Интервью философа Александра Дугина для радио «Голос Ирана»
– Какое место вы отводите Ирану в теории евразийства, и как это влияет на российско-иранские отношения, их перспективу? Или Иран – это «самостоятельная цивилизация», и мы не можем его интегрировать в евразийскую теорию?
– Иранская цивилизация, безусловно, является самостоятельной. Она связана с территорией Евразии, с культурой Евразии, с цивилизацией Евразии очень многими линиями, потому что когда-то иранские племена пришли как раз с территории Евразии и осели в Персии. И после того, как они осели, они создали иранскую культуру. При этом иранская культура – важнейшая часть исламской культуры и центр шиитского полюса.
Я не думаю, что Иран может входить полностью в Евразию так, как ее понимали и евразийцы, и так, как она рассматривается в большинстве теорий, поскольку [Иран] представляет собой совершенно самостоятельный полюс. Другое дело, что сегодня, как мы об этом говорили на семинаре, существует множество пониманий евразийства, и это множество не обязательно является взаимоисключающим или хаотическим. Просто есть некие уровни или слои евразийского понимания: от «Большой Евразии», включающей в себя даже Западную Европу, Китай, Индокитай и весь исламский мир – до малого понимания Евразии как России и постсоветского пространства. То есть, есть разные градации евразийства.
И очень важно обратить внимание на то, что может быть полезно Ирану в евразийстве. Во-первых, это утверждение собственной независимой культуры. И в этом отношении и у евразийства, и у Ирана очень много общего. То есть Иран – самостоятельная суверенная цивилизация, которая строит свою собственную модель международных отношений. Иран утверждает свой собственный суверенитет, настаивает на собственной независимой системе ценностей. И в этом отношении я думаю, что модель, описанная в докладе, который прислал на семинар иранский профессор Дехгани из Университета Алламе Табатабаи, – это был самый лучший, на мой взгляд, доклад и точный, ясный и незакомплексованный, суверенный взгляд на проблему. То есть, евразийство очень во многом похоже на идею Хомейни! То есть, утверждение собственной независимой культуры, отвергающей западную гегемонию. И в этом смысл евразийской идеологии.
Евразийство – это, в первую очередь, отвержение западной гегемонии и возможность и необходимость русским создавать свою собственную цивилизацию. Вопреки всем и в диалоге со всеми. Поэтому иранское понимание евразийства, на мой взгляд, лучше, чем многие другие – чем западное и даже российское. В этом отношении очень много общего.
Второй момент, который близок Ирану, – это наше стратегическое партнерство в том, что можно назвать «евразийским треугольником» в Сирии и на Ближнем Востоке.
Сегодня складывается практическое применение [теории] евразийства в рамках евразийского геополитического треугольника по оси Москва-Тегеран-Анкара. Действуя вместе, Россия, Иран и Турция как три империи (которые в свое время враждовали между собой, а сейчас восстанавливают свой суверенитет и могущество) могут добиться многого.
И учитывая опыт прошлого, мы можем говорить о союзе этих трех империй, заключенный между ними для решения общих проблем и на Ближнем Востоке, и для противостояния [западной] гегемонии, и для создания экономической модели. Потому что Турция, например, может отстоять свой экономический суверенитет, только найдя какого-то не западного партнера (отношения с Западом ухудшаются). Иран не сможет в долгосрочной перспективе долго отстаивать шиитскую независимость, шиитский суверенитет без альянса с другими странами. И здесь Россия – самый благоприятный сотрудник и союзник Ирана. Поэтому евразийский треугольник «Москва-Тегеран-Анкара» – этот тот особый формат, где Иран может найти свое стратегическое место.
Но это не означает, что Ирану предлагается присоединиться к ЕврАзЭС или к какой-то готовой организации. Этот евразийский треугольник, эту модель оси «Москва-Анкара-Тегеран» еще нужно создать, нужно учредить. Этот тот формат, в котором мы взаимодействуем в Сирии все больше и больше, но который постепенно из военно-политического сотрудничества по конкретному региону может быть превращен в некую очень оперативную и более высокоуровневую систему взаимодействия. Потому что точно также, действуя втроем, мы могли бы решить многие вопросы в Ираке, в Ливане, в Ливии и в Йемене.
На самом деле, нас многое что объединяет. Взаимодействие трех империй – суннитской, шиитской и православной – на новом историческом витке может стать совершенно новым представлением о евразийстве. Это еще одно понимание евразийства, о котором мы сегодня не говорили, но которое имеет большое будущее.
Важно только понять: это не означает, что Ирану предлагается примкнуть к какой-то существующей евразийской идее. А Ирану предлагается основать вместе с Россией и Турцией, совместно заложить основы совершенно нового евразийского треугольника, отлично от Малой Евразии, от Большой Евразии, от ЕврАзЭС, от ШОС, отлично от всех разных моделей, которые существовали и существуют до сих пор.
