Мы плохо верим и мало размножаемся
Захар Прилепин
"Француженка ждала, что Познер заступится за европейскую демократию, а он вместо этого ее "убил" своей речью"
Мы с Познером недавно были в Париже. И во время творческой встречи с французами встает одна женщина и задает Владимиру Владимировичу вопрос. Она говорит, что ее отец живет в Крыму и сдуру проголосовал за присоединение Крыма к России. Но все обернулось очень плохо, и ее отец теперь якобы не может в Крыму спокойно на улицу выйти. Ну а я-то сам жил в Крыму. Долго. И в том числе прошлым летом. И я представить не могу, что там кто-то боится на улицу выйти. Но она специально драматизирует. В конце чтобы разжалобить Познера, она говорит: "Владимир Владимирович, я выросла на ваших программах. Скажите нам всю правду!". И тут Познер начинает выступать в совершенно неожиданном для меня качестве. Он сначала проводит экскурс по истории, говорит, что Крым был отвоеван Россией много веков назад, что потом Хрущев совершил ошибку, когда подарил эту территорию Украине. Дальше он говорит, что НАТО расширяется на Восток и являет собой угрозу России. А Россия обязана противостоять НАТО, и поэтому она взяла Крым. Можете называть это аннексией, говорит Познер, но это просто обеспечение своей безопасности. И я, Захар Прилепин, вижу, как та женщина просто отекает с лица. Она-то ждала, что Познер заступится за великую европейскую идею демократии, а он как будто не Познер, а какой-нибудь Лавров, "убил" ее на глазах у других французов своей речью.
"Я предложил каждого губернатора, который не прочитает наизусть Есенина, уволить"
Год литературы я открывал вместе с Сергеем Нарышкиным. И я ему говорю, Сергей Евгеньевич, а давайте, если кто-то из губернаторов не прочитает стихотворение Есенина наизусть, то мы его сразу уволим. Он подумал-подумал, и не согласился. Может быть, сам не читает. Вообще, год выдался нормальным, хорошим. В России же как: Путин объявил год годом литературы и мероприятий 200, а то и 400 произошло. А могло бы не произойти. Лично я издал десяток собраний сочинений и думаю, что год литературы должен быть каждые три года. Наши управленцы они же либо спортсмены, либо бандиты, они же про литературу мало что знают.
"Группа "БИ-2 мне заявила, что никогда не станет со мной встречаться"
Программа "Соль", которую я веду, задумывалась как программа про русский рок-н-ролл. Но я решил ее расширить, потому что мне хотелось наибольшей степени конфликтности. Я хотел приглашать Трофима, Розенбаума, да кого угодно, и задавать им самые неприятные, самые трудные вопросы, потому что эти люди привыкли находиться в зоне абсолютного комфорта. Их никто никогда о неприятном не спрашивает. Для меня же самым неприятном в этом было, что какая-то часть персонажей из мира рок-н-ролла, шансона и российской эстрады стала отказываться от этой программы. Группа "БИ-2", например, заявила, что никогда не будет со мной встречаться. С Гребенщиковым, с Шевчуком есть проблемы. И я вот думаю, чо ты спрятался-то в своем подвале или в трехэтажной даче? Ты приди и скажи, чо тебя волнует. Нет, не хотят.
"Нельзя отдавать себе отчет, что мы для них — провинция"
Мы их любим больше, чем они нас. Это нормальное состояние души — противоречия между Россией и Европой. Мы говорили с немцем, и я ему рассказывал, что у меня есть друзья, которые разбираются в немецком кино, в финском кино, в испанской музыке, в британской… такие друзья, которые могут создавать словари по любой вашей культурной теме, говорю я немцу. Но я не знаю никого в Германии, кто разбирается в российском театре, в музыке, в балете. И он мне отвечает "Ну, вы же — провинция. Нам неинтересно здесь в Европе, что ваша провинция там производит или воспроизводит". Он мне это ответил слишком искренне! И я стою и спорю с ним, говорю, мол, ты кто, немец, кому ты интересен, чо вы сделали такого за последние лет двадцать кроме группы "Рамштайн", чтобы мы тут все удивились?! Но он абсолютно уверен в том, что сказал. И я думаю, что лучше не отдавать себе отчет в том, что мы для них периферия. Не отдавать. Потому что у нас только тогда и будет такой театр, такой балет, такой спорт. Пока мы не начнем думать о том, что сказал этот немец.
"Мы плохо верим и мало размножаемся"
Только что мы общались с Владыкой Тихоном (Шевкуновым), он теперь епископ. Это один из самых образованных людей в контексте Русской Православной Церкви. Он сказал мне удивительную вещь — в России в лоне церкви находится 3% людей. А в Германии той же, например, из лона протестантства или католичества выходит по 200-300-400 тысяч людей в год. Колоссальные цифры. Но это не определяет ситуацию, потому что у них процент воцерковленности 40-50% населения. И Владыка говорит мне, что в Великобритании количество воцерковленных людей составляет 20%. У нас три. В Польше, которая теряет свой католический задор — 15%. И все это больше, чем у нас в России. У них люди выходят из церкви из-за однополых браков. Потому что церковь эти браки не благословляет. Сотни тысяч людей выходят, и при этом процент воцерковленности остается в разы больше, чем здесь. Мы плохо верим и мало размножаемся Россия — читающая страна? Да, безусловно. Но они нас обгоняют и здесь — у них книжных магазинов на душу населения гораздо больше. У нас в советское время на территории России было 8500 книжных, а сегодня ровно 1000.
"Ленин — это наш бренд"
Я Александра Проханова спрашивал, как он относится к тому, чтобы Ленина захоронить. А он мне ответил, что все люди, которые хотят Ленина захоронить, они умрут, истлеют, их прах исчезнет, а Ленин будет лежать. Это правда. Так будет. Ленин не исчезнет. Россия — разумная страна. Мы понимаем, что Ленин деспот, Сталин деспот, все они тираны. Но у нас это не отменяет ощущения, что мы причастны к колоссальным изменениям на территории всего земного шара. После Ленина изменилась вся Земля целиком: три четверти покрылось красным цветом, произошли революции и смена всей философской парадигмы. С таким влиянием ничего не поделаешь. И я к Ленину отношусь как к самому известному русскому. Он, может быть, поизвестнее, чем Гагарин или Достоевский. И ошибка отказываться России от Ленина. Это наш бренд.
"Мы скоро будем вынуждены леветь"
Патриотизм в России у всякого личный: патриотизм монархиста, анархиста, левака, западника, либерала, чей угодно. И в этом смысле идеология России — она негласная. Идеологию можно произносить шепотом, и она такова, что Путин является рефери. Он расталкивает либералов, патриотов, консерваторов, националистов, фашистов, всех, кто рвется к власти. И в этом идеология России, потому что какой-то другой единой идеологии сегодня нет. Путинская позиция рефери в данной переходной ситуации скорее правильная. А вообще, мы не сможем как государственность существовать дальше в контексте международных, финансовых, экономических махинаций. Мы будем вынуждены, простите, леветь. США левеет, Европа левеет, Латинская Америка, Африка… мы не можем кормить международную финансовую аристократию вечно. Мы должны "выписаться" из международных процессов и в себе разобраться. Ну, отчасти. Сельское хозяйство, промышленность мы потихоньку должны "выписывать", чтобы иметь свою продовольственную и экономическую безопасность. И в том числе политическую. Но новую идеологию я не уверен, что мы сейчас потянем, мы слишком привыкли ездить за границу.
"Борис Гребенщиков, песни которого я любил всю свою юность, едет к Саакашвили — законченному русофобу, который ненавидит Россию. Гребенщиков едет к нему петь песни"
Есть такой Михаил Борзыкин, рок-н-рольная звезда, основатель группы "Телевизор", которая в 90-м году была такой же известной, как "Кино". Я писал про него в книжке "Ботинки полные горячей водки", мы записали с ним позже песню. И вот сейчас мы видим, что проходит несколько лет, и Михаил занимает замайданную позицию. Не заукраинскую даже, я сам отчасти украинец, а именно замайданную. И я глубоко в нем разочарован. Он поет сейчас песню "Прости нас, Украина". А Юрий Шевчук поет "Русская весна, скорей бы кончилась она". А Борис Гребенщиков, песни которого я любил всю свою юность, едет к Саакашвили — законченному русофобу, который ненавидит Россию. Гребенщиков едет к нему петь песни. Я не могу это ни осознать, ни оправдать, ни понять. И я с ним расстаюсь как с частью своей души.
