Грандиозное, незабываемое зрелище — спуск на воду атомного ледокола «Сибирь», когда застывшая громадина, скованная стальными крепями, под звуки оркестра, молебны, рукоплескания, под гром лопнувшей бутылки шампанского — тронулась, двинулась и плюхнулась в невскую воду. Этот арктический атомный гигант будет рассекать льды своим стальным носом, своими бортами и двигаться в вечной тьме полярных ночей; он будет раздвигать и накопившиеся в нашем обществе уныние, ощущение неполноценности, немощи, открывая могучую полынью для русского возрождения, для русского чувства.
Арктика — первый грандиозный проект нового государства Российского. До этого времени у Российского государства не было сил заниматься масштабными космогоническими представлениями. Надо было выиграть вторую чеченскую войну, запускать мёртвые оборонные заводы и ставить алтари. Надо было обрести новое представление о Родине, вернуть русскому сознанию ощущение победы. И Олимпийские игры были затеяны не только для того, чтобы показать весь блеск нашего спорта, но и для того, чтобы нашему народу, во многом унылому и неверящему, показать, что мы — победители, мы способны выиграть эту схватку, этот бой. И сразу после Олимпийских игр мы обнялись, повенчались с Крымом. Это вызвало в народе такое восхищение! Я думаю, что завоевание Крыма Потёмкиным-Таврическим не породило такого переживания в русском сердце, как возвращение к нам Крыма. А теперь, когда у государства появилась мощь, возможность заглянуть за горизонт, мы приступаем к Арктике.
Арктика — это суперпроект, подобный атомному и космическому проектам, какими блистал Советский Союз. Арктика — это поставщик несметных углеводородов, уходящих под ледовую воду. Она важна нам как новая могучая глобальная коммуникация — Северный морской путь. Арктика необходима как рубеж обороны, потому что главная опасность ныне исходит с севера. Туда, к Северному полюсу нацелены американские бомбардировщики Б-52 с сотнями, тысячами крылатых ракет, которые хотели бы пронзить нашу Родину с полярного направления. И мы выстраиваем там свою оборону, станции слежения, ставим противоракетные системы, выдвигаем наши гарнизоны ближе к Полярному кругу. Потому Арктика требует от нас особой внутренней мобилизации, серьёзности, особого напряжения ума и усилий, особого «оборонного сознания». И как несравнимо то, что делают сегодня наша армия и военные инженеры, с теми дурацкими шоу и затеями, которые будоражат нас по деградирующим телевизионным каналам. Как непохожи рабочие и инженеры, спустившие на воду атомный ледокол, с теми крашеными енотами, которые тычут своими рыльцами в мутные телеэкраны.
Арктика, её природа, её сверкание, её небеса — это идеология обожествления природы, благоговения перед жизнью. Это то, к чему так мучительно стремится человечество, которое насилует землю: бурит, взрывает, колет. И вместо потребительского отношения должно возникнуть отношение благоговения, обожания нашей праматери-природы, откуда мы все вышли.
Нам необходима идеология проектности. Мы не можем жить и мыслить проблемами киосков, которые надо сносить или ставить. Мы живём огромными проектами. Сама Россия — проект, задуманный Господом Богом. Когда я спросил Владимира Владимировича Путина: что для вас проект Россия? — он ответил: «Россия — не проект, а судьба».
Великий проект Россия — это судьба: судьба нашей Родины, нашего народа и всего остального человечества.
Но помимо оборонного, коммуникационного, экономического, одно из важнейших, пока ещё не названных предназначений арктического проекта — это создание там, среди сверкающих льдов, бушующего источника русской пассионарности. Русская пассионарность всегда сопутствовала нам, потому что без неё мы бы не создали трансконтинентальную империю из 11 часовых поясов. Русская пассионарность сопутствовала нам и в победах, и в поражениях. Мы выходили из чудовищных поражений, когда исчезали как государство, благодаря тому, что русская пассионарность, сжавшись до предела, порождала на свет воинов — спасителей отечества. И мы опять превращались в империю, в грандиозное космическое государство. Эту пассионарность должна рождать для нас Арктика.
Русский человек — копатель, он всю жизнь смотрит в матушку-землю: то окопы роет, то котлованы под заводы, то на своих огородах редиску и картошку выращивает, чтобы не помереть с голоду. Но, глядя в землю, он прозревает грядущие века, грядущие пространства. Он поднимает глаза к небу, к звёздам, он смотрит за горизонт. И Арктика для русского сознания всегда была пленительной, таинственной. Арктическое кристаллическое сверкание пленяло русское сознание ощущением необычного, чудесного волшебного, райского. Недаром наши поморы в Беловодье видели рай, что наполнен абсолютным Фаворским светом, незамутнённым бытием.
Изборский клуб открыл в имперском Санкт-Петербурге своё отделение — открыл с восторгом, трепетом, с надеждой. Перед ним стоит удивительно сложная и восхитительная задача: сформировать идеологию Полярной звезды, идеологию белоснежной хрустальной Арктики, создать идеологию Арктики как носительницы русской мечты, ощущения нашего вселенского блаженства. Эта идеология ляжет в основу идеологии общерусской мечты, мечты, в которую мы, как в венок, вплетаем свои мечтания в Арктике ли, в горах ли Кавказа, в брянских ли деревнях.
Мечта американская — это град на холме. Америка щеголяет тем, что она великая, всемогущая. Она насыпала холм едва ли не до неба, а потом поставила на холме крепость. И если кто-то в долинах ведёт себя не так, как угодно Америке, та из бойниц этой крепости постреливает крылатыми ракетами.
А русская мечта — это храм на холме. Вся русская история — холм, что насыпали наши русские поколения. На этом холме мы ставим храм, который близок к небу, близок к Полярной звезде, храм, что вещает нам о высших задачах русского сознания: создать бытие, где не было бы насилия, лжи, неправды, злокозненности. Чтобы люди жили как братья, как ангелы. Чтобы среди них господствовала божественная справедливость, соединяющая человека с человеком, человека с государством, машину с природой, звезду с цветком. Такая цель прослеживается во всех русских сказках, в церковных летописях, и в Толстом, и в Достоевском, и в Серебряном веке. Благая задача создания на земле божественного уклада — царствия небесного — не оставляет русских людей. И Арктика даёт возможность продемонстрировать свой русский интеллектуализм, способность объединить необъединяемое, извлечь неизвлекаемое, обожать весь мир.
Ледокол, который сходил со стапелей в Неву, был прекрасен, как Зимний дворец, как Исаакий. Это Исаакий XXI века. Пусть в нём нет позолоты, нет колонн, икон — всё равно это огромная купель, ковчег, великий монастырь, который мы пускаем в арктические воды. И он будет нести там наш великий божественный русский свет и нашу великую русскую мечту о победе.
В нашем обществе идут мучительные процессы, то и дело возникают огромные эмоциональные пузыри, чтобы продержаться несколько дней, лопнуть и исчезнуть. То вдруг возникает тема режиссёра Серебренникова, что будоражит огромные круги интеллигенции. Вслед за этим — тема Матильды. Ломают копья министры, философы, Государственная дума. Собирается идти в президенты Ксения Собчак, и это обещает бессмысленное и безумное пёстрое шоу. Русофобия начинает брызгать из телевизионных и радиоканалов. Такое ощущение, что в обществе стремительно формируется идеология тьмы, идеология, что направляет человеческое сознание не ввысь, в эмпиреи, а вниз, ниже пупка, в пах и ещё ниже — в преисподнюю.
Но сегодня появляется возможность формировать новую идеологию — идеологию Полярной звезды. Она включает в себя извечно русскую, извечно народную идеологию общего дела, которая объединяет красных и белых, представителей всех национальностей нашей державы. Идеология общего дела — это восхитительная идеология, рождающаяся из арктической идеологии Полярной звезды.
