Стратеги недоразвития
Георгий Малинецкий
Войны выигрывают школьный учитель и приходской священник, говорил Бисмарк, подчеркивая роль образования и духовного начала в защите Отечества. ХХ век подтвердил, что победа куется не только на полях сражений и в заводских цехах, но и в лабораториях ученых, на научных семинарах, в мозговых центрах. Если бы советские инженеры и исследователи не справились с космическим и ядерным проектами, мир был бы совсем иным.
Нынешнее и будущее состояние российской науки – один из ключевых факторов национальной безопасности. Сейчас это особенно актуально – руководители многих оборонных предприятий говорят, что для оружия нового поколения нет научного задела.
На вопрос, каковы перспективы России в этой сфере, должна была бы ответить «Стратегия научно-технологического развития РФ на долгосрочный период». Минобр объявил конкурс на создание такого документа, и, судя по сайту ведомства, выиграли Высшая школа экономики и Центр стратегических разработок под руководством Алексея Кудрина. Проект, размещенный на федеральном портале http://regulation.gov.ru/, действительно отвечает на поставленные вопросы, но по-своему. Развал российского образования и ликвидация отечественной науки будут продолжены. Поэтому план очередной «операции против воли больного» стоит обсудить подробнее, тем более что мы с вами и есть этот самый «больной».
Сырьевой придаток
Чтобы наука играла важную роль в обороне страны и ее экономике, должен быть замкнут круг воспроизводства и инноваций: анализ проблем, тенденций развития и пространства возможностей – целеполагание и планирование – фундаментальные исследования и подготовка специалистов – прикладные разработки – опытно-конструкторские работы, создание технологий – вывод товаров на рынок или реализация появившихся возможностей другим способом – вложения вырученных в результате этой деятельности средств во все элементы цикла – анализ проблем, тенденций, новой ситуации и т. д. В СССР круг воспроизводства инноваций замыкался одним способом, в США иначе. В новой России он разомкнут.
Суть дела можно пояснить с помощью простой аналогии. Чтобы автомобиль ездил, ему надо иметь ветровое стекло, навигатор и руль, также необходимы мотор и колеса.
Роль ветрового стекла играет система научной информации, позволяющая посмотреть, куда двигаться. Эта система развалена. Например, Российская государственная библиотека выписывает 350 иностранных научных журналов. Если учесть, что науковеды в 2004 году насчитали 72 тысячи научных дисциплин, поступления в РГБ ничтожны.
Навигатором служат фундаментальная наука и система образования. Условно будем считать, что они стоят один рубль. Минобр, активно взявшись за слом того и другого, достиг определенных успехов. Например, в 2013 году реализована реформа Медведева-Голодец-Ливанова, в результате которой у Российской академии наук отняли исследовательские институты и передали их в Федеральное агентство научных организаций (ФАНО). Это славное ведомство должно было выполнять хозяйственные функции, присматривать за имуществом, переданным в пользование ученым РАН (здания, лаборатории, полигоны, опытные поля). Но через ФАНО пошло финансирование институтов, а кто платит, тот и заказывает музыку. Поэтому хозяйственники стали рулить учеными и занялись слиянием институтов. Очевидно, чтобы руководить было легче. В обсуждаемом проекте упоминаются институты Российской академии наук. Видимо, авторам документа невдомек, что таковых уже не существует, а РАН превратилась в клуб заслуженных профессоров, в отсеченную голову богатыря, с которой беседовал Руслан в пушкинской поэме.
Стратеги недоразвития
Роль мотора играет прикладная наука, которая на основе знания, полученного в ходе фундаментальных исследований, предлагает новые технические решения, создает опытные образцы, прототипы и т. п. Именно в этом секторе делается 75 процентов изобретений, и стоит он уже 10 рублей. Большая часть этого ключевого сектора, который должен был заниматься научными исследованиями и разработками (НИР), была разрушена еще в 90-е годы. На многих крупных оборонных предприятиях России просто нет подразделений, которые всерьез занимаются НИР. Многие из них пробуют сейчас возродить советские разработки, и, наверное, это правильно, когда нет иного. Но не стоит забывать, что с советских времен минуло четверть века и мир не стоял на месте.
В качестве колес выступают крупные высокотехнологичные компании. Они создают надежные эффективные технологии, ведут опытно-конструкторские разработки (ОКР), выпускают продукцию и выводят ее на мировой рынок. Этот сектор стоит уже 100 рублей. Очевидно, что основным потребителем технологий является промышленность. При этом главную роль на мировом рынке оружия играют крупные компании, ведущие ОКР, НИР, а иногда и фундаментальные исследования. К примеру, Lockheed имеет оборот 36 миллиардов долларов, что сравнимо с половиной оборонного бюджета России. Недавно этой компанией был разработан новый ракетоноситель.
К сожалению, крупных высокотехнологичных компаний за время реформ в России не возникло. Те же, что есть, выглядят значительно скромнее зарубежных конкурентов. Кроме того, после многолетнего развала нашей обрабатывающей промышленности они оказались посажены «на иглу» западных комплектующих. Положение очень сложное, требующее эффективного управления, особенно если учесть разгром военной науки.
Но авторы «Стратегии» – большие оптимисты. Оказывается, мы переживаем «этап перехода к инновационному развитию России (2007 – н. в.), характеризуемый созданием инструментов и реализацией мер, направленных на поддержку инновационной деятельности. В этот период созданы институты инновационного развития международного уровня, государственные компании в наукоемких секторах экономики, усилены меры поддержки исследований и разработок мирового уровня в университетском секторе, сформированы федеральные инструменты и цифровая инфраструктура, реализующая единые подходы к управлению государственными научными организациями, включая университеты и институты Российской академии наук…» Правда, неясно, почему при таких делах доля нашего Отечества на мировом рынке высокотехнологичной продукции составляет только 0,3 процента.
Интересно признание одного из идеологов и организаторов российских реформ Германа Грефа, прозвучавшее на гайдаровском форуме в 2016 году: «Мы проиграли конкуренцию, надо честно сказать. Это технологическое порабощение – мы оказались в числе стран, которые проигрывают, в списке стран-дауншифтеров. Страны и люди, которые сумели адаптироваться вовремя и проинвестировать в это, – они победители».
В условиях санкций остро встал вопрос об импортозамещении, прежде всего в интересах ОПК. Эксперты оценивают число позиций, которые следует заменить, в десятки тысяч, в то время как нынешние возможности страны позволяют замещать по несколько сотен в год. Так что оценка Грефа гораздо ближе к реальности, чем оптимизм авторов «Стратегии».
Другое дело – как мы дошли до жизни такой, превратив технологическую и научную сверхдержаву в сырьевой придаток, страну третьего мира.
Креатив кудринского центра
По мнению авторов «Стратегии», наиболее важными тенденциями, влияющими на национальную научную политику, являются так называемые большие вызовы (вероятно, это креатив кудринского центра). Их пять: «исчерпание традиционных ресурсов социально-экономического роста индустриально-развитых стран; замедление воспроизводства природной среды вследствие роста антропогенной нагрузки; промышленная революция и выделение ограниченной группы стран, обладающих новым технологическим пакетом; повышение сложности и снижение управляемости социотехнических систем; демографический переход и изменение образа жизни человека».
С одной стороны, приятно, что наша наука берется за все глобальные вызовы. Это напоминает эпоху футуристов, «председателей земного шара». А с другой – как-то очень все это смахивает на «новое мышление» времен горбачевщины, которое на поверку оказалось мЫшленьем.
Каковы же цели российской науки, по разумению «стратегов»? Их четыре: «обеспечивать получение значимых результатов, отвечающих на долгосрочные вызовы развития глобальной экономики (и правда, всемирный масштаб); функционировать как единый социальный институт «наука – технологии – инновации» (неясно, но звучит красиво); интегрироваться в мировые рынки исследований и разработок (это главное!); приобретать и сохранять лидерство в новых и активно развивающихся областях знаний» (а со старыми-то что делать, отставание в которых стремительно нарастало в годы безвременья?).
Другими словами, поставленные авторами «Стратегии» задачи не имеют никакого отношения к острым проблемам, вставшим перед Россией. По мысли «стратегов», трудно ожидать какой-нибудь пользы от отечественной науки. Пусть себе исполняет декоративные функции, грезит о глобальных проблемах и своем будущем величии, а также интегрируется на третьих ролях в «глобальные рынки».
Но здравый смысл подсказывает иное. В самом деле военный бюджет России в 2014 году составлял 84 миллиарда долларов, в Китае – 216 миллиардов, в США – 610 миллиардов и 950 миллиардов – у НАТО в целом. Нелегкое дело – защищать Отечество в то время, когда оппоненты тратят на свою армию и вооружение в десять раз больше. Чтобы успешно справиться с этой задачей, нужны научно-технические прорывы. Читателям «ВПК» не надо объяснять, что ядерное оружие в XXI веке не является панацеей. Против России ведется холодная война высокой интенсивности, и научно-технические прорывы в ОПК – залог того, что она не перерастет в горячую. Науке здесь есть чем заняться.
Главные возможности и самые большие риски XXI века, вероятно, будут связаны с человеком, его здоровьем, развитием и использованием творческих способностей. Каждая третья научная работа в мире сейчас выполняется в области медицины. Достигнуты большие успехи. По данным международного журнала The Lancet, с 1990 по 2013 год общая продолжительность жизни в мире в среднем выросла на 6,2 года, а здоровой жизни (без заболеваний, существенно снижающих ее качество) – на 5,4 года. К сожалению, Россия здесь сильно отстает. Наши граждане стали жить всего лишь на 1,7 года дольше, а их здоровая жизнь удлинилась на 1,6 года. По этому показателю Россия находится на 109-м месте из 189 стран.
Наконец, новая индустриализация. С объявлением санкций против России и остатки нового мЫшленья, и гайдаровская парадигма, утверждающая, что все купим за рубежом, и мантра о «неизбежности глобализации» рассеялись в одночасье. Возник вопрос: что умеем делать сами? До начала санкций, в 2013 году импорт России превышал 300 миллиардов долларов – бюджет огромного государства. Стало очевидно, что сохранение нашего суверенитета связано с импортозамещением, а оно – с новой индустриализацией. И здесь роль науки огромна. Строить заводы, возрождать или создавать целые отрасли промышленности надо на новой технологической основе. А это планирование, стратегический прогноз… Если бы отечественная наука всерьез взялась за решение таких задач и добилась успеха, этого было бы более чем достаточно.
Следуя математической традиции, будем рассуждать от противного. Представим себе, что этого не делается и все идет примерно так, как предлагается в обсуждаемой «Стратегии». Отставание от Запада, а значит, и зависимость от него будут расти еще быстрее, чем сейчас. Жизненный уровень в сравнении со странами-лидерами продолжит падать. Это подготовит почву для кризиса элит и «оранжевых революций», а далее дело техники.
На недавнем совещании с экономистами у президента РФ Алексей Кудрин выдвинул предложение входить на вторых-третьих ролях в мировую экономику. На что Владимир Путин жестко ответил: Россия не торгует своим суверенитетом. В полной мере это относится и к данной «Стратегии», авторы которой не видят Россию в высшей лиге стран, определяющих научно-техническое развитие мира. Однако альтернативы нет – чтобы сохранить суверенитет, нам придется во многих сферах науки и техники вновь стать первыми.
Сапоги всмятку
Впрочем, надо отдать должное разработчикам – документ получился «креативный». Наряду с классическими либеральными мантрами в нем есть много любопытных новелл.
Из классики: «Для трансформации сектора исследований и разработок изменяется ключевая задача государственных институтов – функции управления и администрирования сети научных организаций минимизируются, усилия направляются на развитие системы регулирования, обеспечивающего получение знаний, стимулирующего их освоение, выход на национальный и глобальный рынок технологий и наукоемких продуктов. Одновременно деятельность органов власти фокусируется на создании высококачественных и доступных сервисов, необходимых для реализации творческого, интеллектуального потенциала коллективов исследователей и разработчиков».
Короче говоря, государство должно уйти из науки, снять с себя функции целеполагания, сосредоточиться на «сервисах» и «регулировании».
А в мире делается прямо противоположное. Страны – лидеры научно-технического развития – США, Япония, Китай, Финляндия, Южная Корея, Сингапур имеют научные стратегии, ставят масштабные задачи перед учеными и вкладывают в науку огромные средства (не забывая проконтролировать полученные результаты). Можно апеллировать и к опыту новой России. Там, откуда государство «уходило», очень быстро начиналась деградация, которая заканчивалась развалом.
Мои коллеги видят в этой части «Стратегии» некомпетентность разработчиков, желающих вновь наступать на грабли. На мой взгляд, здесь проявляется оптимизм врача и его склонность к исследованиям. Если лекарство не сработало девять раз подряд, то, может быть, оно подействует на десятый?
Среди механизмов реализации «Стратегии» предлагается «новая упрощенная система присвоения научной квалификации, основанная на представлении совокупности полученных результатов и признании их значимости для развития науки, экономики и общества непосредственно организациями-лидерами с участием государства исключительно в нормативно-правовом регулировании, надзоре и обеспечении…»
Квалификацию не присваивают – ее добиваются напряженной и самостоятельной работой, так что, вероятно, речь идет о присвоении научных степеней. По мысли «стратегов», государство должно уйти и отсюда… ВАК СССР был серьезной авторитетной организацией. Однако в ельцинские времена ее превратили в скромный департамент Минобра, что привело к деградации и развалу системы аттестации научных кадров. Этот развал предлагается завершить. Очевидно, и отсюда государство должно уйти, отдав все на откуп «организациям-лидерам». Интересно, какие диссертационные советы возьмутся оценивать значимость «совокупности результатов» для экономики и общества. Вроде бы их дело – наука, а «экономика и общество» идут по другой части.
Теперь о новеллах. В «Стратегии» много сказано об «открытости» и «прозрачности» науки. Например: «Эффективному взаимодействию с обществом способствуют повышение прозрачности науки, доступность сведений о результатах исследований и разработок, их масштабное включение в образовательные программы ведущих научных университетов».
Замечу, что наше оружие эффективно прежде всего потому, что результаты научно-исследовательских разработок, которые были выполнены при его создании, остаются закрытыми и непрозрачными. Да и вся конкуренция в секторе высокотехнологичной продукции основана на том, что одни компании учатся делать то, что не умеют другие, и не горят желанием делиться секретами. Светлое будущее еще не наступило. Да и вообще как-то недемократично лишать куска хлеба огромные разведывательные сообщества, интересующиеся нашими технологиями и разработками…
Еще одна находка: «Доминирующей функцией университетов становится выпуск не отдельных специалистов, а междисциплинарных проектных команд единомышленников». Воистину все новое – хорошо забытое старое! Это же бригадный метод! Мой отец рассказывал, что так в 30-е годы пробовали учить в школе. Кто умеет читать – пусть читает, а оценка – всей бригаде. Кто умеет считать – пусть поработает за всех. Но тогда как-то не заладился этот замечательный эксперимент.
В «Стратегии» много других интересных находок. Тут и «реэкспорт технологий», «система меценатства», «коллаборации ученых, инженеров и технологических предпринимателей», «высокая капитализация организаций», «инженерно-производственные консорциумы», «формирование института «главных исследователей», «брендинг территорий», «привлечение молодых иностранных ученых», «компании-чемпионы», «редизайн государственных программ»… Как видите, креатив на креативе.
Что же в итоге? Успехом будет:
•«вхождение в десятку стран-лидеров в глобальных рейтингах конкуренции за таланты;
•вхождение не менее 30 российских центров превосходства, университетов, российских территорий, высокотехнологичных компаний в сотню лидеров соответствующих международных рейтингов инновационного и научно-технологического развития;
•рост объема средств на исследования и разработки из иностранных источников».
Европа нам поможет! Войдем в рейтинги, и будет всем счастье!
На одном из недавних собраний генерал армии Махмут Гареев сетовал, что в руководстве Военно-исторического общества России не оказалось ни одного военного. Видимо, здесь та же ситуация. Судя по тексту, «Стратегию» писали экономисты, финансисты, «эффективные менеджеры». Наверное, это и естественно – наука и технологии слишком серьезные вещи, чтобы доверять их тем, кто имеет о них представление.
Долго размышлял, к какому жанру отнести обсуждаемую «Стратегию». Вероятно, к порнографии, в хорошем, философском смысле слова. Классик философии постмодерна Жан Бодрийяр этим термином обозначал сочинения, которые лишают смысла и значения то, что они описывают. Если данный документ называть «Стратегией», то куда ж дальше?
Тем не менее советую читателям «ВПК» не отмахиваться от этого текста, который выложен на федеральном портале, где можно оставить отзыв. Нашему обществу нужна обратная связь. Без нее дела не пойдут лучше. Наука, образование и технологии России, непосредственно связанные с обороной и национальной безопасностью, слишком серьезные вещи, чтобы отдавать их на откуп «стратегам», нанятым Минобром.
