Трамп первый сформулировал внятную внешнеполитическую концепцию для США
Михаил Леонтьев
И. ИЗМАЙЛОВ: Добрый вечер!
А. МИТНОВИЦКАЯ: Добрый вечер!
А. М.: К нам Михаил Владимирович Леонтьев присоединяется. Добрый вечер, Михаил Владимирович!
М. ЛЕОНТЬЕВ: Добрый вечер.
И. И.: Для Вас что самое главное из всей политической, экономической повестки?
М. Л.: Много чего. Там разноуровневый новостной поток. Я вот уже предложил начать с новостей, которые связаны с моими корпоративными обязательствами, чтобы потом перейти к человеческим, гражданским позициям. Очень прошу это различать, это совершенно разные вещи.
И. И.: Вот читаю: "Депутат Рашкин просит суд прекратить производство по иску Роснефти к нему и КПРФ".
М. Л.: Просит или умоляет? Бьёт челом? Чем мотивировал?
И. И.: Мотивировал так: отсутствует экономический характер спора, дело неподведомственно Арбитражному суду. Кстати, никто не знает, чего он хочет.
М. Л.: Когда человек системно гадит крупной, мирового уровня, к тому же, системообразующей для страны компании, которая является сейчас самой крупной компанией в России…
И. И.: "Роснефть" сейчас самая крупная?
М. Л.: Конечно. Мы сейчас обогнали "Газпром" по капитализации.
Мы никак, кстати, этого не хотели. Это само получилось каким-то чудным образом. Если взять фундаментальный показатель "Газпрома", компания просто гораздо больше нас. Мы не знаем. Мы желаем ему счастья. И вот когда он гадит этой компании, это имеет прямое отношение к той же капитализации, это имеет значение для репутации, это оценивается соответствующим образом.
У нас есть все основания полагать, что деятельность депутата Рашкина была целенаправленно ангажирована против нашей компании. И обстоятельства заставляют думать, что он это не просто так делал. Потому что, его пепел Клааса, я имею в виду пролетариата, должен стучать в сердце. Но он как-то стучит избирательно. Он, например, совершенно не стучит про консенсусно ненавистного Чубайса. У нас просто вопрос: а чего Чубайсу-то запрос не писали? "Придёт черёд и для Чубайса", — сказал Рашкин. Но никак он не приходит. Остап Бендер по этому поводу говорил: "Обратитесь в книгу сексуальных реформ". Наверное, это примерно тот адрес, по которому надо обращаться искомому депутату.
А. М.: Давайте к приватизации.
М. Л.: Приватизация — это политическое решение, которое мы, я выступаю как представитель компании, как пресс-секретарь, не обсуждаем, — оно принято. У нас есть возможность обсуждать с правительством, с администрацией те или иные решения. Нас внимательно слушают, наши документы читают. Это нормальный рабочий диалог, но это не предмет для дискуссий. И ни в какие дискуссии с государственными чиновниками мы вступать не намерены, не будем и не можем. Это глупо. На самом деле, вся ситуация выглядит странно.
Я бы хотел объяснить, что мы имеем в виду, когда я говорю, что не вступаем в дискуссию. Мы — компания, у которой решения принимаются на основании директив, законным образом, процедурно, корректно оформленных директив нашего главного акционера. У вас вот есть собака. Вы с ней ведёте дискуссию? Или вы ей даёте в корректной форме, понятной для собаки, команды. Стоять, лежать, сидеть. Фу. Есть команда "фу". Она оформляется соответствующим образом. А вот существуют странные хозяева, которые с собакой ведут длинные диалоги. Собака не понимает, что от неё хотят, теряется и может пострадать даже нравственно и физически из-за этого. Вот и всё. Нет предмета, на самом деле.
Покуда нам не дали команды, мы осуществляем те функции, которые обязаны осуществлять в интересах наших акционеров так, как мы это понимаем. То есть лаять, сторожить, охотиться и так далее. На этом, я думаю, вопрос закрыт. Здесь нечего обсуждать. Что касается обстановки, складывающейся вокруг приватизации, в частности, в прессе, тут я бы хотел остановиться, потому что я считаю и вижу, и мы все видим какую-то истерическую кампанию по недопуску нашей компании к тому, чтобы подать заявку. Есть же процедура, при которой решается, кому выгоднее. Существуют критерии названные, существуют критерии, которых ещё не назвали, я надеюсь, назовут, решения вопроса, если речь идёт конкретно, например, о "Башнефти".
И. И.: Давайте поясним. Дворкович заявил, что "Роснефть" не должна покупать "Башнефть", это позиция правительства.
М. Л.: Это как раз то, что мы не комментируем. У нас нет слов. Просто в один день на сайте Forbes появляются аж два текста, один из которых называется "Сечин как новый Ходорковский: к чему может привести приватизация "Башнефти". И второй текст гражданина Милова, они удивительно совпали. Потому что гражданин Милов в своё время представлял господина Ходорковского в Минтопе, он был послан туда в качестве смотрящего от ЮКОСа за Минтопом. Поэтому одновременная публикация этих статей очень симптоматична, на мой взгляд.
Первую статью написал мой хороший знакомый Саша Бирман, который, в общем, старенький мальчик и должен помнить эти события. Основная мысль, что есть некий Сечин, у которого нечеловеческий административный ресурс — куда там было Ходорковскому в лучшие годы. Вот хочу напомнить, поскольку у нас есть молодое поколение, которое не помнит и не верит, поскольку, если оно много слушало либерально-западнические СМИ, оно не помнит, что такое был административный ресурс Ходорковского. Я хочу заметить, что господин Ходорковский до момента своего ареста осуществлял стопроцентный блок в прессе, ни слова! Вы почитайте газеты, что пишут про нас. Каждый день. Был журнал "Компромат", который выпустил на обложке и далее материал перед выборами о том, что Ходорковский спонсирует господина Кандаурова, который идёт по спискам КПРФ. Журнал был изъят полностью, тираж был арестован и изъят по суду. И то, что Кандауров шёл по спискам КПРФ, более того, он по ним прошёл, значит, что господин Ходорковский контролировал половину ФСБ, прокуратуры и так далее через своих людей. Господин Ходорковский серьёзно собирался купить все фракции, контрольный пакет всех фракций Госдумы и контролировать Госдуму. У него не было ресурса.
Я просто вспоминаю свою хорошую знакомую Олю Костину, у которой борец за права человека, господин Пичугин, сидящий за организацию убийств, организовал взрыв в квартире. Там у него уголовник примитивный неправильно поставил бомбу, поэтому там снесло лифт, но не снесло полквартиры. Это было характеризовано как хулиганство. Господин Ходорковский мог всё. У него не было одного права, и он никак не рассчитывал, что государство посмеет этим воспользоваться, — это право на легальное насилие. Вот этого не было. Это он не рассчитал. Он не верил. Он не потому проиграл, что он шёл свиньёй против Государственной думы. Он был уверен, что по всем показателям он стопроцентно выигрывает. Я клянусь, что это всё – проверяемые вещи.
Я бы продолжил сравнение. Вот на базе удачно попавшегося склеротика Бирмана продуктивное сравнение Сечина и Ходорковского. Продолжаю. Там было уничтожено целое министерство. Министерство по налогам и сборам, помнится, убрали для того, чтобы Ходорковский спал спокойнее и мог спокойнее атаковать вершину власти, как он собирался это сделать. Теперь другая вещь. Господин Ходорковский компанию украл. Он реально не заплатил за неё ни копейки, потому что деньги с одного банковского счёта были переведены на другой. Но даже если мы возьмём эти копейки, которые он формально заплатил, то это просто копейки. Но при этом он даже не платил налогов.
Компания "Роснефть" является крупнейшим налогоплательщиком в России. Просто объективно самым крупным. Мы до четверти бюджета составляем.
А. М.: Сколько?
М. Л.: В лучшие годы было 3 триллиона. Но цены упали, сейчас меньше.
И. И.: А сейчас что-то даже стали оспаривать, переплаченные какие-то там тоже сумасшедшие деньги…
М. Л.: Это отдельная история. Мы не будем комментировать это. Коммерческий процесс, 60 миллиардов там, есть такая тема. Просто мы говорим, что при всех обстоятельствах являемся основным плательщиком бюджета. И мы несём налоговую нагрузку больше всех сопоставимых с нами и несопоставимых компаний в мире. У нас больше 60% реальная налоговая нагрузка. Но даже у "Газпрома" гораздо меньше нагрузка при том, что он почему-то отстал от нас.
А. М.: А сколько у него?
М. Л.: Существенно меньше, процентов на 20, я думаю. Это исторически сложившиеся обстоятельства. Почему они исторически сложились и не пересложатся, понять довольно сложно. Сейчас это замечательная компания, мы желаем ей всяческих благ.
И. И.: Это хороший контраст, когда компания находится в частных руках, мы видим, что происходит с ней как с налогоплательщиком. И когда компания находится в государственных руках. К разговору о том, что государство неэффективно.
М. Л.: Среди участников нашей приватизации можем заметить целый ряд компаний, которые являются государственными, но не российскими. И к ним проявляется совершенно нормальный интерес. Китайские компании, индийские и так далее. Я не знаю по поводу эффективности. Но никто не запрещает думать. На самом деле, мы в дискуссию не вступаем. Мы выполняем команды. Но в рамках наших обязанностей мы преследуем цели удовлетворения интересов наших акционеров. Мы не имеем права преследовать никакие другие цели. В первую очередь, нашего главного акционера, то есть государства. И теперь я не буду пересказывать всю бредятину с каким-то непонятными наездами на непонятных лиц, я просто хочу сказать, что в рамках всей этой кампании визгливой совершенно очевидна простая вещь: в чём смысл приватизации 2.0? Чего вдруг все всполошились? Я не знаю. Я знаю, что есть позиция государства, что нужны деньги в бюджет. Она сформулирована, она публично явлена. Есть люди, которые работают, включая нас, на выполнение этой задачи. Но очевидно, есть некая группа лиц, отдельная, которая пытается осуществлять приватизацию с одной целью — скапитализдить один плохо лежащий актив. Считается, что плохо лежит "Башнефть". Она традиционно как-то всё время плохо лежит.
И. И.: При этом Улюкаев говорит, что иностранные инвесторы приглашены к участию в приватизации "Башнефти".
А. М.: Президент говорил, что иностранных быть не должно.
М. Л.: Мы всегда выступали за равные рыночные условия для всех участников. Если нет никаких внятных препятствий, связанных с национальной безопасностью, каких-то понятных, которые можно действительно принять во внимание, то рыночная игра должна быть равной. Это наше условие. И нас обвиняют, что мы на кого-то давим. Ребята, на нас не давите, пожалуйста. Сечин и "Роснефть" являются очевидным препятствием на пути к капитализдиванию. На пути того, кто хочет скапитализдить.
И. И.: А кто хочет?
М. Л.: Не буду показывать пальцем. Они сами на себя показывают. Выросло и уже созрело поколение чиновников, которые стали богатыми людьми на обслуживании приватизации 1.0. Это была другая ситуация, другое состояние государственных институтов. В чём был смысл-то залоговых приватизаций? Государство отдавало свои активы за бесценок, чтобы за эти деньги, на самом деле, по тем временам нищеброды из новых русских превратились в олигархов, и это же государство поддержали. Потому что оно само себя поддерживать не могло. Деградация была такая, что государство как институт близилось к аннигиляции.
Сейчас другая история. И мы убеждены, что этот номер не пройдёт. Прошло столько лет уже, 1996, по-моему, был год. Прошло 20 лет. Выросли новые люди. Они ещё не состоялись как состоятельные люди. И вот эта линия настолько вкусная, что очень хочется. И вот эта разнузданная визгливая кампания, бессмысленная… Там всё что угодно выкопают. Это такая завеса, чтобы нейтрализовать того государственного игрока, не в смысле формы собственности, мы публичная коммерческая компания с открытой отчётностью, действующая в мировых масштабах, имеющая акционером, кроме десятков тысяч акционеров частных, такого как BP. Так вот, нейтрализовать, потому что с нами сложно. Надо нас загнать, тогда с нами всё будет хорошо и красиво.
И. И.: Заголовок читаю: "Улюкаев назвал доходы государства от приватизации нулевыми". Я, как простой гражданин, хочу спросить, а на кой чёрт эта приватизация?
М. Л.: Он очень умный парень. Он стихи пишет. Он, например, правильно всё рассказал про пенсионную систему в тот момент, когда он не отвечал за пенсионную систему. Когда он отвечал, он тут же про это забыл. Я в данный момент как частное лицо, не от компании, считаю, что он умный парень. Доходы действительно если не нулевые, то отрицательные. Потому что потери государства от приватизации просто огромные, потому что все мелкие издержки в течение нескольких дней или месяцев были покрыты из текущего денежного потока, которые создавали эти активы.
Там было некоторое оправдание. Не этой приватизации, а вообще приватизации как таковой, потому что она проходила на фоне абсолютной деградации государства как института и его конкретных институтов. И поэтому есть некоторая философия, которая оправдывает кого-то хотя бы ситуативно. Потому что, если бы продавали иностранцам, может быть, они дали бы больше. Но не намного бы больше, но стратегически было бы гораздо хуже. Можно было бы об этом говорить, но когда мы говорим об этом, то, отталкиваясь от безобразия, потому что ситуация была безобразной в целом, омерзительной, это была катастрофа.
Я вообще считаю девяностые временем, когда народ и государство переживали катастрофу, считая, что это наступление счастья. Нужно было пройти такую фазу, как тройной дефолт: это внешнеполитический дефолт, Югославия, внутриполитический дефолт; это военное поражение от чеченских бандитов и подписанная практически капитуляция; и третье — натуральный, обычный дефолт, то есть отказ государства платить по своим обязательствам. Вот после этого наш народ, к счастью, не разбился вдребезги о стенки пропасти, а от удара проснулся и началась другая эпоха — эпоха, когда появился спрос на восстановление государства как субъекта.
И. И.: О чём говорят те кадровые перестановки, которые мы видели сегодня?
М. Л.: О том, что в стране осуществляется кадровая политика. Больше вам я ничего не скажу, потому что знаю про это не больше вашего.
А. М.: А с чем они связаны? Это чистка?
М. Л.: До меня здесь был Вова Рыжков, который бил себя в грудь за Белых. Я не буду бить себя за него в грудь, мне странна вся эта ситуация. Мне жаль, что один из немногих психически и социально адекватных деятелей оппозиции выбыл по такой странной причине. Но я готов побить себя в грудь за Андрея Бельянинова, которого много лет знаю. Я свечку не держал, но знаю его хорошо, это мой однокашник. Я знаю, в каком состоянии ему досталась служба. Я допускаю, что в службе ещё не до конца изжиты остаточные явления коллективной и индивидуальной корысти, не совсем законной, но ничего плохого я про этого человека сказать не могу. На всех уровнях, которые он занимал, он всегда очень достойно выглядел.
А. М.: Что и странно. Если бы он был вором, взяточником, его бы, наверное, сейчас должны были арестовать и допрашивать.
М. Л.: Я высказал своё личное мнение, не более того.
И. И.: ФСБ, СКР — все сейчас занимаются выяснением отношений друг с другом, вместо того, чтобы заниматься делом.
М. Л.: Борьба с коррупцией и является их делом. Причастность к деятельности уголовных авторитетов не есть хороший знак. А она, вроде как, выявлена.
И. И.: Речь идёт о борьбе с коррупцией?
М. Л.: В этом же всегда есть элемент демагогии. Даже сингапурская борьба с коррупцией наверняка была в том числе предметом соперничества различных кланов и группировок. Причём речь идёт даже не о какой-то примитивной корысти — денег хапнуть — а о позициях в системе власти. В Китае, например, борьба с коррупцией дикая, наш 1937 год отдыхает по масштабам и количеству лиц, которые этим затронуты.
Там, кстати, смертная казнь вполне актуальна, но это несильно способствует общему снижению коррупции. Но мы же не знаем, что было бы, если бы с ней вообще не боролись. Может быть, это было бы похоже на Молдову.
И. И.: У нас сегодня многие требуют 1937 год. Но кто сегодня может быть субъектом, который будет проводить чистки, если те, кто проводит чистки, потом тоже к ним приходят?
М. Л.: Я обращусь к политической философии. Я считаю, что существует два разных типа людей. И тот, и другой — корыстные. Это люди службы и люди денег, это разные люди, они по-разному мотивированы. Правильно структурированная социальная система должна на службу государству привлекать людей, которые… Есть выражение "плох тот солдат, который не хочет быть генералом", а представьте себе фразу "плох тот солдат, который не хочет быть миллионером". Я не думаю, что этот солдат хорош, потому что солдат, который хочет быть миллионером, вряд ли эффективен в качестве солдата.
А. М.: У нас таких и так полно.
М. Л.: Вот об этом и идёт речь. И мы знаем этих людей, для которых карьера, власть, честь, успех гораздо важнее денег. Они в принципе и неособенно нуждаются в этом.
Я не хочу сказать ничего особенно хорошего про советскую власть, но её основной недостаток в том, что она эту катастрофу обеспечивала, в конце концов. Она же сама гавкнула, простите. Но она к этому шла долго и последовательно, это тоже совершенно отдельный процесс. Я хочу сказать, что то, что получилось, это был просто кошмар. Там была система отрицательного отбора.
Есть Турчин, американский социолог русского происхождения, который изучал поведенческие нормы. Он показал, что существуют люди, склонные к солидарному гуманитарному поведению. Их всех в обществе примерно одинаковое количество. И есть люди, которые ни при каких обстоятельствах ни к какому солидарному поведению не склонны. Вот они в общий котёл нести не хотят. И если вы не купируете деятельность этих людей, если у вас нет отрицательной мотивации, то они постепенно разрушат мотивацию солидарной публики. Потому что если вы всё несёте в общий котёл, а мимо вас идут люди, которые несут из котла, крутят вам пальцем у виска и говорят, что вы лохи, то в конце концов вы убеждаетесь в том, что таковыми вы и являетесь.
Это ведь не значит, что вы обязательно начнёте воровать, но вы прекращаете эту солидарную деятельность, потому что она полностью демотивирована. И когда вы создаёте государство, когда у вас политика превращается в чистый бизнес, у вас разрушается позитивная мотивация служения. Её надо восстанавливать.
А. М.: А как?
М. Л.: Это очень сложно. Я не буду сейчас о разных социальных моделях.
И. И.: Кто будет восстанавливать?
М. Л.: Сейчас есть государство, которое, вроде бы, в этом нуждается.
И. И.: Государство неоднородно.
М. Л.: Всегда говорят: "Путин 20 лет у власти! И что же? Везде коррупция!". Ребята, но у нас государство отсутствовало как институт, мы сами распустили собственное государство. Вообще в новейшей истории я не знаю примеров такого буйного идиотизма, который над собой совершает народ. Мы за это заплатили 1,5% от того, что должны заплатить. Потому что уровень охренения, который достигнут нашим социумом, был запредельным. То, что сделано с государством, сравнимо с тем, что вы высиживаете цыплят из яичницы. Потому что вообще ничего не было.
Давайте вспомним, что было в 1999 году. Никто себе не представляет эти сравнения с Ходорковским ради красного словца. Я хорошо знал Михаила Борисовича, который говорил, что для него капиталовложения длиной более, чем два года, не существует. А если честно, то в один год. И что, можно построить экономику на это? Они же проводили с ЮКОСом предпродажную подготовку. Да, он хотел продать дороже, может быть, этим кому-то и мешал. Продать и конвертировать это в позицию во власти? Это человек, который говорил, что государственный суверенитет не имеет смысла в современном обществе.
И. И.: И сейчас такие есть.
М. Л.: Но надо помнить, что это был самый богатый человек России. Они вышибли из этого Гаагского суда 50 миллиардов компенсации. Стоп, ребята, а вам не кажется, что вы оценили в 50 миллиардов актив, который вы спёрли бесплатно? Это же признание размера похищенного. Может быть, вы подумаете, не роете ли вы себе яму?
А. М.: Не подумают.
М. Л.: На самом деле, если честно, не они устанавливали размер актива. Они сами, по-моему, обалдели от этой суммы, потому что реально они могли получить 100 миллионов при каких-то обстоятельствах, может быть. Ну, даже если 500. Но не 50 миллиардов! Это контрибуция, объявление экономической войны. Но если вы хотите получить контрибуцию, вы сначала должны выиграть войну и подписать капитуляцию. Как говорил царь Леонид персам: "Сдайте оружие, придите и возьмите".
И. И.: То, что предложил Кудрин в связи с экономическими моделями нашего движения…
М. Л.: Что, он, наконец, предложил повеситься? У Алексея Леонидовича есть единственный способ помочь российской экономике — наложить на себя руки. Никаких других позитивных вкладов в нашу экономику он внести не может и никогда не внесёт.
И. И.: Белоусов, по-моему, сказал, что президенту предложили скорректировать программу Столыпинского клуба, на что он поставил одобрительную визу. На сегодняшний момент есть представление, по какому экономическому пути мы будем двигаться? Или Кудрин — лишь одна из этих моделей?
А. М.: Или основная всё-таки?
М. Л.: Это моя старая песня. Я буду мягок. Алексей Леонидович Кудрин — хороший бухгалтер, который, когда видит тупой бухгалтерский результат, признаёт его. Вы представляете себе корпорацию, во главе которой стоит бухгалтер? Это важнейшая функция в любой системе, но он не может задавать цели. Я процитирую своего старого знакомого и друга Привалова, который назвал это бюджетобесием. Это когда целью бюджета является сам бюджет. Это прикладная вещь. И ещё раз повторю: вы — сумасшедшие, которые считают, что нужно любой ценой побороть инфляцию.
Таргетирование инфляции — и всё, у вас нет никаких задач, потому что во всех экономических задачах, если ковырнуть любую, вы увидите, что нужно остановить инфляцию любой ценой. Ребята, вы бессменно у власти 20 лет, вы инфляцию хотя бы остановили бы, вам кто мешал? Я не понимаю. Если вы этого не можете, а они не могут, потому что инфляция в России носит не монетарный характер… Они не дают в экономику деньги. Ребята, вы строите капитализм, но вы запретили кредит, потому что у вас нет рынка кредита, у вас есть фондирование. Вы, кудринцы, ввели советское фондирование, потому что экономика должна существовать. Она нужна. Вот нужно сельское хозяйство, оборонка — вы выделяете деньги. Это не рынок кредита, это выделение денег. Тогда при чём здесь капитализм? Давайте строить социализм. Я против социализма, но лучше пусть будет социализм, чем этот кретинизм.
И. И.: Вместо того, чтобы дать деньги на пенсии, их дают на кредит.
М. Л.: Вот говорят, что нет импортозамещения. Есть все предпосылки для него, есть подорожавший рубль, а подешевевшая валюта — самое простое стимулирование собственного производства. Есть санкции, которые секторально вводят в России протекционизм. Есть научные школы, знания и умения, которые в этих областях дают нам понять, что проблемы сложные, но мы умеем создавать все эти вещи.
И. И.: Нет денег.
М. Л.: Нет в экономике денег. Вам всё равно, дефляция у вас или инфляция, если у вас нет денег. Если у вас нет воздуха, вам всё равно чистый он или спёртый, у вас нет никакого. Вам воздуха не дают, некоторое время вы будете жить без него. Как сказала Эльвира Набиуллина, в интересах стабилизации экономики мы в вашу больничку прекратили подавать воздух. Ну поживите без него, чего вы хрипите-то? Нечего хрипеть, это борьба с инфляцией, это стабилизация. Так не живёт реальная экономика, ребята. Вводите карточную систему и социализм, госплан давайте. Фондирование существовало при советской власти, но там была хоть какая-то система — хреновая, неэффективная, провалившаяся, но была. А сейчас вообще никакой системы нет. Всё руками. Вам нужно монетизировать экономику, а вы боитесь ввести мягкий валютный контроль. Да у вас же есть валютный контроль, вы же ко всем с ним пристаёте в индивидуальном порядке. Но это не система, и она не работает. А господин Кудрин, который создал экономику, максимально уязвимую именно к этим санкциям, теперь говорит: "Смотрите, я же вам говорил!". Это ведь он сделал, и у него сейчас хватает совести это говорить. Тоже мне эксперт.
На самом деле, конечно, можно было иметь оправдания этой системы, пока против нас не была объявлена экономическая война, пока не было экономической войны со стороны тех, кому эта система открыта.
И. И.: Уже тогда спад начался. Михаил Леонтьев мягок.
М. Л.: Я напомню, что наш экономический блок путём монетарной политики загнал экономику в спад на максимально высоких ценах на нефть и при отсутствии всяких санкций. Просто забил ногами в спад. Это произошло очень простым путём: диким завышением курса рубля. Я много говорил о том, что за десять лет реальный обменный курс рубля вырос на 400%. Мы все плакали над Грецией, которая не может девальвировать свою валюту, потому что у неё её нет. У нас валюта есть. У нас всё есть. И мы — единственная страна в мире, которая по отношению к самой себе проводит проциклическую политику. Потому что, когда у вас спад, вы загоняете страну глубже. Когда подъём, вы начинаете перегревать экономику. Это делается, когда вами руководит МВФ. Он это делает насильно, как с Грецией, как с Аргентиной. Это изнасилование, потому что их держат за кредит. Нас никто ни за что не держит. Почему наши банкиры и финансисты считаются лучшими в мире? Потому что они порют себя сами.
А. М.: Удобно же.
М. Л.: Действительно, кайф же. Так нужно кого-то заставлять, а они сами бегут и порют себя.
И. И.: Если победит Трамп, что изменится у нас?
М. Л.: Американская политическая система построена так, что функции президента очень сильно ограничены. Отцы-основатели специально создавали слабое правительство, им не нужно было сильное. Им нужен был гражданский контроль. Вроде никакого гражданского контроля нет давно, потому что он базировался на другом типе избирателей — на цензовой демократии, которая единственная способна работать. Но с другой стороны, Трамп — очень мощный бунт против системы, он — измеритель болезни системы. Он — единственный человек в Америке, который говорит абсолютно здравые вещи"
И. И.: Так и Обама много чего говорил. А что будет-то?
М. Л.: Обама жевал, а не говорил. А Трамп — первый человек, который сформулировал действительно стройную концепцию внешней политики в интересах США. Я как представитель нефтяной компании могу сказать, что энергетическая программа Трампа для нас страшно невыгодна, потому что она адекватна и очень выгодна американской нефтяной отрасли. Там нет этих экологических идиотизмов, этого перехода на зелёную энергетику, которая никогда не будет работать. Ребята, если у вас низкие цены на нефть, конец вашей альтернативной энергетике.
И. И.: Нас будут дожимать США?
М. Л.: Трамп преследует интересы Соединённых Штатов. То, что я говорил своим американским друзьям, когда они вляпались в Украину: это саморазвивающийся конфликт. Проблема состоит не в том, что США не учитывают интересы России. Проблема в том, что Америка не видит собственных интересов, что они очень выгодны для огромного количества людей, для отдельных стран и корпораций, но совершенно контрпродуктивно наехали на страну, которая не представляет для Америки никакой серьёзной опасности и не является претендентом на мировое лидерство. Это на языке спецслужб называется перенесением внимания на негодный объект. Почему Трамп может быть позитивен? Потому что остальной мировой финансовый истеблишмент не интересуется проблемами Америки.
И. И.: Спасибо Вам за то, что пришли!
А. М.: Спасибо! Мы интересно провели время.
