В Сирию летит "северный медведь"
Владислав Шурыгин
Совфед проголосовал за использование войск РФ за рубежом. Вопрос об использовании ВС касается Сирии. С просьбой об оказании военной помощи к Владимиру Путину обратился Башар Асад. Насколько использование авиации РФ будет эффективно в Сирии? И какие задачи ставит перед собой Россия? На эти вопросы ответил военный эксперт Владислав Шурыгин.
— Влад, ты мне скажи, в ближневосточных условиях локальный конфликт можно решить силами ВВС без наземных операций или нет?
— Географически Ближний Восток — уникальное место, грамотное применение авиации здесь может сыграть определяющую роль. В условиях лесистой местности и переменчивой погоды, как, например, у нас, авиации, как ни крути, может быть отведена второстепенная роль.
На Ближнем же Востоке, и в Сирии в частности, она становится элементом стратегическим. Это было продемонстрировано, в частности, в Ливии. Самолеты очень эффективно изолируют район боевых действий, перерезают коммуникации, по которым подвозятся боеприпасы, топливо. Это самое важное.
В горно-пустынной местности в условиях прекрасной погоды, которая в Сирии не редкость, любая машина в пустыне видна за сотни километров. А когда прерывается подвоз боеприпасов, противник останавливается и постепенно сворачивает активную боевую деятельность,
— Но почему у США и их союзников ничего не получается сделать в Сирии?
— Потому что перед авиацией коалиции поставлена совсем другая задача. Все группировки, которые воюют там, сама же Америка и создала, поэтому воевать против них де-факто не готова.
Приходится ограничивается "косметическими" уколами, только чтобы продемонстрировать миру, что США воюют с террористами — совсем закрыть глаза на существование ИГИЛ они, конечно, не могут.
— Если в сирийском небе появятся наши самолеты, это внесет перелом в военные действия?
— Если удастся создать мощную воздушную группировку, то это очень серьезно повлияет на их ход. Однако следует понимать: военного решения у сирийского кризиса нет в принципе. Военные операции могут лишь создать определенные условия для политического урегулирования.
Правительственные войска начинают постепенно слабеть, внутри проасадовской коалиции начинает чувствоваться усталость. Уже несколько по-другому ведут себя курды, друзы, армейским офицерам психологически трудно: по третьему, четвертому разу очищать от боевиков одни и те же территории, которые со всех сторон выливаются, как из ведра, на страну. В таких условиях демонстративная военная поддержка со стороны России работает для тех, кто понимает, что в случае победы ИГИЛ их всех просто-напросто уничтожат. И они объединяются вокруг фигуры Башара Асада.
— Если вспомнить Клаузевица, война — это продолжение политики. Другими словами, война определяется целями, поставленными перед ее началом. Какие цели определила для себя Россия в этом сирийском конфликте?
— Их несколько. Ближайшая задача — остановить наступление ИГИЛ и антиасадовской коалиции. Причем сделать это достаточно жестко, продемонстрировав однозначную решимость России идти до конца, тем самым расколоть эту коалицию, вывести из нее тех, кто понимает, что выход нужно искать только за столом переговоров. Под патронажем России и других государств, которые имеют свои интересы в регионе.
Отсюда вытекает следующая задача — сохранить Сирию как стратегического союзника России.
— Как поведет себя в этой ситуации Турция? Она — член НАТО, на ее территории базируются самолеты США. Планировалось создать чуть ли бесполетную зону над северными территориями Сирии.
— Этого уже не произойдет. Всем понятно, что в регион пришел "северный медведь", который, как говорил наш президент, "ест того, кого хочет". Всем очевидно, что пытаться объявить России бесполетную зону — это то же самое, что пытаться ладошками закрыть пасть медведю.
Турция при всех своих симпатиях к игиловцам и попытках сохранить натовскую солидарность, в одиночку эту зону не объявит. Тем более в отношении России, с которой Турция совсем не желает портить отношения.
Ключевой игрок в этом регионе, который действительно был опорой для США, — Израиль. Но несколько дней тому назад президент и начальник генштаба Израиля побывали в России и вернулись домой обнадеженными: у Израиля впервые появился шанс напрямую договориться с сирийцами. Для Израиля это имеет определяющее значение.
В конечном итоге, усилия России могут вылиться в то, что в Сирии появится некий миротворческий контингент. Мы вполне способны выступить в роли "объединяющей" силы: создать группировку из представителей различных стран, которая обеспечила бы в стране мирный политический процесс. К миротворческой миссии может подключиться ООН. Но все это, повторюсь, только после того, как будет остановлен ИГИЛ.
— Но в Сирии дело не ограничивается одним ИГИЛ, с Асадом воюют и другие группировки, та же "Аль-Нусра". Американцы же, похоже, вообще перестали понимать, что там происходит. Сейчас злейшим врагом объявлен ИГИЛ, до этого им была вся "Аль-Каида". А сейчас, оказывается, есть и плохая "Аль-Каида", и хорошая…
— Американцы нарушили принцип "бритвы Оккама", который требует не плодить сущности без крайней на то необходимости. Они наплодили столько сущностей, что теперь не могут с ним разобраться. И ИГИЛ, и "Аль-Каида", и "Аль-Нусра" — все они либо были созданы под прямым патронажем американцев, либо появились на свет в результате их действий.
Своим вторжением в Ирак США буквально взорвали Ближний Восток и теперь они не контролируют ситуацию. Поэтому и действуют хаотично, противоречиво: продолжают работать с представителями и ИГИЛ, и "Аль-Каиды", и "Аль-Нусры", их авиация пытается кого-то бомбить, политики выступают с демонстративными заявлениями, что ИГИЛ — главный враг.
А армия ИГИЛ между тем на 80 процентов вооружена американским оружием, основные финансовые каналы ИГИЛ контролируют американцы. Которые при первом удобном поводе вводят финансовые санкции в отношении России, но которых совсем не волнуют транзакции ИГИЛ. Зато очень многих устраивает, что ИГИЛ по дешевке продает нефть.
— То есть, ты не считаешь, что переброска нашей авиации в Сирию представляет какую-то угрозу всему этому региону?
— В последнее время, наблюдая за нашей внешней политикой, складывается устойчивое впечатление, что нынешнее российское руководство стало настоящим гроссмейстером большой политической игры, и, конечно, глупо говорить, что оно, ввязываясь в сирийский конфликт, ставит перед собой одну или две цели.
Решения принимались после обстоятельных консультаций с нашими арабистами, которые ведут постоянный мониторинг ситуации в регионе. С одной стороны, повторюсь, мы оказываем громадную помощь самой Сирии в лице Асада, провоцируя сплочение коалиции, которая начала уставать от войны.
Мы, безусловно, заводим военную ситуацию в тупик для тех, кто мечтал завтра войти в Дамаск и взять власть в стране. В-третьих, мы четко показываем НАТО и США зону наших жизненных интересов, которая будет очерчена радиусом действий нашей авиации или действий флота, который будет находиться поблизости. Все это очень серьезно меняет расклад в регионе.
— То есть ты хочешь сказать, что Восточное Средиземноморье становится зоной, где НАТО уже не может ничего себе позволить без согласования с нами?
— Нужно понимать, что раньше НАТО бесконтрольно оперировало в этой акватории. С появлением громадного крымского плацдарма Россия эту монополию разрушила. Радиус действия берегового ракетного комплекса "Бастион" охватывает все Черное море и еще на 70-80 километров в глубину контролирует сухопутную линию Турции.
Если к тому же учесть стратегическую авиацию, которую мы можем в любой момент перебросить на крымские аэродромы, которые изначально были рассчитаны на базирование тяжелых "стратегов", способных нести на борту крылатые ракеты, и флот, то, конечно, можно ответственно говорить о том, что мы очень мощно вернулись в Средиземноморье.
— Неуютнее других себя в этой ситуации должны, по идее, чувствовать турки…
— У турок сейчас слишком много своих проблем, чтобы еще и реагировать на возрастающую мощь России. Для них главная головная боль — не мы, не Сирия и даже не ИГИЛ, а курды. Все идет к тому, что в обозримой перспективе мы станем свидетелями создания независимого Курдистана.
Как только прекратится гражданская война внутри Курдистана, когда Рабочая партия Курдистана замирится со всеми остальными, то курды вполне могут объявить о создании своего квазигосударства — для этого у них достаточно вооружений.
Курды вполне могут отколоться от Ирака и, самое главное, от Турции. Но если для Ирака это сейчас уже не имеет большого значения, потому что он как единое государство фактически прекратил свое существование, то для Турции это будет означать крах: Турция вполне может рассыпаться на целую группу земель, которые когда-то искусственно были собраны османами.
— Мне кажется, здесь все не так однозначно, иракские курды все-таки не слишком стремятся к независимости; у них, впрочем, как и у турецких курдов, нет выхода к морю.
— Здесь может сработать сирийский фактор. Если курды заключат договор с Сирией, то могут получить выход к морю, по крайней мере через ее территорию. Для них не критически важно иметь сам порт, им нужны коммуникации. Курды, конечно, еще не представляют собой единое целое, их к объединению подталкивает жизнь. Пока они никак не могут договориться между собой, но это будет продолжаться до поры, пока не появится эффективный лидер. Как сегодня, курды более существовать не намерены.
Если же говорить о сирийских курдах, то их первоочередная задача — справиться с угрозой ИГИЛ. В случае распада Сирии исламисты просто-напросто пустят их всех на удобрения.
— Ты сомневаешься в боеспособности сирийской "Пешмерги"?
— Наполеон говорил: "Бог на стороне больших батальонов". Если ИГИЛ "уберет" Сирию, а следом за ней Ирак, то курдский вопрос вообще исчезнет с повестки дня. Поэтому решать проблему ИГИЛ им нужно вместе с Сирией, и в условиях новой политической реальности, когда начнется большой внутрисирийский диалог, создание автономии в рамках Сирии уже не будет выглядеть несбыточной мечтой. Асад будет вынужден пойти на ее создание хотя бы просто в обмен на поддержку.
— Но что заставило Эрдогана на фоне возрастающей угрозы для региона со стороны ИГИЛ развязать конфликт с курдами? Ведь до этого была достаточно интересная политика формирования лояльной Турции курдской элиты. Им выделяли землю, обеспечивали финансирование…
— Это было еще до Эрдогана. Эрдоган же оказался человеком, осознавшим нарастающую курдскую угрозу, когда ей еще не пахло. 15-20 лет назад турецкие власти очень серьезно придавили курдов, провели ряд успешных спецопераций, арестовали вожаков. Но проблема осталась, и она росла. Повторюсь, курды — это стержень Турции, они уходят — Турция прекращает свое существование.
И Эрдоган понял, что давать курдам дальше усиливаться, дальше экономически "выгрызать" Турцию изнутри и усиливать свое политическое влияние опасно. И он пошел в атаку.
Как любой восточный человек, он преследует сразу несколько целей. Одна из очевидных — отвлечь общество войной от внутренних проблем, консолидировать его. И вторая цель: Эрдоган — фанатичный патриот Турции, он хочет решить эту проблему до того, как курды окончательно самоорганизуются.
— Последний вопрос связан с тем, что сейчас называют "новой ближневосточной инициативой Путина". Не исключаю, что в этом контексте может быть речь о третьем раунде Женевской конференции по Сирии, о линии на создание блока против терроризма. Ты веришь, что она способна кардинально изменить то, во что превратили Ближний Восток США и НАТО?
— Я настроен крайне пессимистично. Фактически сейчас уходит последний экспресс. И этот экспресс связан с именем "Сирия". Если мировое сообщество потеряет Сирию, страну, которая столетиями поддерживала и выстраивала светский Ближний Восток, начнет действовать эффект домино. Следом за ней повалятся остальные светские режимы и страны, в том числе и Турция. И мы окажемся в совершенно новой реальности.
Поэтому сегодняшняя российская инициатива очень важна, и это постепенно начинают осознавать. В первую очередь, европейцы. Возможный союз России и, скажем, Ирана, Сирии, других стран при определенной поддержке того же Израиля, способен остановить надвигающуюся катастрофу.
Что до роли американцев, то напомню интересную вещь, о которой сейчас мало кто вспоминает. В самом начале 2000-х, после знаменитой атаки на небоскребы, Буш как бы невзначай в конгрессе бросил фразу о том, что необходимо "переформатировать" Ближний Восток. Тогда это всех очень возмутило.
Но сегодня, спустя 15 лет, мы видим последовательность американской политики: они взорвали Ближний Восток, и теперь США попытаются на руинах построить нечто, отвечающее их миропониманию. Наша же задача — после этого взрыва постараться сохранить стены, которые когда-то мы возвели. Помнить, что убитый под Дамаском игиловец точно не появится на Северном Кавказе.
