Майские дни – скорее дни Маркса, чем дни Ленина: 5 мая день рождения первого из них, а в этом году был еще и юбилей.
Хотя, с одной стороны, Первомай как день пролетарской солидарности принадлежит обоим. С другой – между их днями рождения – 22 апреля и 5 мая – ровно 13 дней, как между датами старого и нового стиля. Тоже интересно.
И, если на то пошло, на сегодня основной российский праздник – 9 Мая – неизвестно, стал бы Днем Победы без их влияния или не стал. Многим не понравится, но даже Путин, при его скептически-настороженном отношении к Ленину и коммунизму, пару лет назад честно сказал, что будь в России в 1920-30-е годы режим правления наподобие режима правления Николая II, победа в войне с гитлеровской Германией оказалась бы под большим вопросом.
Воевали не Россия с Германией и даже не Советский Союз с объединенной Европой. Схватились идеологии – сражались мировые проекты. И проект коммунистического Сверхмодерна оказался сильнее национал-традиционалистского проекта Контрмодерна. На фоне того, что прежний и когда-то вполне энергетический и героически-гуманистический проект Модерна утратил и энергетику, и героизм, утонув в расслабленности и комфорте. Собственно, его кризис и остывание, явно обозначившиеся уже к 20-м годам 20 века, и породили и разочарование в нем, и поиск альтернатив ему.
О том, что проект Модерна умирает, писали не только профессиональные революционеры и теоретики протеста. И не только его противники. Об этом писали и предрекали смену этого проекта на наступающую элитную диктатуру и Жюль Верн, и Герберт Уэллс, и Джек Лондон.
Собственно, этот конец эпохи и лежал и в основе Первой мировой войны. И она уже и была концом и кризисом старого мироустройства. Только концом и кризисом незавершенным – в этом отношении Вторая мировая война, конечно, была не Новой Войной, а неким продолжением Первой. И в смысле схватки ведущих мировых хищников между собой за раздел мира, и в смысле их битвы против нарождающегося Сверхмодерна — неким продолжением интервенции четырнадцати держав против Советской России времен Гражданской войны.
Тогда на территорию России вторглись 14 держав – и так или иначе были выброшены или были вынуждены уйти. В 1941 году на территорию СССР вторглись и против него воевали силы Германии (и присоединенных ею Австрии и Чехии), Италии, Финляндии, Румынии, Венгрии, Хорватии, Словакии, Испании, Франции, Польши. Плюс висевшая постоянной угрозой на Дальнем Востоке Япония. Плюс эсэсовские части и подразделения националистов Литвы, Латвии, Эстонии, Украины. В целом получается еще больше.
Миры сошлись. Сошлись в одном споре – кто должен прийти на смену дряхлеющему Модерну: тот, кто продолжит его восхождение к будущему, очистив от отмирающих начал расслабления, то есть Сверхмодерн коммунизма, или тот, кто повернет назад, в прошлое, в доренессансные, «примордиальные» времена, то есть Контрмодерн фашизма.
Контрмодерн, отвечая на безусловное разложение в Европе ценностей Возрождения и Просвещения, звал назад. Дряхлеющий Модерн пытался доказать, что он еще дееспособен. Сверхмодерн противостоял усиливающемуся натиску Средневековья и, также прекрасно понимая разложение ценностей Модерна в Европе, предлагал идти вперед, дав этим ценностям новую жизнь.
Кто бы что ни говорил – победил именно Коммунизм. Непобедимые сталинские армии вели в бой идеи Маркса и Ленина. Там, где они к этому времени утвердились, там и было реальное сопротивление и шла реальная борьба: в России. Сопротивление в Европе тоже было, но реальным оно было только там, где были сильные компартии: в Италии, во Франции, в Югославии. Кроме коммунистов реальную значимую борьбу вели лишь структуры генерала де Голля.
А культивируемая ныне польская Армия Крайова, формально насчитывающая до 400 000 человек, практически всю войну руководствовалась стратегией ожидания исхода борьбы вермахта и РККА, в надежде на их взаимное ослабление, с тем, чтобы потом со свежими силами провозгласить себя победителями.
Конечно, свой вклад внести все, кто не мог принять фашизм – от демократов до верующих. И кто объединился вокруг коммунистов. Но победу тогда обеспечила именно идеология и стойкость последних.
Есть одна ленинская работа, написанная почти за четверть века до этих событий. Работа, которую если и вспоминают, то лишь для того, чтобы предельно уродливо истолковать.
Это его доклад «О РЕВОЛЮЦИИ 1905 ГОДА», который он сделал в цюрихском Народном доме на собрании швейцарской рабочей молодежи 9 января 1917. Именно из него странно извлекают слова Ленина о том, что «наше поколение, наверное, уже не увидит революции», и на этом основании утверждают, что «Ленин за полтора месяца до Февральской революции не мог предугадать ее наступление».
Откровенно говоря, все это прямая ложь. Либо откровенная безграмотность. Потому что ЭТОГО Ленин не говорил.
Говорил другое. Имеющее прямое отношение к сказанному выше: о конце мироустройства и о будущих битвах по поводу мироустройства.
Ленин заканчивает свой доклад словами:
«Нас не должна обманывать теперешняя гробовая тишина в Европе. Европа чревата революцией. …
Подобно тому, как в России в 1905 году под руководством пролетариата началось народное восстание против царского правительства, с целью завоевания демократической республики, так ближайшие годы как раз в связи с этой хищнической войной приведут в Европе к народным восстаниям под руководством пролетариата против власти финансового капитала, против крупных банков, против капиталистов, и эти потрясения не могут закончиться иначе, как только экспроприацией буржуазии, победой социализма.
Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении Швейцарии и всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции».
То есть, что собственно сказал тогда, 9 января 1917 года Ленин:
— первое, что самое ближайшее время в Европе начнутся антикапиталистические восстания;
— второе, что закончатся они в итоге победой социализма;
— третье, что они, «старики», ветераны революционного движения, то есть поколение тех, кому тогда было за сорок лет – до решающих битв этой грядущей революции, может быть, и не доживут.
То есть не доживут не до революции, которая по его мысли должна была начаться в самое ближайшее время, а до ее решающих битв.
Иначе – он видел, если говорить о революции в Европе в целом, он видел ее не как некий одномоментный акт, а как этап, начало которого приблизилось вплотную, но решающие битвы могли состояться еще через годы борьбы.
И именно так и было: в ближайшие год-два восстания и революции в тех или иных формах произошли в России, Швеции, Германии, Австрии, Венгрии, Финляндии, Турции, Италии, Франции, Великобритании и т.д. На тот исторический момент формы, интенсивность и итог у них всех оказался разный. Но они – произошли. И именно в силу того, что итог у них всех оказался разный, эти битвы, при всем их значении, еще были не решающими.
В значительной степени решающей стала борьба мировых проектов в ходе Второй мировой войны, когда, с одной стороны, были разгромлены выступившие против социализма в СССР откровенно контрреволюционные и антикоммунистические государственные образования, с другой – социалистические системы победили в странах Восточной Европы, а также социалистические партии пришли к власти в Великобритании и Франции.
Какой оказался ход истории и судьба этих побед в разных странах – тоже интересный, но отдельный вопрос.
Но, так или иначе, что особо важно, хотя многим и не нравится.
Первое. Победа во Второй мировой войне и Великой Отечественной войне как ее сущностной смысловой части была одержана именно началом коммунистической, марксистской, ленинской идеологии. И в той степени, в какой основной военной силой войны с фашизмом была коммунистическая рабоче-крестьянская Красная Армия. И в степени, в какой именно компартия в СССР выступила основным организатором и собственно войны, и военного производства, и всей военной жизни. И в той, в какой Сталин был именно жестким и последовательным преемником и учеником Ленина. И в той, в какой реальное сопротивление и борьбу в оккупированной Европе вели в первую очередь именно коммунисты – Югославии, Италии, Франции и т.д.
Многим это не понравится, и они будут на повышенных тонах твердить обратное, утверждая, что либо вообще победили другие страны, либо что победил исконно-русский дух, либо глубинное православие Руси – но это дело их личных комплексов. Все названное вело борьбу и приняло участие и входит в лагерь победителей – но главным победителем был все же коммунизм как учение, идеология, политическая сила и мотивирующий героику мотив и смысл.
И второе. Более частное, но требующее внятной артикуляции. Все, что произошло – произошло именно в рамках тех форматов, о которых тогда, 9 января 1917 года, говорил Ленин.
И в том отношении, что революции начались в самое ближайшее время – как он и предсказывал.
И в том отношении, что до решающих битв те, кто ветеранами революции был уже к их началу, подчас не дожили. Как и сам Ленин.
Только не дожив – он все равно победил в 45-м.
Классовая битва 1941-45 гг. во многом была решающей. Как и кто распорядился ее Победой – отдельный вопрос и отдельная трагедия.
Но если случилось так, как случилось – означает оно только одно: решающие битвы еще впереди.
