С учётом удивительного внимания, проявляемого читателями к моим весьма спорным умозаключениям, я решил ещё раз сформулировать в доступной форме свой взгляд на столь деликатную тему, как великая русская национальная идея.
Данная тема столетиями являлась предметом идеологических спекуляций — причём представителями диаметрально противоположных лагерей, так что со временем сама попытка осмыслить эту идею стала казаться порядочным людям просто неприличной. И в наши времена ситуация практически не изменилась: о «великой русской национальной…» можно услышать только из уст психически неуравновешенных «русских патриотов» или из речей руководителей якобы проправительственных движений-паразитов, надеющихся рано или поздно заслужить себе необходимый для карьерного роста политический авторитет.
Разумеется, ни тех, ни других не интересует истинное значение великой русской национальной идеи, если она не применима к немедленному решению их бытовых, по сути, проблем. Тем паче что она действительно не применима. Более того, прямо противоположна. Русская национальная идея — это антиидея, что вполне органично для народа, исповедующего своего Бога методом отрицания. Апофатически, если научным языком. Всеблаг ли Господь? Да, но не только. Всемогущ ли Господь? Да, но не только.
Однако в данной статье нет резона излишне увлекаться богословием — наукой беспредельной и опасной. Имеет смысл в доступной форме довести до сведения читателей моё частное мнение. Оно следующее: из нескольких десятков народностей, проживающих на евразийских территориях, Промыслом Божиим был собран народ, сверхзадачей которого стало противодействие реализации великих национальных идей других народов.
Под какими бы благородными и благозвучными эпитетами мы ни скрывали истинное значение великой национальной идеи, смысл её волшебно прост — мировое господство. И для всех народов это одна и та же идея. Для всех, кроме одного — русского. Наша великая национальная идея — не допустить реализации великой национальной идеи какого-либо из других народов.
Россия одновременно и основа гармонии мира, и территория хаоса, где гибнут любые попытки единообразить мир и лишить его возможности дальнейшей эволюции. Именно в этом утверждении и следует искать источники генетической неспособности русского человека к бытовому благоустройству, его смиренной покорности власти, его жертвенного величия.
Именно за это мы именуем Русь Святой, а отнюдь не за оскорбительное для каждого истинно верующего человека мнение, будто бы сама принадлежность к русскому народу делает достижение святости проще, нежели принадлежность к какой-либо другой нации. А идея принятия Россией от Византии функций хранителя традиций ортодоксии никоим образом не подразумевает её национального превосходства и не может быть использована в целях решения геополитических задач. В райских кущах не воюют.
Переводя фокус рассуждений от вопросов общего порядка к вопросам практической реализации, дерзну предположить, что благопроцветание моей великой родины напрямую зависит от политической нестабильности во всём остальном мире. Чем нестабильнее мир, тем вероятнее появление некой силы, способной его стабилизировать и возглавить под единым началом, а соответственно, вероятнее и очередной выход на историческую арену России, дабы остановить вышеупомянутую силу. Не скажу, что мне нравится сама мысль отправлять своих детей на какую-либо войну, но факт остаётся фактом, даже если он разбивает отцовское сердце.
Для меня также очевидно, что демократическая форма управления не подходит для ведения боевых действий, поэтому я всегда был убеждённым монархистом. Разумеется, что, говоря «монархия», я ни в коем случае не имею в виду искусственную реконструкцию института монархии прошлого, подходящую разве что для благотворительных вечеров и награждений алюминиевыми бирюльками чванливых общественных иждивенцев. Должен возникнуть принципиально новый метод избрания Помазанника Божия при непосредственном участии Русской православной церкви и в соответствующие этому процессу времена.
И прав (уже покойный) враг Бжезинский, называвший Россию главным противником процесса глобализации. Пока существует русский народ, никакой силе на свете не удастся замешать в единое месиво проявленную в дарованиях и особенностях разных народов Милость Божию.
За сим утверждением было бы логично предложить список прогрессивных преобразований. Но парадокс заключается в том, что ни одно из этих преобразований не принесёт пользы без тотального изменения всей структуры российской государственности, в данный момент являющейся не более чем удобной схемой для мздоимства и кумовства на всех уровнях управления. Что тоже понятно и не подлежит критике — за отсутствием лучшего способа стимуляции работы власти в России. Более того, рано или поздно именно этот, внешне порочный, механизм под влиянием внешних обстоятельств способен породить принципиально новый тип общественной организации, основанный не на законодательных абстракциях, а на живом авторитете избранного Богом и людьми лидера.
Собственно говоря, последнее условие Россия соблюдала всегда. Неважно, как именовался этот лидер: Генеральный секретарь ЦК КПСС или Президент России. При этом отсутствие в лидере фактора сакральности часто лишало его возможности принятия непопулярных, но жизненно необходимых решений, принуждая вместо того к бесконечной череде оправданий перед внешним миром, с упорством маньяка навязывающим России неорганичное, формалистичное мировоззрение, основанное не на понимании Промысла Божия в отношении человечества, а на эгоистичных, кратковременных потребностях отдельной личности, к тому же воспитанной средой, агрессивной по отношению к морали в её классическом понимании.
Так что единственное, что можно было бы сейчас предложить государству, — это всестороннюю помощь Церкви в области религиозного просвещения, чтобы однажды сама мысль о возможности избрания Помазанника Божия опять показалась русскому человеку естественной. Иначе никак. Иначе только война. А не хотелось бы.
