О месте Pоссии в формирующемся мироустройстве

Анатолий Отырба

Время великанов

Всё чаще слышатся призывы о необходимости поворота России на Восток, причём в этих призывах под Востоком подразумевается в первую очередь Китай. И основание для этого более чем весомо.

Стремительный экономический рост Китая нарушил привычный баланс сил, и сегодня мы являемся свидетелями того, как западноцентричный, однополярный мир, сформировавшийся на основе «вашингтонского консенсуса», преобразовывается в двухполярный. Процесс же перестройки мира предполагает изменение сложившейся политико-экономической архитектуры мира, установление нового мирового порядка и легитимацию новых правил игры, что в истории человечества случается нечасто, но регулярно. И сегодня человечество вошло в свою очередную фазу переустройства мира. Но нынешний процесс переустройства весьма специфичен и не имеет аналогов в истории человечества.

Дело в том, что почти одновременно (по историческим меркам) в мире протекает сразу несколько политико-экономических процессов планетарного масштаба и в этих процессах России ещё предстоит найти своё место участника, которое позволит ей обеспечить сохранность не только этнической и цивилизационной идентичности и политической субъектности, но и статус одной из глобально значимых держав.

Первым из наиболее значимых процессов является то, что параллельно с разрушением потсдамско-ялтинского двухполюсного мира и возникшего на его обломках однополюсного мира во главе с США идёт и разрушение Вестфальской системы, основанной на принципе главенства национальных государств в качестве субъектов международного права.

Второй — это возникновение новых, надцивилизационных[1] политико-экономических мегасубъектов, которым ещё даже не дано определение и которые, не сумев подобрать для этого подходящего слова в русском, латинском и английском словарях, я решил называть коротким, удобным в произношении абхазским словом «домпей», в переводе на русский означающим «нечто очень большое».

Возникновение «домпеев» связано с тем, что экономическая мощь Китая достигла такого уровня и продолжает расти такими темпами, что если в мире не произойдет ничего, что остановит его развитие, то уже в течение ближайшего десятилетия с ним не сможет конкурировать ни одно государство мира и даже ни одна цивилизация (в трактовке Самюэля Хантингтона). Конкурировать с ним смогут лишь политико-экономические субъекты, созданные на основе альянса государств, совокупная экономическая мощь и объём рынка которых будут сопоставимы с китайскими.

Судя по их действиям, первыми это поняли американцы, и именно намерением сдерживать и даже остановить развитие Китая обусловлены практически все значимые внешнеполитические шаги США. В плане экономики это организация региональных торгово-экономических зон (НАФТА, ТТП, ТТИП), которые они попытаются объединить в единое американоцентричное финансово-экономическое и рыночное пространство – «домпей», способный конкурировать с Китаем.

Правда, надо признать, что первой попыткой создания некоего подобия «домпея» был проект Европейского союза в рамках зоны евро, которому, по причине зависимости его основных учредителей от США, судя по всему, суждено оказаться в роли «первого блина». С большой долей вероятности в процессе переформатирования мира большинство стран зоны евро окажутся в составе западного, американоцентричного «домпея».

В качестве ответной меры на действия США по созданию «домпея» Китай анонсировал создание расширенного варианта АСЕАН – Регионального всеобъемлющего экономического партнёрства (РВЭП), в переговорах по созданию которого участвуют 16 стран. Помимо этого, приступив к реализации таких масштабных проектов, как Никарагуанский канал и нескольких вариантов программы «Шелкового пути», он активно создаёт себе по всему миру условия для осуществления экспансии в разных формах. Самой важной и наиболее значимой из них является программа интернационализации юаня, направленная на вытеснение с мирового рынка доллара.

Будучи прекрасно осведомлёнными о природе и политической роли фиатных денег (в частности доллара) в качестве оружия в межгосударственной конкуренции, китайские руководители создали систему защиты от финансовой агрессии со стороны Запада, но они этим не ограничились. Понимая, что победить в межгосударственной (а в будущем и в межцивилизационной) конкуренции, лишь защищаясь, невозможно, китайцы перешли в наступление, свидетельством чему является степень активности по реализации программы «интернационализации юаня».

«Самый крупный игрок за всю человеческую историю»

Все действия как Китая, так и США, о которых говорилось выше, свидетельствуют о начале возникновения нового явления – конкуренции между надгосударственными и даже надцивилизационными субъектами, которая способна спровоцировать целый ряд глобально значимых процессов:

– существенное изменение принципов, форм и характера международных торгово-экономических отношений;

– отказ от доллара как глобальной меры стоимости и общемировой расчётной единицы;

– разделение единого мирового экономического пространства и глобальной финансовой системы с общемировым клиринговым центром (Базель) как минимум на две автономно функционирующие в полуизоляции друг от друга финансово-экономические зоны;

– деглобализацию общемирового рынка товаров и капиталов;

– переход международных торгово-экономических отношений с государственного уровня на «междомпейный»;

– отказ в международной торговле от национальных и «внутридомпейных» фиатных валют в качестве средств расчётов, скорее всего, в пользу золота, цена которого, с обретением новой роли, существенно возрастёт.

Наиболее пострадавшей от деглобализации стороной окажется мировая финансовая олигархия, эмитирующая доллары, базовой территорией которой являются США. На сегодняшний день именно эта сила осуществляет с помощью доллара и контроля над мировой финансовой системой латентную эксплуатацию человечества (часть дивидендов от которой перепадает населению США и развитых стран Запада). Анализируя действия руководства Китая по обеспечению экспансии, осуществляемые на фоне впечатляющей динамики развития страны, американские эксперты вполне обоснованно усматривают в них угрозу не только своему главному оружию – доллару, но и статусу США как государства-гегемона. Понимая, что в случае победы юаня произойдёт смена ролей и уже китайцы окажутся главными бенифициарами трудовой деятельности человечества, эксперты США мечутся в поисках благоприятного исхода из всё более ужесточающейся конкуренции двух стран. Приведу несколько их высказываний на тему перспектив отношений с Китаем, свидетельствующих о степени их озабоченности.

«Влиятельные группы в обеих странах утверждают: гонка за превосходство между США и Китаем уже в самом разгаре», — говорит выдающийся американский политолог и незаурядный в прошлом политический деятель Г. Киссинджер в своей книге «О Китае». Там же он продолжает: «Китай достиг процветания в рамках поддерживаемой США международной системы, но при этом сохранил дружественные отношения с рядом противников Америки и делает всё для изменения правил международной системы в свою пользу. При таких взглядах призыв к американо-китайскому сотрудничеству выглядит устаревшим и даже наивным».

Из сказанного следует, что, анализируя динамику американо-китайских отношений, как они развиваются сегодня, Киссинджер прогнозирует неизбежность роста конфронтации между двумя странами.

Не меньше тревоги испытывает и другой мэтр американской политологии, Сэмюель Хантингтон, утверждающий в своей ставшей мировым бестселлером книге «Столкновение цивилизаций»: «Аналитики сравнивают подъём Китая с возвышением кайзеровской Германии в конце девятнадцатого столетия в качестве доминирующей силы в Европе. Возникновение новых великих держав – процесс всегда крайне дестабилизирующий, и если подобное произойдёт, то выход Китая на международную арену затмит собой любые сравнимые явления на протяжении второй половины второго тысячелетия». Причём говорил это Хантинтон более десяти лет назад, ещё до того, как Китай превзошёл США по экономической мощи.

Кстати, ещё в 1994 году создатель современного Сингапура Ли Куан Ю, высказываясь по поводу роста экономической мощи Китая и его значимости для будущего человечества, сказал: «Масштабы изменения положения Китая в мире таковы, что мир обретёт новый баланс сил в течение 30 или 40 лет. Невозможно делать вид, будто это просто ещё один ведущий игрок. Это самый крупный игрок за всю человеческую историю». Ошибся он лишь в одном – в определении сроков достижения Китаем статуса первого игрока, которого он достиг вдвое быстрее, чем прогнозировал Ли Куан Ю. И сегодня, несмотря на спад, динамика роста могущества Китая впечатляет мир и провоцирует вполне ожидаемую реакцию со стороны США.

Рассуждая о планах и действиях руководства Китая, Хантингтон задаётся вопросом: «Как будут реагировать другие государства, если Китай станет проявлять себя в Восточной Азии как гегемонистская держава?» – и сам же на него отвечает: «Несомненно, их реакция будет варьироваться в широких пределах. Поскольку Соединённые Штаты определены Китаем в качестве главного врага, то для США совершенно логично будет выступить основным противником Китая, чтобы предотвратить китайскую гегемонию. Подобная роль отвечала бы проведению традиционной американской политики, направленной на предотвращение господства какой либо одной страны в Европе либо в Азии».

Ещё более радикален в своих прогнозах профессор Чикагского университета Джон Миршаймер, на которого в своей книге «Адам Смит в Пекине» ссылается итальянский мыслитель Джованни Арриги: «Подъёем Китая не может быть мирным. Если он и в следующем десятилетий будет развиваться такими же темпами, очень вероятно, что США и Китай втянутся в борьбу по обеспечению безопасности и, вполне возможно, в войну. Большинство соседей Китая, включая Японию, Сингапур, Южную Корею, Россию и Вьетнам, скорее всего, присоединятся к США в попытках сдержать усиление Китая».

Сам Арриги, будучи глубоким провидцем, наблюдая растущую экономическую конкуренцию США и Китая и усиливающееся политическое напряжение между ними, рассуждает следующим образом: «Великобритания веками использовала соперничество европейских государств, переигрывая Бурбонов, Габсбургов, Гогенцоллернов и Романовых. Может, и США смогут извлечь выгоду из неизбежного соперничества азиатских государств?» Далее, отвечая на поставленный им же вопрос, предлагает: «Вместо прямой конфронтации с развивающимися азиатскими державами США должны играть на их противоречиях. Вместо того чтобы ввязываться в драку, лучше стоя держать одежду дерущихся. Национальным интересам США отвечает такая Азия, где Китай, Индия, Япония или любой другой «тигр» борются друг с другом, а они будут наслаждаться счастливой участью стороннего наблюдателя».

Цель США: остановить Китай, используя Россию

Из того, что говорят цитируемые выше мыслители, следует вывод, что все они наблюдают растущую экономическую конкуренцию между Китаем и США, провоцирующую рост напряжения между ними, которое, в свою очередь, грозит перерасти в конфронтацию и даже войну.

Но водораздел между Китаем и США пролегает не только по линии экономической конкуренции, но и идеологической. Аарон Фридберг, которого цитирует в своей книге Киссинджер, по этому поводу говорит: «Конечная цель американской стратегии состоит в ускорении революции, пусть даже и мирной, способной покончить с однопартийной авторитарной властью в Китае и на её месте воздвигнуть либеральную демократию».

Сказанное им является ещё одним подтверждением того, что США будут пытаться обеспечить себе контроль над Китаем и сдерживать его развитие и что с этой целью они будут навязывать ему в качестве средства манипуляции и управления либеральные ценности, что предполагает вмешательство в его внутриполитическую жизнь. И китайские руководители это прекрасно понимают и готовятся к этому.

В заключительной части книги «О Китае» Киссинджер задаётся вопросами: «Могут ли страх чьей-то гегемонии, присущий США, и кошмар боязни военного окружения, преследующий Китай, быть излечимыми? Можно ли найти некое пространство, где обе стороны могли бы достичь своих целей в плане безопасности без милитаризации своей стратегии?» – и ответа на них, который успокоил бы мировую общественность, он не даёт. Более того, будучи осторожным и дальновидным политиком, намекает на неизбежность роста конфронтации между ними и необходимость поиска мер, направленных на предотвращение их военного столкновения. Он прекрасно понимает, что формирующаяся сегодня двухполюсная конфигурация мира неизбежно окажется конфронтационной, поскольку всегда является борьбой лидеров за гегемонию, которая, за исключением последней такой борьбы между США и СССР, завершившейся «холодной войной», обычно заканчивается Мировой войной и трагедией для всего человечества.

Судя по действиям руководства США в последние два-три года, американская элита понимает, что при сохранении нынешней динамики развития экономик Китая и США их страна уже на горизонте 10-20 лет неизбежно проиграет конкурентную борьбу в силовом, а значит и в политическом противостоянии. Причём она знает, что одолеть Китай в холодной войне не удастся, а победить в обычной – и подавно. И оптимальным для них оказывается вариант остановить его с помощью ядерной войны, но чужими руками. Хантингтон по этому поводу говорит: «Теоретически США могли бы предпринять попытку сдерживания Китая, играя второстепенную роль в балансе сил, в том случае, если какая-то другая ведущая держава выступит в качестве главного противовеса Китаю».

Это значит, что американцы с большой долей вероятности будут предпринимать усилия по созданию подконтрольной им (или взятию под контроль) силы, способной остановить Китай. И оптимальной силой для решения такой задачи является Россия – единственная страна, обладающая ядерным потенциалом в объёме, необходимом для уничтожения Китая. И все проблемы, с которыми сталкивается в последние годы Россия, – столкновения на Болотной площади; украинские события; санкции; падение цены на нефть; перманентный финансовый и экономический кризис; обвальная инфляция и девальвация рубля; появление систем ПРО в Румынии и Польше; активизация НАТО в странах Прибалтики и т.д., – созданы руководством США с целью дестабилизации внутриполитической ситуации в России. Все они направлены на устранение Путина: с его приходом западные элиты утратили часть той неограниченной власти, которой они обладали в России в 90-е годы. Стратегической же целью является перехват управления и использование России в качестве ядерной дубинки в войне против Китая.

Грядущий передел мира и стратегия России

Надо отдать должное американцам: они не только теоретизируют, рассуждая о глобальных процессах, но и ставят перед собой глобальные цели и реализуют их на практике, в том числе и в отношении России. Во всяком случае пытаются. Что касается Китая, то он сегодня подобен тесту, в которое попали дрожжи, – растёт и расползается, тем самым меняя веками складывавшийся баланс сил, за чем неизбежно последует переформатирование мира. Мир входит в фазу новых глобальных перемен, и начинаются они при отсутствии у России даже среднесрочной стратегии. Даже сегодня, когда грядущие изменения уже более чем очевидны, её элита ведёт себя как «Буриданов осёл», метаясь между Западом, в финансовую «корзину» которого она сложила свои «яйца», и Востоком в лице Китая, с которым на данном историческом этапе стране жизненно необходим военный альянс.

Пытаясь превратить Россию в свою «ядерную дубинку», США не оставляют ей иного выхода, как объединиться с Китаем с целью сдерживания агрессивных намерений Запада. Военный альянс сегодня необходим обеим сторонам, поскольку Запад в целом пока ещё очень силен и, пытаясь сохранить статус гегемона, не откажется от попыток ликвидировать своих главных конкурентов – Россию и Китай, по отдельности пока ещё уступающих ему в совокупной мощи. Однако, объединившись, они способны заставить его не только отказаться от агрессивных намерений, но и склонить к переговорам по переделу мира, необходимость в которых явно назревает.

Итак, на повестке вопрос о грядущем переделе мира. В связи с этим возникает немало жизненно важных для России вопросов, ответов на которые пока нет. Готова ли она к процессу передела мира? Если да, то насколько? Каково будет её экономическое состояние ко времени начала переговоров – в фазе роста, гарантирующего ей статус одного из ключевых субъектов переговорного процесса, или в фазе стагнации и даже деградации, способного обречь её на статус распределяемого объекта? Будет ли она участвовать в переговорах в качестве самостоятельной политической силы, способной на равных отстаивать свои национальные интересы, или в качестве «младшей сестры» Китая, которой за его поддержку перепадут крошки с мирового «пирога»? Будет ли она быстроразвивающейся страной и влиятельной мировой державой, способной наращивать свой ядерный потенциал, являющийся единственным фактором, вынуждающим США и Китай считаться с ней? Если ей удастся стать полноправной участницей переговоров, то на что она собирается и может претендовать? Где и в какой роли видится Россия её руководству в будущем мире, в котором конкуренция будет протекать уже на «междомпейном» уровне? На какой статус она может претендовать при отсутствии у неё рынка в объёме, необходимом для обеспечения конкурентоспособности на «междомпейном» уровне?

Последний вопрос крайне важен, поскольку именно малый объём рынка (даже в рамках ЕАЭС) является «камнем преткновения» для России на пути обретения ею статуса политического субъекта, способного конкурировать с «домпеями», создаваемыми Китаем и США. Необходимость обеспечить сохранение своей цивилизационной идентичности и политической субъектности вынудит Россию к принятию сложных, неординарных решений и активизации внешнеполитической деятельности по созданию конкурентоспособного политического субъекта – «домпея»[2]. В частности, путём построения долгосрочного стратегического альянса с Индией[3].

Материал предоставлен редакцией журнала «Изборский клуб»