Поскольку и я и мои соратники много лет (если не сказать, несколько десятилетий) подвергались острой и не совсем корректной критике, у нас выработался серьезный защитный рефлекс. Состоит он не столько в том, чтобы не принимать глупости к сердцу (это как-то само собой получилось), сколько в том, чтобы тщательно смотреть на источники и, если так можно выразиться, модели этой критики.
Первые годы она сводилась к насмешкам и типовым мемам (типа «сломанные часы два раза в день показывают правильное время» или «уже который год предсказывает обвал доллара»). Отметим, что авторы этой «критики» (а среди них вовсе не все скрываются за анонимными «никами» в интернете), все-таки, признавали, что что-то мы «предсказать» сумели, пусть и утверждали, что произошло это случайно. Ну и, конечно, все время использовалась терминология, задача которой было показать, что наша теория, в реальности, никак не связана с научной деятельностью (именно отсюда странные глаголы типа «ванговать», «предсказывать» и так далее). Ну и, конечно, абсолютное табу на то, что под всеми нашими прогнозами лежит разработанная и все более и более верифицированная теория.
Следствие этого — попытки представить нашу теорию как конспирологию, то есть очередную реализацию идей всемирного заговора. Это, правда, работало только с теми, кто меня лично никогда не слышал и не читал, поскольку моя нелюбовь к конспирологии общеизвестна. Но поскольку теорию упоминать было нельзя, а правильные прогнозы никуда деть было нельзя — приходилось искать другие объяснения.
Ну и еще — личные нападки. В моем конкретном случае в начале 2000-х очень модно было объяснять, что меня «выгнали с госслужбы за профнепригодность и воровство», что я не являюсь экономистом, поскольку не имею профильного образования и так далее. Очень смешной была история с попыткой закрыть статью про меня в википедии (в английской википедии, кстати, так ее и закрыли), поскольку там была просто настоящая война за то, чтобы приписать мне деятельность, которой я никогда не занимался (журналистика, политология), но зато не написать, что я экономист. Желающие могут посмотреть обсуждение соответствующей статьи, читается как авантюрный роман (и объем соответствует). Аналогичные истории были с некоторыми моими коллегами. Со временем, правда, эта тема ушла в песок, поскольку слишком уж много подтверждений противоположного мнения. Но иногда и она возникает снова.
Но по мере того как уровень верификации теории увеличивался, а система либерального управления умирала, стало понятно, что игнорировать нас ну никак не получается. Уровень узнаваемости превысил критические значения, оголтелая критика в наш адрес стала больше бить по тем, кто ее высказывал (а потому, осталась только там, где ее можно безнаказанно делать анонимно, то есть в комментариях либеральной «клоаки» какого-нибудь «Эхо Москвы» или ютуба), очень многие критические «мемы» начала 2000-х превратились в типовые темы, обсуждаемые на публичных политических конференциях… И не так давно произошла очередная трансформация критики нашей теории.
Суть ее состоит в двух эффектах. Первый — частичное признание. Про нас стали говорить, что мы действительно отметили некие принципиальные аспекты, которые «мэйнстримовская» экономика не замечала или не понимала их реальное значение. Но теперь, когда стало ясно, что это действительно серьезные моменты, их надо вывести из-под нашего контроля, поскольку люди мы не очень квалифицированные, а главное, «обиженные жизнью», а потому психологически ангажированные. И тему развиваем не в сторону «правильной» науки, а в сторону демонстрации нашего «величия и роли». Что идет во вред теории.
Второе направление — ангажированность.
Поскольку понятно, что квалификация у нас низкая, по сравнению с критиками, тут даже объяснять ничего не нужно, а угадали мы слишком много для того, чтобы это можно было представить случайностью (теории, как понято, все равно нет, поскольку теория может быть только у людей «серьезных», к которым мы априори не относимся), то это значит, что это нам кто-то подсказал.
Поскольку этот «кто-то» не очень наблюдаем, а с конспирологией тоже есть проблемы (признаваться в своей приверженности к этой теме наши критики не хотят), остается использовать инструмент, который недавно был реабилитирован в публичном поле. Никто, правда, не помнит, что эта реабилитация была связана, в том числе, с нашей деятельностью («Лестница в небо» уже продана где-то в количестве 40 000 экземпляров только в бумажном виде), но это не принципиально.
Речь идет об элитных группах. Ясно, что мы представляем какие-то из этих групп, которые и дали нам сокровенное знание. Которое мы и используем для помощи этим группам в рамках достижения каких-то своих целей. Поскольку «Лестницу в небо», как и теорию глобальных проектов никто из критиков не читал, а про концепции Андрея Девятова в лучшем случае слышал, рассуждения эти достаточно наивны и не очень адекватны, но, как понятно, цель критики не в том, чтобы дать людям знания, а в том, чтобы они до этого знания не добрались.
В любом случае, мне кажется, что этот переход в рамках критических концепций очень показателен и говорит очень много о тех процессах, которые происходят в экономике и обществе.
