Охота продолжается. Время обходит силки и капканы, уклоняется от пуль со снотворным зельем, уводит охотника с заранее намеченной им тропы. Как чудесная бабочка, время маскируется, сливаясь то с травой, то с цветком, то с небом. Охотник, уподобившийся чуткому зверю, измотан, утомлён: его глаз замылен, слух притуплён, все запахи смешались в одном потоке, где едва различимы утренний псковский снег и роза с Востока, где нерасторжимы запах чёрного молока из недр земли, пороха и невинной крови.
Но зрение должно восстановиться первым. Охотнику необходимо как можно скорее прозреть, чтобы не упустить добычу. Он применяет своё секретное оружие — особую оптику, что через объектив, в фотоснимках позволяет в зримом увидеть незримое, в явном — потаённое. Щелчок — вспышка — фото: привычное пространство преломилось. В нём проступили неведомые человеческому зрачку линии, плоскости и грани. Как пятна на солнце, сверкнули блики, при проявке обретшие чёткие контуры. Сработал фотоэффект: в бытии открылось инобытие, параллельные жизни, варианты жизни. Из начальной точки рождения они разошлись лучами в разные измерения, сложились в разные сценарии, разные судьбы, повлекли разное счастье и разные печали.
В очерченных на фотоснимках пятнах охотник узнал самого себя во множестве обликов. Молодой писатель, воспевший русскую старину и природу. Технократ, очеловечивший машину. Последний солдат империи, опалённый не одним десятком войн. Разведчик с сачком энтомолога и журналистским блокнотом. Политолог — созидатель и разрушитель идей, творец истории, укротитель времени.
«Политолог» — роман, продолжающий босхианский период творчества Александра Проханова. Здесь, пожалуй, впервые читатель сталкивается с отсутствием в прохановском произведении положительно прекрасного героя. Героя, призванного одолеть зло, вернуть на грешную землю небесные смыслы. Именно в «Политологе» среди отвратных гримас, звероподобных физиономий очень сложно разглядеть лик Того, Кто несёт спасительный крест.
В эпицентре повествования политолог Михаил Львович Стрижайло. В арсенале этого специалиста не только традиционные методы психологии, социологии и антропологии. «Центр эффективных стратегий», созданный Стрижайло, ставит эксперименты над физическим и историческим временем, использует для манипуляции сознанием колдунов и экстрасенсов. Сам политолог подобен чёрной дыре, где аккумулируются все тёмные, греховные силы, подобен бездне, что поглощает всё живоносное и светоносное.
Для Стрижайло политология — не просто аналитическая работа. Это мистический творческий акт, которым руководит тот, кто притаился за левым плечом. Политология — взращивание цветов зла, а политолог — маркиз де Сад, упивающийся своими страстями и похотями, не тяготящийся ими, а лелеющий и преумножающий их. Подобно Фаусту, ради вселенского знания он заключил сделку с Мефистофелем. Подобно герою Данте, он в роковой час узрел надпись «Оставь надежду всяк сюда входящий», когда однажды в детстве в страхе отдал злым духам самое дорогое, что у него было: продал им свою душу.
И теперь зло стало его естеством. Стрижайло — это «стриж», на большой скорости в политическом азарте рассекающий мораль и истину. Это ракета «Сатана», летящая на головы противников. Это «скрижаль», на которой начертана книга мёртвых. Стрижайло способен расщепить своё естество на молекулы, увидеть со стороны собственный «молекулярный портрет» и обнаружить в нём две спирали. Одна горит ярким адским пламенем — «иероглиф его успеха, ненасытный червь наслаждений, формула блистательного таланта и неиссякаемых возможностей», а другая теплится робким голубым свечением, готовым вот-вот угаснуть — «притаившиеся сострадание, упование на добро и любовь». Таково соотношение сил добра и зла в душе Стрижайло.
Подобный герой выкристаллизовывался в творчестве Проханова, начиная с романа «Око». Герой, душа которого облучена Звездой Полынью, всегда выдавал зло за благо, искушал своего противника — героя-спасителя — «всеми царствами мира и славой их». Подобный антигерой был разведчиком дьявола, изгонял из могучей империи красных богов, вычерчивал над Москвой ужасающий лик Господина Гексогена. Но если прежде это был антагонист, Челубей, выходящий на битву с Пересветом, то теперь в «Политологе», в образе Стрижайло, он играет главную роль.
Действие романа начинается в ту пору, когда страна готовится к парламентским выборам, предшествующим выборам президента, куда на второй срок выдвигается действующий президент Ва-Ва. Парламентские выборы должны стать показательными выступлениями, смотром сил накануне главных выборов. За помощью к Стрижайло обращается компартия. Для неё он должен разработать предвыборную кампанию и политическую стратегию, отбить как можно больше кресел в Думе с прицелом на то, что лидер коммунистов Дышлов будет баллотироваться в президенты.
Но Стрижайло искусен настолько, что способен служить даже не двум, а трём господам. Параллельно его нанимают нефтяной магнат Маковский, тоже мечтающий стать президентом, и опальный миллиардер Верхарн, затаившийся в Лондоне, грезящий уничтожением Ва-Ва, ради чего готов пойти на какой угодно сговор, профинансировать кампанию любого, кто сможет захватить власть.
При этом каждый из олигархов имеет свой проект будущего России, свою утопию, лелеет свою хилиастическую идею. Либеральная империя Евразии Маковского — это «громадная фабрика по переработке несостоявшегося человечества». Эта империя предполагает, что нефтяные трубы — лучшая скрепа для имперского пространства. Россия сможет вдоволь напитать своим чёрным молоком изголодавшиеся рты Европы. Из России во все концы света раскинется разветвлённая нефтяная сеть. Чёрный паук плотно окутает весь мир, назначит в нём богатых и бедных, счастливых и обездоленных, выделит среди «золотого миллиарда» «нефтяную сотню», в топку интересов которой пойдет всё, что покажется нефтяному пауку анахронизмом, балластом, включая жизни, судьбы, идеи.
Верхарн же, осознавая в обществе великую тоску по красным смыслам, предлагает фантасмагорию обновлённой компартии, лидеры которой будут подобны большевикам первых десятилетий красной эры, а не нынешним номенклатурщикам, чьё родословие берёт начало не от Ленина, а от Горбачёва. Идейным центром обновлённой партии должен стать Сталин. Тысячам младенцев, народившихся в России, дадут общую фамилию, и вскоре вырастет поколение, где будут Иван Сталин, Марк Сталин, Фатима Сталин. Они осуществят новый производственный рывок, реанимируют сталинский план преобразования природы и лингвистические идеи вождя об истоках русского языка.
Стрижайло начинает сеанс одновременной игры, замыкает на себе всех трёх клиентов, сопрягая властные ресурсы одних и финансовые возможности других. Политологом движет не преумноженная на несколько порядков прибыль, а жажда игры, упоение тем, что в планы каждого из заказчиков вмонтирована адская спираль: «Он испытывал мессианское чувство. Сладкое и ужасное знание, что его деяниями руководит демиург истории. Что воля его есть проявление гегелевского Духа, который посещает человечество, облекаясь в грандиозные свершения, кромешные войны, географические и научные открытия, а потом покидает землю, улетучиваясь в таинственный звёздный туман, унося с собой страсти, мечты и слёзы исчезнувших поколений».
Но на всякое зло есть большее зло, разрастающееся в геометрической прогрессии, возведённое в шестьсот шестьдесят шестую степень. На Стрижайло выходит глава ФСБ Потрошков. Он, как верховный маг или древний жрец, обладает даром внушения, подчиняет себе волю Стрижайло, делает его инструментом в своих руках. Перед политологом ставится задача уничтожить противников нынешнего президента — оппозиционную партию и опальных олигархов. Путь к его победе должен быть расчищен полностью.
Стрижайло запускает новый проект, что является ему как замысел великого эпоса, как план имперского города посреди болот, открывается ему как закон сохранения энергии, выстраивается как периодическая система химических элементов. Стрижайло создает чертёж: в нём угадываются и египетские пирамиды, которых боится время, и вавилонская башня, способная вновь смешать все языки. Политолог вычерчивает чёрный квадрат, где вершинами обозначены Дышлов, Верхарн, Маковский и президент Ва-Ва. Силы всех противников, согласно плану Стрижайло, не концентрируются на президенте, а обращаются друг против друга. В результате целой и невредимой из всех точек квадрата остаётся лишь Ва-Ва. Этой точке и суждено стать вершиной государственной пирамиды.
Так, Стрижайло через подставную программную статью и последующий арест устраняет Маковского. Подарком Сталина через время и пространство в Лондон к Верхарну приходит ледоруб Меркадера. Произведя с помощью магов ампутацию времени, Стрижайло вырезает из истории красный период и красные смыслы: отменяется праздник 7 ноября, выносится из Мавзолея тело Ленина, демонтируются с башен Кремля красные звёзды. Настоящее пожирает прошлое, превращая людей в «историофагов». Но Стрижайло ощущает, что замысел Потрошкова глобальнее, грандиознее, что политтехнологическая операция — лишь прелюдия, снятие первой печати Апокалипсиса.
Постепенно Потрошков открывает Стрижайло, что в потаённых лабораториях спецслужб давно ведётся изучение древнего послания — источника нового, преобразованного вероучения: «Евангелия от Иуды». Согласно ему, Иуда стал не предателем, а носителем тайного знания, полученного через поцелуй в Гефсиманском саду. Затем Иуда разнёс слух о собственном самоубийстве и укрылся в пещере, чтобы написать своё евангелие, которое положит начало «Второму христианству».
Изумлённому Стрижайло кажется, что полюса бытия поменялись местами. Всю свою жизнь Стрижайло теперь увидел как путь от Евангелия от Фомы к Евангелию от Иуды: сомнения, метания между добром и злом в итоге лишили выбора, убедили в том, что добра нет, что это всего лишь оборотная сторона зла, мгновенный голубой блик в негасимом красном пламени.
Потрошков предстал перед политологом как дьявол, который опасен тем, что он всегда не тот, за кого себя выдаёт. Потрошков проповедует, что первое христианство должно быть вытеснено вторым. Иуда должен прийти на смену Христу, явить новую возможность непорочного зачатия через генноинженерию, смешать все дни творения, чтобы человек преодолел облик ветхого Адама и смог создавать гибриды, скрещивая себя с птицей, рыбой, червём, амёбой.
Во Втором христианстве человек сможет побороть грех, достичь очищения, но не через молитву и покаяние, а вполне зримо и осязаемо: вторгаясь в собственный геном, хирургически удаляя ген первородного греха. Но для окончательного перехода ко Второму христианству нужно осуществить «расчеловечивание», «чтобы расщепить ядро мира и вызвать взрыв колоссальных энергий». Нужно умертвить в ДНК человека спираль добра, чтобы всему человечеству приходилось выбирать лишь между одним и другим злом.
Для подобной перекодировки необходим последний решительный шаг — воздействие ужасом: «Испепеление шлаков истории, реликтовых представлений, стирание прежней памяти. Новая идея стоит перед косным человечеством, как странник перед запертыми вратами города. Ему не достучаться. Ужас — это огнемёт истории, стенобитная машина новых идей». Именно через ужас всегда осуществляется переход от одной эры к другой, обнуляется прошлое и зачинается будущее: казни и репрессии, Варфоломеевская ночь и бомбёжка Хиросимы — те ужасы, через которые мир менял кожу, от которых молодое вино разрывало ветхие мехи.
Посреди «пира во время чумы», босхианской оргии, где мир должен превратиться в «Сад земных наслаждений» с человеко-жабами и человеко-змеями, Стрижайло слышит пророчество об избиении младенцев и таинственный призыв: «Не бойся идти во Псков».
В пору полного истощения, когда на глазах Стрижайло ради того, чтобы точка чёрного квадрата стала вершиной пирамиды, на заклание в аэропортах и метро, по заветам Господина Гексогена, идут сотни людей — срабатывает фотоэффект: «Преображение, которое он пережил, было подобно волшебной реставрации, когда тусклая, покрытая вековой копотью картина, испытавшая порчу и разрушения, вдруг явлена на свет в первоначальных дивных тонах, с сочными первозданными красками, прорисованными линиями, неискажённым сюжетом». То ли во сне, то ли в обморочном забытье политологу открывается неведомая жизнь на берегу Чудского озера. Здесь люди не умерщвляют время, не рассекают его на прошлое и настоящее, а живут в согласии с предками и с собой, трудятся сообща, поют, как встарь, застольные песни, смотрят в небо, молятся. Кажется, что спираль зла в душах этих людей полностью одолена спиралью добра и выбирать им приходится между добром и добром. Может быть, это Рай, ведь только здесь возможна она, единственная, к которой Стрижайло влечёт не похотью, а трепетом и любовью, желанием укрепить себя семьёй и продолжить свою жизнь в сыне. Может быть, это параллельная жизнь, что всё время текла в ином пространстве, в ином времени. Жизнь, в которой случилось счастье и в которую можно было попасть, если бы в детстве не подчинился злым духам.
Воздействие ужасом вырывает Стрижайло из счастливой параллельной действительности. Он прозревает, что где-то вот-вот будет сделан роковой шаг ко Второму христианству, «разорвётся пуповина, связывающая человека с Христом». И надо опередить палачей, спасти посреди великого избиения заветное дитя, на жизни которого, как на волоске, держится мир и всё человеческое в нём.
По наитию Стрижайло прибывает в осетинский город в первый день учебного года. Неведомая десница ведёт его в то место, где новый царь Ирод замыслил кровопролитие. Боевиками захвачена школа, в которой несколько дней томятся сотни плененных. Среди них оказывается и Стрижайло.
Теперь он осознает, что его политтехнологиями была запущена адская машина, что с демонтажа политики и истории начался демонтаж мироздания. И теперь, чтобы избежать полного распада, нужно спасти в своём сердце Спасителя как негасимое пламя добра. Ведь только Он является истинным «политологом»: определяет времена и сроки, концы и начала. Он — Сеятель: заронит души наши в благодатную почву. Он — Жнец: соберёт урожай наших земных деяний. Он — Мельник: отделит зёрна от плевел. Он — Пекарь: насытит пятью хлебами тысячи голодных. Он — Едок: вкусит с нами на Тайной вечере.
Спаситель воплотился в том измученном жаждой и страхом отроке, что сохранил силы для улыбки как на Спасе Эммануил, даровал свет надежды посреди мрака отчаяния. Это тот самый долгожданный сын Стрижайло, что родился в параллельной жизни на берегу Чудского озера. И теперь из плена террористов нужно бежать с сыном во Псков, как когда-то Иосиф бежал со Святым Семейством в Египет, спасая Истину.
Стрижайло погибнет. Генноинженеры разложат его плоть на молекулы. Но душа вознесётся к берегам Райского озера, где он возьмёт за руки жену и сына, пойдёт с ними в счастливую бесконечность, не даст человечеству отпасть от Христа.
Но в параллельном мире будут по-прежнему взращивать сад земных наслаждений. Тогда вновь сработает фотоэффект, blow up — «вспышка праведного гнева», когда камни, брошенные в Спасителя, обернутся всеопаляющим огнём. С берегов псковского озера ангел принесёт пламенеющую чашу, прольёт на греховный сад.
