Посткрымская Россия — момент истины

Рыбаков Владимир Андреевич

Посткрымская Россия образца 2015, стремительно несущаяся навстречу крайне неопределенному будущему, — очаровывает и озадачивает. Эйфория от действительно триумфального и блистательного присоединения Крыма, возвращение страны в мировую геополитику на правах субъекта истории, ориентация на евразийскую идентичность – все это и многое другое говорит о том, что длившаяся фактически 25 лет попытка интеграции страны в атлантическое сообщество окончилась безрезультатно. Научная общественность будет ещё долго разбираться в причинах этого неудачного эксперимента, приводить аргументы и доказательства своих теорий и предположений. Но мне хочется поговорить о другом: как будет выглядеть наша страна, после того как очередная политическая «встряска» закончится и можно будет беспристрастно оценить итоги прошедшего исторического периода?

Если не брать в расчёт религиозную веру в предопределённость всего сущего, то будущее всегда многовариантно. По крайней мере, многим так кажется. В связи с этим, стратегическое направление развития России, на мой взгляд, всегда тяготеет к двум фундаментальным парадигмам. Первый вектор — это, условно говоря, проект «русский мир» с его метафизикой евразийской цивилизации, русским мессианством и «мобилизационной экономикой». Последователи данного направления являются, как правило, традиционалистами-консерваторами и «левыми» со всеми ярко выраженными оттенками. Второй вектор — «цивилизованное сообщество», в основном представители либеральной и «западнической» идеологии. Это противостояние уходит корнями в давнейший спор «славянофилов и западников» приобретая лишь современные толкования и интерпретации.

Но вернемся к сегодняшней повестке дня. Итак, находящаяся под беспрецедентным санкционным давлением со стороны ЕС и США Россия учится жить в новых реалиях: импортозамещается, развивает сотрудничество с «великим восточным соседом», инициирует все новые политические и экономические инициативы в формате БРИКС и ШОС, углубляет интеграционные процессы на пространствах Евразийского Экономического Союза. Однако кризис усиливается: уже очевиден спад экономики в 2015 году и рецессия в дальнейшем, падение реальных доходов россиян и как следствие рост количества граждан с доходами ниже прожиточного минимума, рост смертности и т.д.

Нелицеприятную статистику можно продолжать. Но Путин непоколебим, рейтинг доверия к главе государства зашкаливает: если бы выборы президента состоялись в мае 2015, то свои голоса за Владимира Путина отдали бы 82% опрошенных (данные «Левада – Центра»). Путин действительно популярен, невзирая на падающую экономику и ухудшающие социальные показатели. «Несистемная оппозиция» обвиняет во всем «лживую» кремлёвскую пропаганду и рабскую натуру «черни» или путинского большинства. (Вообще надо сказать, что сегодняшний российский либерал всю свою несостоятельность любит списывать на объективные причины — вековую отсталость и рабские традиции народа). Далее. Принято считать, что в двухтысячные годы Владимир Путин сумел заручиться поддержкой широких слоёв российского общества за счет негласного соглашения, суть которого: рост благосостояния – в обмен на политическую лояльность. Статистика такова: доходы населения ежегодно с 2002 по 2007 год росли на 8–9%. Темпы роста экономики России в 2000 г. превышали 10%, ВВП страны вырос с 1 123 млрд. долларов в 2000 году до 2 263 млрд. долларов в 2010 (данные Роскомстата). При этом: «Власть не лезла в личную жизнь населения, как это было в СССР, не забивала ерундой головы детей, не лезла в семейные отношения, позволяла богатеть и ездить в отпуск. А население не вмешивалось в дела государства: как и кого выбирать, сколько нужно оппозиции, выбирать или не выбирать губернаторов» (Александр Ауазан. «Мифы о России: можно ли избавиться от сырьевого проклятия?») Но вот «засиял» Крым и консенсус «благословенных» 2000–х приказал «долго жить». Новые политические реалии кардинально отличаются от минувшего периода. Всем стало очевидно, что сегодня былая повестка дня уже не актуальна, новая Путинская концепция звучит несколько иначе – «Крепость Россия». «Мы проводим независимую внутреннюю и внешнюю политику, не торгуем своим суверенитетом. Не всем это нравится, но по-другому быть не может» (из выступления Путина В.В. на заседании Совбеза России 03.07.2015). Суть новой российской государственной доктрины такова: наша страна как выразительница традиционных ценностей, идеи «многополярности», государственной независимости противостоит геополитической экспансии западного сообщества с его либерально-фундаменталисткой идеологией и ревизией нравственных ценностей. Мы окружены недоброжелателями, стремящимися к ослаблению России, превращению её в сателлита мировой «закулисы». Санкции — это попытка сменить вектор развития страны и её руководство.

И это на самом деле так. Достаточно вспомнить знаменитую доктрину экс заместителя министра обороны США Пола Вулфовица: «Наша цель состоит в том, чтобы предотвратить возрождение нового конкурента либо на территории бывшего Советского Союза или в другом месте, который представляет угрозу существующему порядку, которую ранее демонстрировал Советский Союз». Будущее нашей страны с точки зрения «атлантистов» — это включение её в матрицу экономического глобализма и либеральной модели демократии. Подтверждений тому масса. Збигнев Бжезинский заявляет, что «. Европа по сей день остается «незавершённой». И так будет до тех пор, пока Запад, … не приобщит Россию как в политическом, так и в экономическом отношении». Т.о., задача Запада — переформатировать Россию, оторвать её от глубинных «корней», принесенных в наше сознание ещё со времён Византии и ордынских традиций. Необходимо выхолостить всякую культурную самобытность народа и историческую традицию, представив её лишь как «тупиковый» цивилизационный путь, как «азиатчину», как воплощение крайней архаики. Российские глобалисты, либералы и западники являются теми самыми «агентами влияния», в задачу которых входит популяризация данной концепции среди российского общества. «Проблема России в том, что она всё время стремится вернуться к своим основам, а ей надо оторваться». Это фраза писателя Владимира Войновича убедительно демонстрируют завораживающие своей русофобией взгляды «просвещенной» общественности на страну, где им довелось томиться и изнывать от варварства, дикости и безысходности. Или фундаментальная цитата невинно пострадавшего от «преступного режима» экс-олигарха: «Интеграция России в евроатлантический мир неизбежна и её надо готовить уже сегодня» (М. Ходорковский). В общем, мы – часть западно-европейской культуры, часть глобального запада или глобального мира. Как говорится, без комментариев.

Понимая все это, Путин меняет свой политический дискурс, он ментально «преображается» и примеряет на себя образ «хранителя» и если угодно продолжателя «русской идеи», основанной, прежде всего на евразийской доктрине. В значении того, что евразийство — это антитеза западничеству. Современная российская государственная идеология звучит примерно как во времена святого равноапостольного князя Александра Невского: «крепить оборону на Западе, а друзей искать на Востоке». Такая позиция имеет глубокое идеологическое обоснование в русской философской культуре. «Ей (России) ничего не остаётся, как войти в свою настоящую, этнографическими и историческими условиями предназначенную роль и служить противовесом не тому или другому европейскому государству, а Европе вообще, в её целости и общности» (Н. Данилевский).

Какая эволюция в мировоззрении нашего президента?! Какой кардинальный пересмотр всей геополитической концепции развития страны?! Достаточно вспомнить, что еще в марте 2000 года в интервью BBC он (Путин) сказал, что не исключает возможности вступления России в НАТО. Смена «повестки дня» говорит о главном, а именно: Путин не вписывается в глобальный проект «однополярного мира» с доминирующей системой «атлантического сообщества». Тем более, он не готов рассматривать Россию как страну, потерпевшую поражение в «холодной войне» и обязанную выплачивать контрибуцию, суть которой в отказе от независимой внешней и внутренней политики. (Россия — единственная страна в Европе, за исключением Британии, которая не теряла суверенитета за последние 400 лет). Путин – государственник, более того, он великодержавник. Такое не прощается, и потому внешние силы и поддерживающая их «пятая колонна» будут всячески дискредитировать власть и раскачивать общественно-политическую обстановку в стране, благо что поводов для этого будет предостаточно. Вполне вероятно, что последователи «цивилизованного мира» для критики существующей российской власти будут использовать весь спектр политических лозунгов: от прекращения войны на Украине и смены политического курса до требования роста зарплат и сохранения социальных выплат. Очевидно, страна стоит на исторической развилке: либо Россия, имея историческую склонность переносить тяготы и лишения ради защиты национальных интересов «сосредотачивается» и динамично модернизируется (просвещенные либералы назовут это «изоляционизм») или нарастание ступора экономики и как следствие рост социальной напряженности, подогреваемой антигосударственной пропагандой «пятой колонны», приведут к очередному «революционному» потрясению, последствием которого, возможно, станет полная децентрализация России и дробление страны в «национальные» государства по западному образцу, с вхождением в различные евроатлантические сообщества при делегировании им части суверенных полномочий. Таким образом, говоря пафосно, Путину предстоит провести страну между Сциллой полной утраты суверенитета страны, превращения её в звено глобального англо-саксонского проекта и Харибдой социального бунта, краха достигнутого уровня благосостояния и экономической разрухи. Именно от того, как удастся это сделать, наши потомки будут оценивать масштаб его личности. Место Путина в истории России еще далеко не определенно. Не будем спешить с выводами.