «кровавого тирана» Иосифа Сталина, на личном счету которого 2-3 миллиона человек, — а как же Егор Тимурович? Ведь на его-то счету уж точно миллионов 10 стариков. Но его почему-то никто «кровавым тираном» не называет…»
Именно Егор Гайдар стал родоначальником современной экономической модели, согласно которой мы должны опираться в своем развитии на иностранные инвестиции. Рублевые инвестиции при этом попали под фактический запрет, поскольку, по мнению Гайдара, только зарубежный инвестор точно знал, куда надо инвестировать, а куда не надо.
«Единственное, что волнует иностранного инвестора, — это обеспечение своих процентов (предположим, предприниматель вложил 100 миллионов долларов и рассчитывает на 10 процентов ежегодно), — рассуждает Хазин. — Поэтому инвесторы так любят диктаторские режимы, где нет никакого инвестиционного климата. Инвестиционный климат нужен спекулянтам, потому что для спекулянта самое главное — ликвидность, а инвестору нужна договоренность о возврате. И если у него с «кровавым диктатором» договоренность, то он счастлив, видал он этот самый климат, сами знаете где…»
Иностранные инвестиции пошли в Россию только в начале нулевых, когда цены на нефть выросли и стало возможно отдавать проценты. Но уровень локализации производств оставался очень маленьким, в основном строились сборочные производства под внутреннее российское потребление без права продажи их продукции за рубежом. И уже спустя 10 лет механизм роста за счет инвестиций себя исчерпал, свидетельствует глава фонда экономических исследований. Расширение рынков завершилось. И с конца 2012 года начался экономический спад: сначала 0,5%, потом 1%. «В 2014 году спад должен был достигнуть 1,5 — 2 процентов, но тут нашим либералам пришла в голову мысль, что как-то нехорошо, что они обещали экономический рост, а его нет», — говорит Хазин. По его наблюдениям, бывает, что и «цифирьки рисуют». И тут, как предполагает экономист, либеральная команда решила добиться роста через девальвацию, как это уже было в 1998 году.
«Я ВАМ РУЧАЮСЬ: НАБИУЛЛИНА, ДВОРКОВИЧ, СИЛУАНОВ, КУДРИН НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮТ В ЭКОНОМИКЕ»
«Я вам ручаюсь: ни Набиуллина, ни Шувалов, ни Дворкович, ни Силуанов с Кудриным не знают, что такое экономика, — заявил на «Антикризисном клубе» Хазин. — Кудрин — бухгалтер. Кстати, вы когда-нибудь видели, чтобы антикризисным управляющим в бизнесе назначали бухгалтера? А остальные вообще непонятно кто».
Системные либералы, как считает Хазин, исходили из элементарной предпосылки: в 1998 году экономический рост был стимулирован девальвацией: «Так давайте организуем девальвацию и стимулируем экономический рост». При этом никто не подумал, что для эффекта роста нужны либо законсервированные свободные мощности, либо большой объем свободных денег, чтобы эти мощности построить. В итоге декабрьская девальвация и свободный курс рубля привели к резкому падению жизни населения. «По итогам 2015 года ВВП составит, я думаю, минус 8 — 10 процентов, а спад жизненного уровня населения — процентов 20, — делится своими оценками Хазин. — У людей, которые много зарабатывали, спад их личного жизненного уровня — процентов 40, то есть почти в 2 раза. Все это значительно усилило негатив, и наши либералы сейчас пребывают в панике и пытаются что-то сделать…»
МАЙДАН НАЧАЛСЯ КАК ПРОЕКТ ЯНУКОВИЧА ПРОТИВ ПУТИНА
Но в настоящем экономическом тупике сейчас находится не Россия, а США, считает Хазин. Чтобы выбраться из него и оправдать возможное банкротство банковской системы, американцам срочно требуется форс-мажор, на который можно все списать.
«Форс-мажор должен быть хорошим, убедительным, — говорит экономист. — Понятно, что война на Украине — форс-мажор для украинских банков, но не для европейских. Поэтому что мы видим? Мы видим ИГИЛ («Исламское государство»), появление которого выгодно сразу с двух сторон. С одной стороны, у исламистов нефть, а тут такая война, цены на нефть сейчас вырастут, риски страшно вырастут, а мы эти риски не предусмотрели, и никто их предусмотреть не мог, и по этой причине форс-мажор. А с другой стороны, я не побоюсь этого слова, евреи, которые, как вы сами понимаете, по поводу нового холокоста поднимут такую бучу, что тут не один форс-мажор можно будет объявить, а целую кучу. И все довольны, кроме, естественно, вкладчиков банков».
Как полагает глава фонда экономических исследований, США поняли, что экономически ничего сделать нельзя, значит, нужно делать политически. В настоящее время самый главный экономический противник для Штатов — это Китай, но с ним американцы связаны пуповиной, которую пока разорвать невозможно. Потому что в этом случае придется производить самим, цены вырастут. У Китая оборотная сторона этой проблемы: чтобы на внутреннем рынке продавать то, что китайцы продают на экспорт, Поднебесной нужно дотировать этот рынок 2 трлн. в год. Тем не менее конфликт КНР и США активно разворачивается.
Штаты лихорадочно ищут Китаю замену. Единственный рынок сопоставимого масштаба в мире — это Евросоюз, с которым США мечтают реализовать договор о зоне свободной торговли. КНР, по мнению Хазина, ответила делом Эдварда Сноудена и новой версией «Великого шелкового пути». Американцы ответили Украиной, чтобы «Великий шелковый путь» не продвинулся.
«Я напомню, что студенческий майдан в Киеве начался как проект Януковича против Путина, — огорошил гостей «Антикризисного клуба» «БИЗНЕС Online» Хазин. — После того как украинского президента вынудили не подписать договор об ассоциации с ЕС, он собрал на майдан студентов-идиотов, а сам поехал в Китай продавать Крым. И когда он в Китае договорился (предположительно, о том, что Крым станет частью «Шелкового пути» — прим. ред.), то последовало указание жестко разогнать с майдана студентов, которые и без того уже расходились. Как только все телеканалы стали показывать, как этих придурков дубасят, американцы вывели своих боевиков на площадь в Киеве».
«ЕВРОСОЮЗ В ТОМ ЖЕ СОСТОЯНИИ, В КАКОМ СССР БЫЛ В 1990 ГОДУ»
В Европе, по мнению Хазина, есть по крайней мере одна страна, которая не может позволить себе войти в зону свободной торговли с США в составе Евросоюза. Потому что в этом случае она в принципе исчезнет как центр силы. Это Великобритания. Чтобы избежать этого негативного сценария, Англии следует либо вообще не допустить данный договор (даже если ради этого придется развалить Евросоюз), либо выйти из ЕС, как только станет понятно, что он этот договор подпишет. Последние опросы общественного мнения в Британии показывают, то впервые число тех, кто хочет голосовать на референдуме против пребывания в Евросоюзе, превысило количество голосующих за.
«Сегодня ЕС находится в таком же состоянии, в каком СССР был в 1990-м году, —оценивает Хазин. — Что такое был СССР? Это был некий невероятно сложный конгломерат договоренностей между республиками: кому, сколько и чего Москва выдает. Но когда стало понятно, что денег нет, то соблюдать эти договоренности оказалось невозможным». И их отменили самым простым путем — через развал СССР.
В современном Евросоюзе та же самая картина: вся эта сложная система взаимных обязательств создавалась в эпоху, когда в Европе было много денег. Но сейчас денег нет. И точно так же, как когда-то СССР, ЕС пытается переписать договоренности: сделать союз двухуровневым — «чистым» и «нечистым», но уже ничего не получится, потому что ресурсов нет, предполагает Хазин. На это накладывается сопротивление Великобритании и континентальных элит.
«Уже понятно, что орава беженцев с Ближнего Востока — это не случайность, — рассуждает экономист. — Есть информация, что беженцы финансируются правозащитными организациями под патронажем Ротшильдов, то есть Британии, и понятно почему.
«ЧТО ГУМАННЕЕ: СЕГОДНЯ ПОВЕСИТЬ 100 ЧЕЛОВЕК ИЛИ ПОЛУЧИТЬ ЗАВТРА ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ, В КОТОРОЙ УБЬЮТ 10 МИЛЛИОНОВ?»
В России нет реальной программы импортозамещения и не может быть, потому что для этого стране надо пересмотреть итоги приватизации 1990-х годов, считает Хазин.
«Тему приватизации никто не обсуждал на протяжении 25 лет, она была табуирована», — напоминает экономист. Хотя итоги приватизационного процесса, запущенного Гайдаром и его товарищами, катастрофичны. В 1992 году Гайдар ликвидировал все сбережения советских граждан. Зачем он это сделал? «А очень просто: ему было нужно, чтобы граждане не могли этими сбережениями участвовать в приватизации, — уверен Хазин. — Зато друзья Гайдара могли получить собственность бесплатно, а больше никто не мог. Именно эту схему они и провернули, но что получилось в результате?»
Результат получился абсолютно диким, хотя предсказуемым: в России был создан слой олигархов: мировых, федеральных, региональных, местных, получивших в руки собственность, которой они управлять не умеют. Потому что они не предприниматели и никогда уже ими не станут. Зато у них есть отчетливое воспоминание, что они получили эту собственность не за счет своих деловых качеств, а за счет других — по родству и знакомству.
«По этой причине эти люди решают в своей политической жизни только две основные задачи, — рассказывает глава фонда экономических исследований. — Задача первая: они ликвидируют любую конкуренцию «снизу». Если где-то вырос талантливый предприниматель, то его нужно задавить, потому что он более эффективен, либо отобрать у него его бизнес, желательно бесплатно. А второе направление их деятельности — это хроническая подпитка из бюджета, поскольку предприятия олигархов убыточны. Следовательно, они насаждают коррупцию как инструмент получения бюджетных средств для закрытия дыр в своих бизнесах». Хазин уверен: эти люди не дадут нам развиваться. Они вывели весь капитал, уволили всех рабочих и в лучшем случае построили офисы на территории бывших предприятий.
Из нарисованной Хазиным картины понятно, что никакое развитие в России невозможно, пока олигархический слой, созданный приватизацией, сохраняет свои позиции. Но как пересмотреть приватизацию? «Если был у нас был национальный лидер масштаба Ивана Грозного, Петра Первого или Сталина, он бы начал вешать, — говорит экономист. — Возможно, есть и другие методы, но я не уверен, что они более гуманны. Что лучше: сегодня повесить 100 человек или получить завтра гражданскую войну, в которой убьют 10 миллионов?»
Интересно, что в 1990-е годы Хазин входил в качестве ответственного секретаря в правительственную комиссию по восстановлению сбережений граждан, уничтоженных Гайдаром. «Была написана программа и отправлена «наверх», но Анатолий Чубайс, вернувшись в правительство в 1997 году, ее спрятал», — вспоминает экономист.
Тем не менее потенциал импортозамещения у России имеется — достаточно посмотреть на пример соседнего Казахстана, где зависимость от нефти и газа еще сильнее, чем в нашей стране. Нурсултан Назарбаев начал реализовывать программу импортозамещения еще 7 лет назад, и сейчас в республике фиксируется 5% экономического роста.
Будущее России пока в тумане, но ее судьба вряд ли связана с капиталистическим постиндустриальным обществом, считает Хазин.
ПОЧЕМУ ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО — ЭТО МИФ
По мнению экономиста, никакого постиндустриального общества не существует, это миф, придуманный «вашингтонскими мечтателями». Свое мнение Хазин иллюстрирует образной схемой. «Представим себе крупный завод, в котором было много цехов и который работал как единый организм, — говорит он. — Но потом цеха выделили в отдельное производство, а заводоуправление создало себе отдельный поселок, где оно все и живет. В этом поселке есть интернет, все замечательно, и у жителей полное ощущение, что они живут в постиндустриальном обществе. Но они существуют только потому, что где-то есть цеха. Как только наступает кризис и эти цеха по каким-то причинам работать перестают — все встает. Это то, с чем сегодня столкнулись США. Штаты живут только потому, что где-то есть производственные цеха».
Могут ли роботы составить счастье постиндустриального общества, сделав его из иллюзии реальностью? Хазин полагает, что нет, поскольку роботизированное «безлюдное» производство может существовать лишь в том случае, если государство обеспечивает инфраструктуру. «Кто готовит тех инженеров, которые работают с оборудованием, тех проектировщиков, которые его проектируют, и тех, кто его производит? — задает самому себе вопрос экономист. — Выясняется, что это делает государство, а не бизнес. Но если у нас кризис и инфраструктура из государственной сферы переходит в потребительскую, то получается, что нанять 500 китайцев сильно дешевле, чем ставить роботизированное производство. По этой причине не пошли роботы».
Правительство в период кризиса начинает активно вмешиваться в дела экономики, хотя у тех же американцев действует жесткое правило — не разрешать государству принимать экономические решения. Но это, по мнению Хазина, еще не самое замечательное, потому что кроме всевозможных правительств есть еще элиты, еще более узкий слой влиятельных людей, у них гораздо более древняя система управления — родоплеменная. Но здесь мы касаемся той сферы, которая на языке медиа пренебрежительно именуется «конспирологией» или «теорией заговора». На ней Хазин предпочел остановиться отдельно.
«МЕЖДУ СОВРЕМЕННЫМИ ФИНАНСОВЫМИ КЛАНАМИ ИДЕТ СХВАТКА, КТО ОСТАНЕТСЯ»
Всякие попытки увязать экономические проблемы с политическими считаются в Москве дурным тоном, свидетельствует Хазин. «Более того, ты, почти наверняка, получаешь от официальных лиц обвинение в том, что ты сторонник разного рода сомнительных гипотез», — говорит экономист. При этом для всех очевидно, что любая корпорация защищает свои интересы. Этого не отрицают даже те, кто привык бороться с конспирологией. Но, по их убеждению, частные интересы заканчиваются там, где дело выходит на уровень страны или элит. На этом уровне, как свято верит большинство, все соблюдают закон и порядок. «Такой вот детский сад», — разводит руками Хазин.
В современной истории продолжают существовать «родоплеменные конструкции», причем они играют не второстепенную, а определяющую роль в мировой иерархии, уверен экономист. За примерами далеко ходить не надо: политбюро ЦК КПСС в Советском Союзе составляли своего рода старейшины родов, которые стали образовываться в 1940 — 1950-е годы. «Поэтому они все были пожилые, — говорит Хазин. — А как только пришли молодые, пришел Горбачев, у которого своего рода не было, СССР перестал существовать. Потому что Горбачев был выскочка».
В США такие же родоплеменные образования стали складываться еще на рубеже XIX — XX веков. «А в 1914 году группа мировых финансовых кланов приватизировала систему экономического управления США, — считает Хазин. — Делали они это очень долго. У меня есть любимый роман Лесли Уоллера «Банкир», написанный еще в 1961 году. Там говорится про самый главный в Нью-Йорке клуб. При этом упоминается, что членами этого клуба были Фиске, Гоулд, Морган, но не Барух и не Отто Кан. Это говорит о том, что в начале 1960-х годов евреев в американский истеблишмент еще не пускали. Сравните с сегодняшней ситуацией».
По словам главы фонда экономических исследований, ситуация в Штатах изменилась после отставки президента Ричарда Никсона (последнего великого американского лидера, добавляет Хазин) и кризиса 1970-х годов. Именно в эти годы, по мнению экономиста, США почувствовали, что проиграли соревнование двух систем СССР. Потому что у Советского Союза совокупная эффективность была выше. Как у римлян, где каждый отдельный солдат мог проиграть галлу поединок, но армия римлян побеждала всегда. И тогда в распоряжение финансовых кланов перешла не только хозяйственная деятельность (через потребительское кредитование), но и кадровая политика. Тем не менее многие вопросы для финансистов остались неразрешимыми из-за сохранившей огромное влияние американской бюрократии. («А какая сейчас у американцев бюрократия — это просто песня! — иронизирует Хазин. — Наши бюрократы плачут по ночам. Правда, в Евросоюзе еще круче»).
Тогда и была предпринята попытка создать Центробанк Центробанков, чтобы вывести федеральную резервную систему из-под национального американского контроля. Чем это закончилось, известно: бюрократия победила финансистов. ФРС осталась закрытой системой, Барак Обама в 2012 году повторно выиграл выборы, а уже через год полностью сменил экономическую часть своей администрации. К руководству ФРС пришла «бабушка Джанет» (Джанет Йеллен — прим. ред.), которая в своей работе, как считает Хазин, всего лишь соблюдает инструкции из Белого дома. «И после этого стало понятно, что на всех финансистов мест нет, потому что денег нет, — говорит глава фонда экономических исследований. — Целая куча финансовых кланов, родоплеменное общество, элита из мировой иерархии должны вылететь навсегда, исчезнуть. И между ними началась схватка, кто останется».
По словам Хазина, сегодняшние родоплеменные кланы можно условно поделить на три большие группы. К первой группе относятся те, кто решил связать себя с американской бюрократией. Из крупных банков это, скорее всего, Citigroup, представитель которого, Джек Лью, недавно стал министром финансов США. Этот клан, скорее всего, удержит свои позиции, но под контролем Белого дома.
Вторая группа в классификации Хазина — это те, кто не может жить без эмиссии и кого по итогам этого кризиса могут ликвидировать: это JPMorgan и другие. Это им нужна война, чтобы списать свои обязательства. Наконец, третья группа напрямую не связана с США — это Лондонский финансовый центр. «Конспирологи эту группу называют Ротшильдами, но там есть свои тонкости, — уточняет Хазин. — Дело в том, что элита Британской империи никуда не делась. Она состояла из двух частей: аристократической и финансовой. Я напоминаю, что Ротшильды свое состояние сделали, управляя финансами немецких князей. И все смеются и говорят, что они обдурили немецких князей, но мы-то не знаем, как там на самом деле. Не исключено, что эти князья продолжают оставаться владельцами. При этом в Англии есть аристократические круги, которые тесно связаны с европейской аристократией. В 1930-е годы Гитлер всерьез намеревался сделать Англию своим союзником через короля Эдуарда VII, которого, как вы помните, устранили со сцены, подсунув ему разведенную американскую барышню (Уоллис Симпсон — прим. ред.) в качестве жены. Победу одержала либеральная проамериканская команда Уинстона Черчилля. Но кто сказал, что похожая команда выиграет в Великобритании завтра?»
«ПОЛУЧИТСЯ ИЛИ НЕТ — ЗАВИСИТ ЛИЧНО ОТ ПУТИНА»
Судьба современной России полностью зависит от ее президента Владимира Путина, говорит глава фонда экономических исследований. До последнего времени государственному лидеру удавалось балансировать между либеральными экономистами и силовиками-патриотами.
«Патриоты, в свою очередь, разделились у нас на две большие группы, условно говоря: православных монархистов и евразийцев», — констатирует Хазин. По его мнению, евразийцы ведут свое происхождение от Коминтерна: «Это те самые, кто работал с Ротшильдами». Эта группа сегодня поддерживает создание валютной рублевой зоны в рамках евразийского пространства. А вот европейская аристократия, которую финансисты разбили сначала в Первой, а потом и во Второй мировой войне, ориентируются на более консервативных людей. Они нацелены на организацию «довольно замкнутых анклавов».
«Если вы посмотрите на Путина, то вы увидите, что он, с одной стороны, через Дрезден связан с аристократической частью элиты, а с другой — у него главный консультант Киссинджер, который как раз из евразийцев», — полагает Хазин.
Задача российского президента — не просто умело балансировать, но и попытаться создать собственный центр силы, избавившись от всех этих желающих «порулить». «Получится или нет — не знаю, очень много от Путина зависит, — признается глава фонда экономических исследований. — Лично от Путина, потому что никто другой сегодня не успеет приобрести силу и достаточный авторитет, чтобы самостоятельно принимать решения. Грубо говоря, если мы сегодня лишимся Путина, то мы с вероятностью в 95 процентов попадем снова в ситуацию гражданской войны».
Пока что российский лидер воздерживается от резких политических шагов и решений. Между тем на постсоветском пространстве вовсю идет процесс обратной «сборки СССР» — медленный, но зато естественный и экономически обоснованный, подытоживает Хазин.
