26 декабря исполняется 125 лет со дня рождения основателя Китайской Народной Республики Мао Цзэдуна. Похоже, эта дата пройдёт почти не замеченной в России, да и в современной КНР ей официально придают не слишком большое значение. Между тем сейчас (и особенно в ближайшей исторической перспективе) фигура «Великого Кормчего» приобретает всё большее значение не только для двусторонних российско-китайских отношений, но и для всего человечества.
И дело здесь не только в открытой Мао Цзэдуном формуле «войны мирового города против мировой деревни», которая сейчас приобрела новые технологические и, соответственно, социально-экономические формы (например, трансформация пролетариата в прекариат и т.п.). Дело здесь, прежде всего, в том, что впервые созданный И.В. Сталиным и Мао Цзэдуном советско-китайский стратегический союз сегодня, на новом этапе истории, снова востребован как единственная реальная альтернатива «глобальному либеральному концлагерю» в лице Pax Americana и «империи доллара». Сегодня союз Москвы и Пекина обусловлен растущей агрессией «коллективного Запада» во главе с США как против Российской Федерации, так и против Китайской Народной Республики.
Конечно, инерция прошлого в оценке Мао Цзэдуна чрезвычайно велика. Среди партгосаппарата, предпринимательских кругов, а также интеллигенции Китая всё ещё сильны негативные воспоминания о пагубных последствиях «большого скачка» и «культурной революции». Сам Председатель КНР Си Цзиньпин относится, по сути, к категории «репрессированных» при Мао Цзэдуне. Однако сейчас социологические опросы показывают, что среди работающей и учащейся части населения Китая воспоминания о Мао становятся всё более позитивными и связанными с внутриполитической полемикой о том, куда двигаться их стране: в сторону подчинения интересам США или же в направлении создания собственного «центра силы» в глобальной системе мирохозяйственных связей.
Точно так же в России левопатриотическая часть нашего политического спектра сохраняет воспоминания о приграничных схватках на Даманском и в Средней Азии, которые связываются прежде всего с фигурой того же Мао. О либеральной части российского общества и говорить не приходится. Здесь Мао оценивается как «коммунистический диктатор и сатрап», «китайский Сталин», который является полностью отрицательной фигурой для мировой истории. При этом исступлённая борьба против советского социалистического прошлого служит важнейшим инструментом оправдания фактического геноцида советского народа и криминальной приватизации общенародной собственности. Отсюда и оплёвывание всего советского наследия, включая и дружбу с КНР, которая во многом базировалась на личных отношениях между Сталиным и Мао.
Политические элиты РФ и бывших республик СССР сейчас намеренно стараются заглушить память об исторических истоках дружбы Советского Союза и Китая, которая выкристаллизовалась в период 1945—1953 годов, когда СССР и Сталин оказали неоценимую помощь Китайской компартии: и оружием, включая трофеи, захваченные у японской Квантунской армии, и военными советниками, и финансовыми вливаниями, и технологиями. Всё это привело к победе Коммунистической партии Китая (КПК) и и китайской Народно-освободительной армии (НОАК) над Гоминьданом и к тому, что 1 октября 1949 года именно Мао Цзэдун провозгласил создание КНР на площади Тяньаньмэнь, тем самым коренным образом изменив соотношение военно-политических сил на мировой арене, сделав необходимым создание НАТО и объединение Запада под главенством США.
Сегодня и для КНР, и для России объективно необходим новый подход к роли и Мао Цзедуна, и Сталина. Логика здесь чрезвычайно проста. В ближайшие годы агрессия США против двух наших стран неизбежно будет усиливаться. И на неё надо отвечать не только ростом военной и экономической мощи, но также новыми мировоззренческими и идеологическими инструментами. Поэтому необходима безусловно положительная оценка союза Сталина и Мао как последовательных борцов с мировым и американским империализмом, за лучшее будущее своих народов и всего человечества в целом.
И, наверное, «last, but not least» — последнее по месту, но не по значению. На разрыв с Советским Союзом в конце 50-х — начале 60-х годов прошлого века Пекин и лично Мао Цзэдун решились, прежде всего, в ответ на ХХ съезд и хрущёвские псевдоразоблачения сталинского «культа личности». Мао не мог согласиться с данной линией — не только потому, что это означало для него политическую смерть и уход с руководящего поста в КНР. Она противоречила всем его убеждениям и жизненному опыту как революционера и китайского патриота — в том числе прошедших проверку во взаимодействии со Сталиным. Поэтому Мао совершенно искренне обвинял послесталинское руководство КПСС и СССР в переходе на позиции потребительства, соглашательства и конвергенции с «мировым городом» Запада. Следует признать, что историческое развитие событий и крах СССР подтвердили точку зрения Мао, а Юрий Андропов, который и по распоряжению Хрущёва курировал в конце 50-х — начале 60-х годов полемику с КПК, впоследствии сыграл решающую роль в выдвижении «прорабов перестройки». Именно политические назначенцы Андропова сыграли главную роль в уничтожении СССР, СЭВ и Варшавского договора. Так что нам в преддверии следующего цикла наступления и гибридной войны США против РФ и КНР необходимо по-новому взглянуть и на советско-китайские расхождения в прошлом.
