В российской власти осталось только три приличных человека – искренних патриота – которых можно вынести за скобки всякой критики сверху – это Владимир Владимирович Путин, Сергей Кужугетович Шойгу и Сергей Викторович Лавров. Всё остальное – либо бессубъектные безмолвные исполнители, либо сознательные или бессознательные (что для власти одно и то же) агенты мондиализма, либерализма и глобального общества. Они ослабляют и, в конечном итоге, разрушают Россию изнутри. Подло, через системный саботаж и предательство, деморализуя, обессмысливая, сливая, расширяя, тем самым, бездну отчуждения между тремя одинокими фигурами, действующими вопреки саботажу созданной под них Системы, и народом, массами, жителями страны.
Можно, конечно, кричать, что они тоже часть системы, и верить в их обособленность наивно, но тогда всё становится совсем тотально безнадёжно, и в этом случае, уже нечего анализировать, собственно, не о чем говорить. За подобными выводами следует (по старой русской традиции) снос всей системы, анигиляция элит со стороны масс полностью, без разбора на правых и виноватых, и, что вытекает из русской истории, распад российского государства с последующей новой пересборкой. Готовы ли мы, нынешнее расслабленное, разложенное общество потребления, отупевшее и безразличное ко всему, к такому сценарию? Глядя на жующие, кочующие от холодильника к телевизору физиономии, очевидно, что нет, а значит, есть что-то, что останавливает. Есть надежда. Последний всхлип, ускользающий образ. Три образа. И они есть — удерживающий Россию на краю пропасти, от новой русской революции, нового распада, смерти, и нового рождения..
А что система? Система чужеродна и действует на разрушение, ведёт к разложению, к неспособности сопротивляться, чтобы реализовать «окончательное решение» русского вопроса. Чуть перефразируя российского политического классика – «Есть русские – есть Россия. Нет русских – нет России». Для поглощения большого пространства нынешней России глобальным Западом необходимо сначала полностью его обессмыслить, стереть историческую память, размыть всякую коллективную субъектность, выжечь идентичность, демонтировать Традицию, раздробить, атомизировать и перемешать. Дать понять, что от вас ничего не зависит.
От вас ничего не зависит
Многие сейчас задаются вопросом – почему в России нет политики? Потому что политика ставит вопрос о власти со стороны политического субъекта. А вопрос о власти сейчас не стоит. Власть в руках меньшинств, олигархического окружения, реализующего процесс ликвидации России в угоду мондиалистскому проекту. Постепенно, медленно и мучительно, чтобы было не так заметно. В 1990-х было быстро, и что? Чуть не спалились, чуть не снесли, раскатав по Красной площади многосоттысячные возмущённые массы. Поэтому медленно.
Субъект тоже должен быть демонтирован. Любой, способный на политическое действие – народ, партия, движение, сообщество, автономная группа. В 1990-х агенты системы появлялись там, где складывалась группа из 20-ти человек, раскалывая и рассеивая. Сейчас – больше двух не собираться. А лучше один. На расстоянии не менее 50 метров от другого, ещё лучше – вне зоны видимости. И желательно никакой политики, так безопаснее. Для вас. Любое коллективное действие должно быть строго вне политики – переводить бабушек через улицу, проводить юридические консультации, собирать мусор, этнографический фестиваль, права детей и инвалидов, музыка, шахматы, танцы, всё что угодно, только не политика. Ведь она, напомним, ставит вопрос о власти, а это не обсуждается. Не с вами, по крайней мере..
От открытой политической системы к имитационной
В начале 1990-х вопрос о власти ставился в отношении единственной правящей партии, советской идеологии, прежней политической системы. Разговоры о демократии должны были легализовать смену элит и разрушение страны. Но как только советская система была разрушена, а на место Партии пришли агенты мондиализма, открытое политическое пространство начало сворачиваться. Собственно, уже тогда было понятно – дело сделано, всем спасибо, все свободны. Ведь уже сразу после первых же открытых выборов стало понятно, что «народ не тот», и если ему дать, он выберет совсем «не тех», кого так хотел видеть глобальный Запад. Удержание власти в условиях открытой политической системы (Волошин) стало настолько сложным, что Ельцину пришлось уйти, активные либеральные реформы притормозить, а от открытой политической системы перейти к имитационной.
Дальше началась имитация политики. Для действующих на прикрытом политическом пространстве сил создавалась видимость политики (Сурков). Внешне всё выглядело так, как будто политический процесс продолжается, партии создаются, сливаются, распадаются, и, как будто, борются за власть, двигаются к выборам, готовятся, разминаются, но подойдя к стадиону вдруг обнаруживают, что мест уже нет, команды укомплектованы, да и победители (по секрету сказать) уже определены. Оставшимся за воротами стадиона участникам вместо соревнований предлагалось размяться на ближайших турниках и сделать несколько кругов вокруг стадиона, пока не начнутся следующие соревнования, и так раз от раза.. Многие выбыли, отправившись не на турники, а к ларьку, но самые активные продолжали являться, раз от раза требуя, всё более несдержанно и агрессивно, устраивая митинги и шествия, допустить их к соревнованиям. И когда ответить им стало совсем нечего, начался третий этап – ликвидация.
Ликвидация
Всем участникам имитационного политического процесса просто сказали правду. Никакого процесса нет, вас обманывали (предыдущие), вы не партии и не политики, вопрос о власти не стоит. Стадион закрыт на бесконечную реконструкцию. Давайте лучше поговорим (Володин). Обсудим, что вы хотели сказать, какие у вас есть идеи – кроме идеи о власти, что не обсуждается. Если хотите выговориться, пожалуйста, давайте создадим площадки, проведём круглые столы, дебаты, конференции. Никому не интересно то, что вы предлагаете, телевидение снимать больше не приходит, газеты не пишут? Ну, вот видите. А вы говорили. Это никому не нужно, не востребовано, и ни на что не влияет, хотя.. Можем ещё поговорить. Самые стойкие остались на личную беседу, остальные отправились устраиваться на работу.
Нынешний (заключительный?) этап самый честный. Собственно, никаких разговоров. Вы что здесь трётесь? Все. Пошли. Вон. Отсюда. Видите, люди тут работают, занимаются серьёзными делами (Кириенко). Вы ещё не поняли? Ничего не будет, вам не светит, «денег нет, но вы держитесь». Больше нет никаких представителей народа, потому что нет никакого народа. Есть население, граждане. Есть обычные люди. Есть гражданское общество, но оно переводит старушек через дорогу и с ним всё хорошо. Нет никаких идеологов, потому что нет никакой надобности в идеях – а зачем они, если идея есть, и она понятна – деньги, комфорт и потребление для масс, власть, деньги, стремление в глобальное общество избранных – для элит. Нет никаких политологов, потому что нет политики – что изучать, нет предмета для анализа? Есть правда, «как бы политологи», но они нужны чтобы занять эфирное время на каналах, где рейтинг есть стоимость минуты рекламного времени, и надо его чем-то забить, пошуметь, покричать, сунуть кому-нибудь в харю, стоп, снято..
Короче, разговор окончен. Либо вы живёте как все, работаете, стремитесь к комфорту и благосостоянию, забыв о политике, власти, идеях, либо.. пеняйте на себя. Система больше не играет в политику, не имитирует, и даже не разговаривает. Всё уже решено без вас. Бездна отчуждения растёт, и горе тому…
