Визит в Москву Генри Киссинджера, патриарха американской дипломатии, стал заметным событием в российском политическом календаре. Но о результатах его бесед в Москве известно немного. Точно можно сказать лишь одно: этот визит не случаен и вполне может стать предвестником очередной «перезагрузки» отношений США и России.
Надо припомнить, что Киссинджер был госсекретарем США. И хотя «бывших госсекретарей не бывает», было время, когда о нем пытались говорить, как о «бывшем» — тогда его осуждали и отвергали его предупреждения об опасности разрушения СССР и быстрого ухода Союза из Европы. В итоге Союз ушел, а страхи, как казалось в начале 1990-х, не оправдались. Но не оправдались лишь тогда.
О том, что они оправдаются, Киссинджер говорил Владимиру Путину еще четверть века назад. Подчеркну: четверть века назад. Когда Владимира Путина мало кто знал.
В самом начале 1990-х в Ленинграде встретились два «бывших разведчика». Напомню, что Генри Киссинджер со времен Второй мировой войны был сотрудником американской разведки. Тогда Киссинджер спросил: «За границей работали?». Владимир Путин ответил: «Работал. В Германии». — «В Восточной или Западной?» — «В Восточной». И тогда Киссинджер сказал: «Все приличные люди начинали в разведке. Я тоже».
То, что Киссинджер сказал потом, оказалось для Владимира Путина неожиданностью: «Вы знаете, меня сейчас очень критикуют за мою позицию в то время в отношении СССР. Я считал, что Советский Союз не должен так быстро уходить из Восточной Европы. Мы очень быстро меняем баланс в мире, и это может привести к нежелательным последствиям. И мне сейчас это ставят в вину. Говорят: вот ушел же Советский Союз, и всё нормально, а вы считали, что это невозможно. А я действительно считал, что это невозможно».
Потом Киссинджер подумал и добавил: «Честно говоря, я до сих пор не понимаю, зачем Горбачев это сделал».
Владимир Путин не ожидал услышать подобное. Президент России сказал так, как думал тогда и думал позже, и даже повторил недавно в интервью германским журналистам: «Киссинджер был прав. Мы избежали бы очень многих проблем, если бы не было такого скоропалительного бегства».
Уже тогда два разведчика поняли друг друга.
Это не фантастическая реконструкция. И не подслушанный разговор. Собеседники общались в машине, свидетелей не было. Это рассказ самого Владимира Путина.
Киссинджер сожалел о разрушении СССР не потому, что был его поклонником или тем более тайным коммунистом — он всегда был верен Соединенным Штатам, служил им и ставил выше всего интересы Америки. Он работал на США и тогда, когда работал на разрядку, и тогда, когда обеспечивал вывод американских войск из Вьетнама. Служил он США и тогда, когда готовил серию договоров по ограничению ядерного вооружения, визиты Никсона в Москву, созыв и проведение Хельсинкского совещания, создание режима постоянных неформальных дипломатических консультаций с СССР, устанавливал почти дружеские отношения с советским послом в США Добрыниным, над наивностью которого, правда, сам Киссинджер открыто посмеивается в своих мемуарах.
И тогда, когда, не афишируя свои действия, выстроил отношения с Китаем, по сути создав определенный неформальный румыно-пакистано-китайский союз против СССР. Формально налаживание отношений с Китаем можно считать нормализаций отношений после 22 лет вражды. С точки зрения политических отношений Киссинджер использовал Китай в качестве противовеса СССР в рамках «трехсторонней дипломатии».
Киссинджер всегда боролся с СССР, но не против СССР. Он всегда отстаивал принципы политического реализма. А политический реализм — это постановка реальных целей и действие не в соответствии с теми или иными идеалистическими нормами, но ориентация на средства, которые хороши для обеспечения актуальных задач.
До того, как стать автором американской политики разрядки, Киссинджер уже был убежденным антикоммунистом, видевшим в СССР врага. Причем вне зависимости, был это сталинский Советский Союз, «конвергированный СССР» или «демократическая Россия». Патроном Киссинджера во время учебы в Гарварде был известный своим агрессивным антисоветизмом Уильям Эллиотт. Сам Киссинджер, еще будучи бакалавром, организовал осенью 1950 года Гарвардский международный семинар, ставивший задачу объединения молодых лидеров всего мира в борьбе против коммунизма.
Киссинджер стал отцом разрядки по той причине, что США уже не могли открыто противостоять СССР. Еще немного, и Америка, возможно, пала бы, как пал, отказавшись от борьбы, СССР через 20 лет. Соединенным Штатам была нужна передышка, а еще больше — изменение формата борьбы.
Обреченные на поражение, США благодаря политическому искусству Никсона и Киссинджера и ориентации на реализм выскользнули из хватки коммунистического и освободительного движения, сумев удержаться и перевести дух.
Однако Киссинджер опасался гибели СССР и его ухода из Европы, потому что понимал: стратегически США не готовы и не могут взять на себя роль единого мирового центра власти, что они пытаются взять на себя больше, чем могут унести.
Будучи великолепным стратегом, Киссинджер не случайно с пиететом отзывался о Примакове, признавая в нем равного или даже превосходящего стратега. То есть Киссинджер, как и Примаков и Путин, всегда выстраивал комплексные многосторонние конструкции, противовесы, которые обеспечивали баланс сил и минимизацию угроз для интересов США. Этим он отличался от авантюристов, начавших определять внешнюю политику США в последние десятилетия.
Как представитель большой стратегии Киссинджер, кончено, выражает интенции той части консервативной элиты США, которая не хочет оплачивать издержки военно-дипломатических авантюр последних президентов. Приехал ли он в Россию передавать те или иные сигналы от какого-либо кандидата в президенты США, или нет, как уже отмечалось, вопрос вольных гаданий. Дмитрий Песков уже сказал, что визит старого разведчика носит личный характер.
Но если этот политический тяжеловес приезжает в государство, в отношении которого политика его собственной страны зашла в тупик, то это выглядит как своеобразное приглашение диалогу, намек на новую «перезагрузку».

Источник