Какую роль играет Саудовская Аравия среди стран ОПЕК? Насколько необходимо реальное снижение добычи нефти? Наступает ли конец эпохи углеводородов? На эти и другие вопросы ведущего «Коммерсантъ FM» Анатолия Кузичева ответил вице-президент по пиар компании «Роснефть», журналист и публицист Михаил Леонтьев в рамках программы «Действующие лица».

«ОПЕК нет, есть Саудовская Аравия и примкнувшие к ней страны»

Михаил Леонтьев о роли ОПЕК: «Идея картели исчерпала себя как таковая. Кому нужна альтернатива ОПЕК, когда самого ОПЕК нет: есть Саудовская Аравия и примкнувшие к ней, не могущие не примкнуть к ней заливные страны, и есть остальные производители. Все они производят совершенно разную политику, имеют разные интересы — зачастую не только экономические, но и политические. С одной из ключевых стран ОПЕК — Ираном — Саудовская Аравия просто прервала дипломатические отношения, хочу заметить, то есть степень их договороспособности просто никакая.

В ОПЕК традиционно входили страны, которые были нефтяными монокультурами, где в основе экономики была, в первую очередь, нефть. А страны типа Норвегии, условно говоря, или Великобритании, в ОПЕК почему-то не входили, и Россия себя причисляла именно к этим странам. Когда говорят о зависимости России от нефти, все-таки надо понять одну вещь — у нас специфически построен бюджет, у нас бюджет очень зависит от нефти. Естественно, когда одна компания, такая, как «Роснефть», дает пятую часть, а если взять консолидировано, то и больше, всех доходов бюджета, там колоссальная налоговая нагрузка на российскую нефтянку. Понятно, что зависимость бюджета высокая, так выстроен бюджет».

О том, какова ситуация с нефтью в России: «Мы не Саудовская Аравия, но следующими после залива по операционным расходам, по минимальным расходам, идем мы. На самом деле, у нас нефтяная промышленность очень устойчивая. У нас хорошая нефть. Она трудная, она в труднодоступных районах — будущая нефть будет еще труднее. Но та ресурсная база, которая сейчас есть, позволяет выдерживать, поджавшись очень серьезно, мобилизовавшись, практически любые реальные цены, реальные падения на рынке».

О снижении цен на нефть: «ОПЕК накануне дикого падения цены на нефть снизил добычу — снизил без всякого соглашения. По последним месяцам, ОПЕК снизил в целом. Китай снизил добычу, Европа снизила добычу, Соединенные Штаты снижают добычу реально, хоть и не быстро. Только Россия нарастила, потому что речь идет о сохранении доли на рынках. Мы же видим, что война идет, это психологическое давление. Саудовская Аравия наращивает бурение, это правда, но добыча-то у них снижается. Кстати, это тоже сигнал того, какие они замечательные — они же рассказывают всякие сказки про свои ресурсные базы».

«Мы видим не компромисс, а войну за рынки»

Михаил Леонтьев о том, что влияет на цену на нефть: «Очевидное спекулятивное падение закончилось тем, что рынок испугался и отскочил. Это не значит, что не будет еще попыток, но теперь мы примерно знаем тот уровень, от которого цена отскакивает. Мы можем посмотреть: сентябрь, ничего особенного на рынке не происходило, наоборот, не было такого падения добычи в США, как ожидалось, потому что бурение сократилось почти на 70%. Это колоссальный спад. Сейчас есть прогноз, что на 0,7 млн баррелей упадет суточная добыча в США, это 2/5 от того как бы переизбытка, который на рынке существует. Такой же переизбыток, как сейчас, существовал тогда, когда цены были потолочно высокими. Но тогда было совершенно другое финансовое настроение, и спекулятивные деньги на этот рынок активно вливались. В долгосрочном плане, безусловно, цена должна вернуться к тому, чтобы покрывать инвестиционную составляющую. Это может произойти в силу каких-то событий внерыночного характера: предположим, того же сговора или политического катаклизма, или колоссального экономического кризиса, как в 2008 году. Либо, если все будет развиваться по инерции, то цена вернется когда на рынке возникнет дефицит, а возникнет он скоро. Реальный дефицит, который нельзя будет игнорировать и быстро схлопнуть».

О приватизации госкомпаний: «Если мы говорим о критериях, на основании которых принимается решение о приватизации, то многие параметры, которые президент обозначил на совещании, этот вопрос подвешивают. Нельзя не учитывать конъюнктуру — раз. Я цитирую президента, который говорил, что существуют самые разные причины для приватизации. Но повышение эффективности — это не основная причина. Иногда можно продать дешевле, но получить стратегического партнера, который будет инвестировать и обозначит выход на новые рынки или будет чрезвычайно полезен технологически. Никто не собирается приватизировать ни одну из тех госкомпаний, которые заявлены в списке. То есть они все до одной – «Аэрофлот», «Транснефть», «Роснефть» и т.д. — речь идет о сохранении за государством контроля, приватизируется пакет. Это накладывает совершенно иные ограничения на будущего покупателя и совершенно другую мотивацию при покупке пакета. Единственное, что можно сказать, и президент это исключил, что это не будет портфельный инвестор. Потому что продавать портфельному инвестору при предельно низкой конъюнктуре — это полная глупость. Президент сказал, что будущий приобретатель должен иметь стратегическое видение. Но какое стратегическое видение может иметь портфельный инвестор? Это смешно. Уже явно по этому параметру речь идет о компаниях, которые на данных рынках являются профильными как минимум».

Об ожиданиях по стоимости нефти: «Вот при той ситуации, которая складывается, где-то ко второй половине 2017 года рынок вынужден будет вернуться. То есть начнется восстановление цены такое, чтобы эта цена была инвестиционно оправдана, то есть от операционной цены к инвестиционной. То есть которая не просто текущие затраты минимальные отбивает, а создает возможность расширять производство и возобновлять, увеличивать ресурсную базу. Сейчас есть ощущение, что это все произойдет гораздо раньше».
«Каждая спекулятивная истерика носит хаотичный характер»

Михаил Леонтьев об экономических аналогиях: «Нефть снова дешевеет из-за опасения переизбытка предложения. Эта формула исчерпывающе объясняет, почему она дешевеет — из-за опасений переизбытка. В свое время она подорожала из-за снижения ожиданий подешевения. Это просто набор экономических идиотизмов. Дальше уже о чем речь: смотрите, в Турции посчитали ущерб для РФ в случае запрета на импорт российской пшеницы — мы потеряем $1,1 млрд. Значит, если мы не продадим пшеницу Турции, то Турция купит пшеницу у какого-то другого экспортера — пшеница вообще биржевой товар, зерно. Значит, экспортер освободит ту долю рынка, которую бы он занял. То есть, на самом деле, если вдруг на рынке оказывается значительно больше пшеницы или меньше, то можно было бы говорить о каком-то ущербе. С точки зрения именно влияния на цену, потому что просто становится другая цена, другое ценовое равновесие. Это, конечно, потрясающе».

О действиях Венесуэлы: «Спасибо венесуэльским товарищам: они пытаются связывать, грубо говоря, всех участников рынка, внушать им какие-то правильные мысли. Венесуэла действительно страдает как государство, поскольку у них очень высокий бюджетный дефицит — у них бюджет балансируется при довольно высокой цене, при самых больших запасах нефти. При том, что Венесуэла стратегически — ресурсная база будущего, для Западного полушария уж точно, для Соединенных Штатов, будем называть вещи своими именами».

О взаимосвязи финансовых операций и нефти: «Венесуэла очень хочет, чтобы все, кто может, договорились и сократили добычу и восстановили цены. Но уровень доверия и уровень разногласий между участниками рынка таков, что мы не видим необходимости. Дело же не в том, что мы вообще против — мы пока не видим признаков. Когда я говорю о том, что новость высосана из пальца, это же не значит, что это невозможно. Это значит, что новости пока нет. Она может быть. А вот эта очередная спекуляция на ожиданиях — обслуживание спекулянтов, которым обязательно нужны какие-то новости, на ожиданиях понижения или повышения. Тем более что в каждый момент каждое ожидание и каждая спекулятивная истерика носят хаотичный характер.

Рынок манипулируется теми, кто владеет финансовыми инструментами. 98% рынка нынешнего — это вторичные бумаги. Они никакого отношения к живому сырью не имеют, то есть к нефти, под ними нет поставочных контрактов. Насколько это значимо — с этой точки зрения, например, действия ФРС более значимы фундаментально для финансового рынка якобы нефти, а на самом деле ценных бумаг, каким-то образом привязанных к нефти, чем сокращение или увеличение добычи, опять же, в каких-то определенных пределах. Когда на рынке складывается реальный дефицит, то цена пойдет вверх — вы с этим ничего не сделаете, потому что вам надо обеспечить покрытие дефицита. Для того чтобы покрыть дефицит, вам нужно, чтобы компаниям было интересно делать инвестиции, а не просто поддерживать любой ценой уровень добычи на той части месторождения, которое укладывается по себестоимости в данную цену. Когда у нас была цена средняя по больнице 27, а на мексиканскую нефть 22, на тяжелую канадскую нефть 15 была цена, понятно, что никакие текущие затраты компании этой ценой не покрывались, просто торговля в убыток. Компании понимают, что если цена на нефть на один день упала — это еще не повод сворачивать производство. На месяц — уже придется, да».

Источник