Так устроена вся экономическая система, считает экономист.

И. ИЗМАЙЛОВ: Здесь Игорь Измайлов, в студии Михаил Хазин, президент Фонда экономических исследований. Михаил Леонидович, здравствуйте. Вам страшно?

М. ХАЗИН: Здравствуйте. Почему должно быть страшно?

И. ИЗМАЙЛОВ: 81 уже.

М. ХАЗИН: Что делать? У нас в правительстве придурки сидят, есть какие-то иллюзии по этому поводу?

И. ИЗМАЙЛОВ: Что Вы для себя видите впереди: будет трудно, худо, нищета, бедность?

М. ХАЗИН: Жить будет тяжелее. Мои доходы упали примерно в два раза за год, но не в деньгах счастье, еды вроде пока хватает. Страшно, что государство пытается отобрать у людей жильё и всё остальное, страшно тем, кто воюет с банками, потому что они вообще не знают человеческого отношения, это машины.

К сожалению, наше государство потеряло лояльность к человеку. И раньше были проблемы, но при советской власти всегда можно было найти управу на зарвавшегося человека, сегодня практически невозможно. У нас были тяжёлые времена, думаю, выкрутимся.

И. ИЗМАЙЛОВ: От одного знакомого я слышал фразу: 90-е выдержали, сейчас уж тем более выдержим.

М. ХАЗИН: В 90-е в некотором смысле было легче. В 90-е годы, например, вы жили практически в бесплатном жилье, сегодня вас заставляют платить бешеные деньги – а что будет, если у вас их нет? Вы не представляете себе, на какую жестокость способно пойти государство. Все привыкли, что есть дача, а сегодня выясняется, что за неё надо платить бешеные деньги, налоги, а если денег нет, отберут дачу?

И. ИЗМАЙЛОВ: Причём дача ещё с тех времён.

М. ХАЗИН: Нас выталкивают в ситуацию, при которой государство – это враг. А в нашей стране патерналистская философия, у нас считается, что государство врагом быть не может, могут быть конкретные люди, сидящие в государстве. Февральская революция 1917 года была следствием интриги департамента полиции.

Желающих было много, но они все не знали, как вывести народ на улицы. А тут подвернулся департамент полиции, который решил себе прибавить зарплату, а царь-батюшка сказал, что при войне это неправильно. И департамент своими оперативными методами приостановил хлебные эшелоны, которые шли на Петербург.

Народ вышел на улицу, и первое, что сделал — развесил на фонарях городовых. Я думаю, дело кончится тем, что судей, прокуроров, работников детской опеки начнут вешать. Конечно, не везде, но есть у меня такая гипотеза. А ещё врачи.

И. ИЗМАЙЛОВ: Не дай бог нам дойти до этого.

М. ХАЗИН: Но они же всё для этого делают.

И. ИЗМАЙЛОВ: Они – это кто?

М. ХАЗИН: Чиновники и они сами. Врачи не принимают больных или не лечат их, опека отбирает детей в нормальных семьях, а это бизнес, ребёнка можно продать. Отказ от базовых основ нашего русского государства неминуемо заканчивается взрывом. Эти люди потом будут плакаться, как это было в 30-е годы.

Большая часть жертв сталинских репрессий были осуждены по уголовным статьям: растрата, халатность, проворовался на мелкономенклатурном посту. Но их дети и внуки говорят: нет, это жертвы сталинских репрессий. Я знаю много таких историй, когда в 90-е годы обиженные внуки решили разобраться, что же там было.

Бывают разные исключения. В моей семье только мой дед пострадал, его в 1952 году выгнали с работы, как меня в 1998, примерно за одно и то же. И дед, и я считали, что есть некоторые принципы, нарушать которые неправильно. А нам всё время объясняли, что не надо. Происходящее сегодня означает, что принципиальные люди из власти ушли. Их не должно быть слишком много, но какой-то процент должен быть. Я видел, как в конце 90-х этих людей выгоняют из министерств.

У меня была сегодня замечательная дискуссия с профессором Иосифом Дискиным. Он говорун и способен говорить на любую тему долго и упорно, но он начал защищать нашу систему исполнительной власти, в том числе рассказывая, как качественно работает администрация президента по контролю за деятельностью правительства.

Разница между нами в том, что я эту систему создавал и потом видел, как её разрушали. А для него это некоторая абстракция, сферический конь в вакууме. А если учесть, что я только что написал книгу про власть, на следующей неделе отдам в типографию вместе со своим товарищем Серёжей Щегловым, то по этой причине у меня есть много чего рассказать. Сегодня в администрации президента, про самого президента я говорить не буду, нет никакого представления о том, чем занимается правительство и для чего.

И. ИЗМАЙЛОВ: На днях был разговор о том, кто работает против государства. Сегодня президент сказал на форуме, что только один проверяющий хорошо работал – Лаврентий Павлович Берия.

М. ХАЗИН: Про Берию да. Мой дед пересекался с сыном Берии по инженерным делам, и Берия его знал. Работал он с Абакумовым, потому что он был инженером в системе госбезопасности, а Абакумов был министром. Когда Абакумов поручил ему некое дело, а познакомились они во время войны, что очень сближает людей, при этом мой дед был консультантом «Смерша» по поимке немецких учёных, и Абакумов сказал ему: «Гриша, ты эту работу сделать можешь?» Дед ответил, что может. Дальше пошли разговоры о наказании и поощрении. В 1949 году дед получил сталинскую премию.

Представьте себе, что у современного чиновника спросят, может ли он сделать то-то, и за это его сразу назначать замминистра. Конечно, мне бы только стать замминистра, и тут я прикидываю, какие мне чемоданы понесут. Через полгода его спрашивают: где результат? Какой результат? Ты же обещал: да, конечно, вот объективные причины, я пытался. В 1952 году ответ был простым: радар работает – есть результат, не работает – извиняй, и никому не интересно, где враги.

И. ИЗМАЙЛОВ: Давайте несколько слов скажем по текущему положению дел. С нефтью отдельный разговор, но за 81 доллар перевалил курс. Набиуллина нам говорит, что это фундаментально обоснованные значения, и рисков для финансовой стабильности нет. Это так, или курс должен быть выше?

М. ХАЗИН: Вы смысл этих слов понимаете?

И. ИЗМАЙЛОВ: Конечно, то же самое говорилось, когда курс был 30, 50.

М. ХАЗИН: Обоснованный кем, и что такое стабильность? В глазах Набиуллиной девальвация в два раза за два часа – тоже стабильность. В её понимании стабильность – когда она на своём месте и ей несут чемоданы. Поскольку эта стабильность не нарушается, то всё хорошо.

И. ИЗМАЙЛОВ: Силуанов похвалил политику ЦБ по сохранению золотовалютных резервов. Параллельно сказал, что текущий курс российского рубля отражает ситуацию на энергетическом рынке, намекнул, что есть зависимость от нефти.

М. ХАЗИН: Он говорит, что мы здесь вообще ни при чём, оно само, чего вы к нам пристали? Мы сидим тут, получаем откаты за бюджетные работы, мы ни за что не отвечаем. Тогда зачем вообще держать, если ни за что не отвечают?

И. ИЗМАЙЛОВ: А что будет, если закрыть министерство финансов и экономического развития?

М. ХАЗИН: Если закрыть министерство экономического развития, ничего не изменится. А в Минфине надо оставить казначейство и бухгалтерию, сократив численность раза в три.

И. ИЗМАЙЛОВ: При такой цене на нефть, курс должен быть выше?

М. ХАЗИН: Вопрос бессмысленный.

И. ИЗМАЙЛОВ: Вы говорите, доходы упали, люди приходят в магазины, где они видят импортные товары, закупается всё в Китае за валюту.

М. ХАЗИН: Ни в одной стране мира курс национальной валюты к нефти не привязан. В странах, где большая часть бюджета формируется за счёт продажи нефти, есть некоторая зависимость. И только в нашей стране это железная привязка. Это свидетельствует о крайне низкой квалификации российских денежных властей, что руководства ЦБ, что Минфина.

Если бы у нас, как в СССР, доходы от экспорта нефти были 17%, а при этом была бы внутренняя, то какая нам разница: чуть-чуть упало, чуть-чуть выросло. Они сами загнали нашу экономику в эту идиотскую зависимость, и теперь с умным видом что-то говорят. Если вы посмотрите, что они заявляли за последний год, то там было столько пурги.

И. ИЗМАЙЛОВ: А Вы бы какую ответственность ввели за неисполнение решений или обещаний?

М. ХАЗИН: Ответственность бывает административная, уголовная. Я всё время привожу пример: когда пьяный прокурор на машине давит на пешеходном переходе беременную женщину, то он должен быть наказан по статье за умышленное убийство, потому что в пьяном виде сел за руль. Ему дали 7 или 11 лет, он отсидел и вышел. Если дали семь, вышел через 3-4 года.

Может, какое-то время ему не разрешают водить машину, но тема закрыта. А для судьи, который дал ему два года условно, единственное наказание – повесить на фонаре под окном его кабинета. Он совершил преступление против общественной морали, потому что сделал убийство ненаказуемым, за что он должен быть наказан немедленно. Если такого рода механизмы в обществе не работают, то это неминуемо ведёт к тяжёлым конфликтам.

Бывает, что общество покупают: смотри, мы тут нарушаем, и тут, и здесь, но зато мы тебе даём много денег. Кто-то пострадает, но это одна сотая процента всего населения, из 100 миллионов пострадает 10 тысяч – это даже незаметно на статистическом фоне, под колёсами автомобилей больше гибнет. Но зато мы вам даём высокий уровень жизни. А сегодня нарушения продолжаются и множатся, а уровень жизни падает.

И. ИЗМАЙЛОВ: Впереди дефицит, высокие цены – какую картину Вы видите по формулам?

М. ХАЗИН: Формул нет, потому что меняется модель. Бизнес – это когда некий человек вкладывает рубль, а сколько-то получает обратно. Это сколько-то – плата за то, что бизнес работает, потому что если мы поставим другого человека, он работать перестанет.

В России до недавнего времени нормой прибыли бизнес-схемы была 50%. Иными словами, если вложить рубль, то на выходе получалось 1,50 рублей. Иногда бюрократия в некоторых регионах, в некоторых отраслях отбивала себе 35%, иногда удавалось остановить её на 15%, но было всё понятно. Сейчас происходит перестройка экономики в результате нормальной априорной рентабельности до начала деятельности, которая становится 15%. Это не так мало. Но если у вас рентабельность до начала схемы – 15%, а с вас требуют административную ренту 30%, бизнес закрывается сразу.

На выходных я встречался с человеком, мировым лидером в некоторой технологии. Причём технология очень важная, актуальная. Он мне рассказывал, как он к этому кризису перестраивается. Одна из мер – закрытие всех внутрироссийских проектов. Он оставил инженерию, что сам финансирует, а прибыль он в России получать больше не хочет.

Его деятельность неминуема связана с бюджетами, а сегодня во всех договорах, которые связаны с бюджетами, есть замечательная строчка, что все обязательства заказчика нивелируются, если он не получил бюджетных денег на это. Он говорит: я буду делать, а плохо я не делаю, а ему говорят, что денег не дадут, потому что из бюджета они не пришли.

Конечно, можно договориться, особым людям выдают авансы в размере 80% всех затрат, в значительной части они их отдают, а что сделал или не сделал, никому не интересно. «Я так работать не хочу и не буду, я мировой лидер, – говорит он. – Я получу свои деньги всюду: в Австралии, Сингапуре, на Ближнем Востоке, в Латинской Америке. Основная проблема у меня – мне нужно расширяться, потому что конкуренты мрут, как мухи».

У него не просто передовая технология, она более дешёвая, к нему выстроилась очередь инвесторов. Мы обсуждали схему, как всё должно быть устроено в мире, чтобы это работало с учётом кризиса. Но внутри страны он работать не хочет, потому что гарантий никаких нет.

На тебя же начинают наезжать: компания «Неокон», в которой я работал 14 лет, один раз сделала работу по заказу, причём это была правильная оценка стоимости проезда по платным дорогам. Пока мы это делали, в Росавтодоре сменилось руководство, с нас стали требовать откат и старые, и новые. Старые говорили: мы вам обеспечили выигрыш конкурса, дайте нам нашу долю, а новые говорили, что будут принимать работу, если мы им заплатим.

В результате работа оказалась с нулевой рентабельностью, после чего я запретил участвовать в конкурсах. Нам потом звонили, говорили, что хорошо сделали, я отвечаю: платите, а мне рассказывают про конкурсы.

И. ИЗМАЙЛОВ: 100 рублей будет в ближайшие месяцы?

М. ХАЗИН: Процентов 40% населения считают, что уже к 1 мая, а там посмотрим.

И. ИЗМАЙЛОВ: Динамика по нефти вниз или вверх пойдёт?

М. ХАЗИН: Я думаю, что средняя цена будет повыше, чем сейчас, но это особо роли не играет, так как цена недостаточна, чтобы обеспечивать рост российской экономики. У нас спад начался в конце 2012 года, когда цена была около 100. Шестидесяти нам не хватит. Это связано с тем, что у нас невероятно дорогое государство, оно может эффективно работать только при уровне затрат, в разы превышающие тот, как если бы оно работало эффективно.

Представьте, у вас есть ездовые собаки, которые бегут в норме. Каждой вечером дают мороженую рыбу, и всё отлично. Вы с ними общаетесь, как с домашними, нужно каждую погладить, с каждой поговорить, каждой дать кусок сахара – будут они у вас работать? Вот так у нас работают чиновники.

И. ИЗМАЙЛОВ: Bank of America рассчитал сценарий с долларом по 210 рублей.

М. ХАЗИН: Давайте пока не будем. Все эти сценарии – либо реклама, чтобы все вспомнили, что есть Bank of America, либо это способ, которым легализуются взятки. У вас есть некоторая договорённость с кем-то, вам хотят дать денег. Но поскольку непонятно, за что, пишется фиктивный доклад, за который выплачивают деньги. Это типовая ситуация, поэтому я бы ко всем таким докладам относился с лёгкой иронией. Курс поднимется, будет 50-60. Падать экономика будет в любом случае.

Есть ещё одна проблема. Если бы мы ничего не трогали, то падали бы 2% в 2014 году, 2,5% — в 2015 году, 3% — в 2016 году, 3,5% — в 2017 году, и лет пять так протянули, а мы разом скаканули на 10–12% в 2015 году от большого ума наших руководителей. Есть знаменитый анекдот о том, как СССР отправил папуаса в космос, чтобы дружить с какой-то африканской страной. Они возвращаются обратно, всё хорошо, только у папуаса руки в два раза больше.

У него спрашивают, что случилось. Он отвечает, что каждый раз, когда он пытался ими пошевелить, меня советские космонавты били по рукам и кричали, чтобы я ничего не трогал. Не трогайте вашими шаловливыми ручонками экономику, вы в ней ни бельмеса не понимаете.

Мы написали книгу «Лестница в небо», пособие для карьериста, в которой подробно объясняем, что единственное, за что борется человек власти – это за власть. Если вы посмотрите, что говорит Набиуллина, Шувалов, Дворкович, то у них единственная задача – сохранение своего места и себя на этом месте. Как только вы это поймёте, сразу становится понятна логика и всё остальное.

И. ИЗМАЙЛОВ: Шувалов сегодня сказал, что не надо следить за курсом рубля.

М. ХАЗИН: Ему это неинтересно, у него всё хорошо.

И. ИЗМАЙЛОВ: Слушатель спрашивает: «Что же нам делать, простому электорату: за макаронами бежать или за вилами?»

М. ХАЗИН: Бежать за вилами – это у нас уголовное преступление. Запас макарон двухнедельный или месячный держать дома не бесполезно, также крупу, сахар. В Москве или Ленинграде это может быть не столь актуальным.

Что касается рюмки, то я всегда был противником ухода от действительности, старался трезво смотреть на ситуацию.

И. ИЗМАЙЛОВ: Владимир Путин на форуме «Опоры России» «Малый бизнес – национальная идея» сказал, что временные ограничения не должны стать препятствиями для развития малого бизнеса. Согласны ли Вы с тем, что бюджетные ограничения временные?

М. ХАЗИН: Нужно смотреть на симптоматику, слова все говорят красивые. Создан не то фонд, не то агентство по поддержке малого и среднего бизнеса, его начальником назначен видный прихватизатор времён Чубайса-Коха – Браверман.

Из этого я делаю вывод, что конкретные ребята решили распилить бюджетные деньги, поставили специального человека, который ничем другим никогда в жизни не занимался. Забудьте про малый и средний бизнес. С точки зрения местных властей – это способ урвать себе хоть что-нибудь, с точки зрения центральных – это бессмыслица, которой заниматься неинтересно.

И. ИЗМАЙЛОВ: А дополнительные возможности открылись?

М. ХАЗИН: У кого?

И. ИЗМАЙЛОВ: У малого бизнеса.

М. ХАЗИН: Откуда? Мне таковые истории неизвестны, может, у кого-то что-то открылось.

И. ИЗМАЙЛОВ: История с Грефом-Глазьевым: считаете ли вы себя лузером, а нашу страну проигравшим дауншифтером?

М. ХАЗИН: Есть люди, чьё мнение мне неинтересно. Мнение Грефа мне неинтересно, человек продемонстрировал, что находится в глубоком неадеквате. Он считает, что он умнее всех, но это ни о чём не говорит. Классический образчик – математик Перельман. Все понимают, что с бытовой точки зрения он в глубоком неадеквате, при этом он совершенно не дурак. Я учился на механико-математическом факультете МГУ, и таких сумасшедших математиков, которые с точки зрения математики близки к гениальности, но с бытовой – идиоты, много.

И. ИЗМАЙЛОВ: Он неадекватный гений?

М. ХАЗИН: Мне сложно сказать, я не знаю, в какой сфере он гений, мне это неизвестно. Может, он гениальный собиратель марок, или он рисует.

И. ИЗМАЙЛОВ: Все эти люди все эти годы говорят нам о том, что у нас государство неэффективно, а бизнес эффективен по всем параметрам. Ни один из них в бизнесе ни дня не работал, но продолжает читать мантры: мы не знаем, что делать, но надо распродать остатки государственного имущества, приватизировать.

М. ХАЗИН: Если я приватизирую, то получаю долю. Фактически они говорят: у государства ещё есть миллиарды долларов, из которых я могу взять кусок, надо срочно это сделать. Им отвечают: не спешите, это глупо. — Что значит глупо? Может, я уйду через год, надо же виллу на Лазурном берегу купить. Это абсолютно понятное и логическое поведение, только не нужно всерьёз воспринимать, что они говорят. Слова Шувалова, Грефа не имеют отношения к экономике, государственному управлению – это что-то другое.

И. ИЗМАЙЛОВ: Доживём ли мы до выборов?

М. ХАЗИН: Доживём, конечно. Может ли произойти управленческий коллапс? Да, может. В большом количестве населённых пунктов пропадёт электричество, потому что упало дерево на провода, перегорел трансформатор или ещё чего-то. Вызывают ремонтников, им говорят: платите деньги, им отвечают, что денег нет, а тогда и нет ремонта. Не будут завозить лекарства или закроют больницу.

И. ИЗМАЙЛОВ: Консалтинговая компания, которая у нас работает, британская, по-моему, говорит, что больницы надо посокращать.

М. ХАЗИН: Их уже сокращают.

И. ИЗМАЙЛОВ: У вас же кризис, закрывайте больницы.

М. ХАЗИН: Замечательно, давайте школы все закроем. Давайте закроем всех чиновников или установим им зарплату в рубль, они же всё равно не по зарплате получают.

Ещё один вариант: установить температуру в два градуса тепла там, где работают чиновники. А кто на работу не пришёл, сразу увольнять и не платить выходное пособие.

Я помню, как осенью 1995 года на совещании к министру экономики Евгению Григорьевичу Ясину должен был приехать только назначенный заместитель министра финансов Олег Вьюгин. На его место пришёл Антон Силуанов, который тогда был замначальника департамента. Я с ними непрерывно общался и помню, что когда я был начальником департамента, он был ещё заместителем.

Вьюгин опоздал практически на час, обалдевший Ясин спрашивает, что случилось, а Вьюгин отвечает, что за неуплату у замминистра финансов отобрали автомобиль, и пришлось ехать на метро. А от «Площади Революции» довольно долго идти до Министерства экономики, которое тогда было на Новом Арбате в доме-книжке.

Как известно, самый эффективный управленец с точки зрения промышленности и организации у нас был Лаврентий Павлович Берия. Он объяснял, что есть единственная вещь, за которую он наказывает сразу и жестоко – когда ему говорят неправду.

Президенту никто не говорит правду в части экономики, деятельности правительства. Я не буду говорить, знают ли министры правду, но что они её не говорят президенту – это точно, потому что я организовывал. Единственный раз, когда после советской власти работала система контроля за деятельностью правительства – это с весны 1997 по весну 1998 года, за что экономическое управление, которым я де-факто руководил, разогнали.

И. ИЗМАЙЛОВ: Суть реакции Глазьева сводится к тому, что Грефа довели до такой ситуации.

М. ХАЗИН: В том числе. Но Греф – это уже второе поколение. Набиуллина была ответственным секретарём правительственной комиссии по связям с международными финансовыми организациями уже в 1997 году, Улюкаев был помощником Гайдара в 1992 году – всё те же люди.

И. ИЗМАЙЛОВ: В кулуарах Гайдаровского форума мне довелось услышать, что восстановлением экономики в нашей стране займутся Высшая школа экономики, Институт экономической политики имени Е.Т. Гайдара, РАНХиГС.

М. ХАЗИН: Разве не те же самые довели до нынешнего состояния?

И. ИЗМАЙЛОВ: Я спросил то же самое. Они ответили, что других нет.

М. ХАЗИН: Это неправда.

И. ИЗМАЙЛОВ: А кто?

М. ХАЗИН: У нас есть провинциальные вузы, Финансовая академия при правительстве РФ, которая ещё сопротивляется, до недавнего времени сопротивлялся экономический факультет МГУ. Я считаю, что эти структуры должны быть разогнаны, их надо ликвидировать.

В РАНХиГС если убрать Мао и с десяток человек, то все остальные тут же вспомнят. Сейчас они понимают, что если будут вести себя неправильно, у них зарплаты отберут. Этих людей близко нельзя подпускать.

И. ИЗМАЙЛОВ: Цены на вторичный рынок недвижимости упали на треть.

М. ХАЗИН: Вся финансовая Бреттон-Вудская схема 1944 года предполагает расширение под неё эмиссии. Эмиссия вызывает увеличение средних цен в некоторых секторах экономики: первый – фондовый рынок, и он сейчас начал падать, второй – рынок недвижимости, но он консервативнее и падает медленнее, и третий – сырьевой сектор.

И. ИЗМАЙЛОВ: Квартиры подешевеют?

М. ХАЗИН: Они уже начали дешеветь. Но под ними всеми бешеная административная рента.

И. ИЗМАЙЛОВ: Но денег-то у людей нет.

М. ХАЗИН: Если на них начнут сейчас налоги кадастровые накладывать, то попытаются продавать их быстрее, и тогда на вторичке начнут дешеветь.

И. ИЗМАЙЛОВ: Будет ситуация, как в 1998 году, о чём говорил Силуанов, что квартиры можно будет купить совсем дешево, у кого есть накопления в долларах.

М. ХАЗИН: У тех, у кого накопления в долларах, будут дешевле. В 1998 году цены на квартиры упали, минимум был в феврале 2001 года. Я хорошо это помню, потому что у меня родственники покупали квартиру. Однокомнатная квартира в дерьмовом районе Москвы, в хрущёвке на первом этаже стоила меньше 20 тысяч долларов. А уже в марте она подорожала.

В 2008 году такого спада не было, потому что все понимали, что скоро пойдёт вверх. Сейчас нужно, чтобы кризис продлился ещё какое-то время, чтобы стало понятно, что держать квартиры совсем невыгодно.

И. ИЗМАЙЛОВ: Всем бы хотелось узнать, чтобы у разбитого корыта не оказаться.

М. ХАЗИН: Вся экономическая система устроена так, чтобы рядовой обыватель всё равно остался у разбитого корыта, чтобы он ни делал.

И. ИЗМАЙЛОВ: И останется?

М. ХАЗИН: Думаю, что да. Сбережения подавляющего большинства людей разными способами отберут: ценой за лечение, за недвижимость. Сбережения кончатся, а люди должны каждый месяц платить по 15-20 тысяч, а то и больше, а средняя зарплата – 20.

И. ИЗМАЙЛОВ: Ещё кадастровые налоги.

М. ХАЗИН: И не продашь. Они будут кидать, отказываться? А как? Попробуйте отказаться от недвижимости. У вашей бабушки дача, у них льгота, бабушка умерла, оставила вам её по наследству. Вы можете не принять наследство, но обычно не отказываются. Вы приняли эту дачу, пускай там даже 10 или 12 соток, как выдавали в 50-60-е годы, и неожиданно выясняется, что вы должны платить бешеные деньги, которых у вас нет.

И. ИЗМАЙЛОВ: Сейчас взвыли внуки уважаемых в советское время людей.

М. ХАЗИН: Продавайте спекулянтам, ворам, чиновникам за копейки. Пытаются продать: вы с ума сошли, сотку за 10 тысяч долларов? Давайте мы за 100 тысяч, так и быть, всё у вас возьмём. А разбив на участки по 15 соток вообще не продадите.

И. ИЗМАЙЛОВ: «Вы непоследовательны: с одной стороны, правительство, по-вашему, ничего не делает, с другой – вы считаете, что ничего не надо трогать. Где же логика?»  — пишет слушатель.

М. ХАЗИН: Правительство целенаправленно ухудшает жизнь людей, чтобы получить с них как можно больше денег. Оно ничего не делает для улучшения ситуации в экономике. Противоречий никаких нет.

И. ИЗМАЙЛОВ: Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, Вадим, Подмосковье. Путин не понимает, что любовь народа может быстро смениться на гнев, памятуя судьбу Николая II, Ельцина, Горбачёва? Меня выгнали на мои шесть соток с помощью гастарбайтеров, всю жизнь жил и работал в Москве. Почему бы ему не сделать партийное правительство по думским фракциям, хотя бы так отмазаться от кризисов?

М. ХАЗИН: В своей книге «Лестница в небо» я подробнейшим образом этот момент описываю. У человека, который находится во власти, не может не быть ощущения того, что он лучше знает, чем другие. Это то, что товарищ Сталин называл головокружением от успеха.

И. ИЗМАЙЛОВ: Можем, если захотим-то?

М. ХАЗИН: Можем.

И. ИЗМАЙЛОВ: Ждём Вас ещё, спасибо.

Источник