Авторский доклад Изборскому клубу Владимира Можегова
Практически все философы Нового времени начиная с просветителей интерпретировали историю в безусловно прогрессистском духе: сегодня лучше, чем вчера, завтра будет лучше, чем сегодня. Время постмодерна, почти покончив с прогрессистскими иллюзиями, сбивчиво заговорило то о «конце истории», то о «столкновении цивилизаций», одновременно пугая обывателя различными версиями антиутопий и постапокалипсисов. Однако начиная смутно догадываться, что «просветители», обещавшие Светлое завтра, обвели его вокруг пальца, человек постмодерна не может уже и вернуться к стройным картинам Священной истории Средних веков: он слишком много узнал и уже почти во всём разуверился.
Современный историк, если он хочет вернуть истории смысл (а следовательно, и смысл существования современному человеку), должен увидеть отражение священной истории в зеркале истории политической; услышать биение сердца Священной истории в эмпирических тканях истории мировой. Таким будет и наш подход. Мы предлагаем посмотреть на историю как столкновение двух глобальных мессианских проектов, двух проектов священной истории или, условно говоря, двух идей: римско-имперской и иудео-мессианской.
Начиная с III в. до н.э. два эти проекта формировались в тесном взаимодействии, чтобы к V-VI вв. н.э. кристаллизоваться уже в новом качестве в виде христианско-мессианского (далее ХМП) и антихристианско-мессианского (далее АМП) проектов.
Своё высшее воплощение христианский мессианизм находит при римских императорах Юстиниане и Ираклии (VI-VII вв.). Ещё одну попытку реализовать христианскую мессианскую программу предпринимает католический Запад в экспансии Крестовых походов. После неудачи этих попыток всё большую силу начинает набирать альтернативная мессианская программа, которая с падением Константинополя (1453) и началом Реформации (1517) переходит в решительное наступление. Важными фазами реализации АМП становятся: Реформация, захват Европы ростовщическим капиталом, английская, французская, американская, русская революции, мировые войны ХХ века, послевоенное наступление идеологии неолиберализма, культурмарксизма, неоконсерватизма и проч. Сегодня, когда АМП близок к своему завершению, внимательное изучение этого феномена становится как никогда актуальным. Этому и будет посвящена наша работа
История начинается
Обозревая с высоты сегодняшних знаний горизонты человеческой цивилизации, не трудно убедиться, что большую часть бытия человечества история как таковая отсутствует. От едва являющейся из тумана времён цивилизации шумер до самых последних веков дохристианской эры нам откроется лишь неспешное медитативное кружение архаичных культур вокруг своих сакральных центров, абсолютно равнодушных к истории. Такое принципиально внеисторическое бытиё архаичного человека, как убедительно показал Мирча Элиаде (см. М. Элиаде «Миф о вечном возвращении») было совершенно осознанным, а формула жизни архаичных цивилизаций “Так делали боги – так делают люди” оставалась неизменной тысячелетиями. Выйти из зачарованного хоровода вечного возвращения и бросить историю вперёд могло только нечто совершенно новое — некое ожидаемое ещё Событие, которое переводило бы мир в новое качество. По-видимому, впервые идея такого События является у персов, в мировоззрении которых мир представлял собой арену священной войны божественных армий Ахура-Мазды и противостоящих ему демонических полчищ Ахримана. История в представлении персов становилась, таким образом, полем битвы сил света и тьмы в ожидании Спасителя-Саошьянта, который положит конец демоническому смешению Ахримана и даст сигнал к воскресению мёртвых и преображению вселенной. Так, впервые является идея Священной истории, исполненной великого смысла и великой мечты. Этой сверхидеей инспирирована была и персидская империя Сасанидов, принявшая Зороастризм в качестве государственной религии.
Империя Александра Македонского, принявшая у Сасанидов эстафету империи, переняла и её главный принцип: настоящая империя должна иметь сверхидею (imperio – высшая власть, власть всевышнего). Сверхидеей греков стала высокая эллинистическая культура, которую они несли миру. Наконец, в римском прочтении принцип империи получил политическое значение справедливой власти над миром.
Я же могуществу их не кладу ни придела, ни срока,
Дам им вечную власть…
Римлянин! Ты научись народами править державно –
В этом искусство твоё! – налагать условия мира,
Милость покорным являть и смирять войной непокорных… —
в этих эпических формулах «Энеиды» Вергилий оформил политическую программу Рима.
Рим, однако, оказался не одинок в своих притязаниях… Иудеи кажутся народом, во всём противоположным римлянам. Их крайний национализм и патернализм как будто бросают вызов универсализму и открытому духу Рима. Лишь в одном они оказываются схожи: непреложном убеждении своего права на владение миром. «… И всю землю, которую видишь, дам тебе и потомству твоему навеки… И сделаю потомство твоё как песок земной… И благословятся в тебе все племена земные…» (Быт. 13:14-17) – этим обетованием праотца Авраама, полученным от Иеговы, обосновывает иудей свою мессианскую религиозно-политическую программу.
Позднее Христианская церковь назовёт Авраама «отцом всех верующих» и отнесёт свершение обетований к Иисусу Христу, придав завету Авраама с Богом поистине универсальный, всечеловеческий смысл. Но народ, имевший основания называть себя «детьми Авраама», относил обетования, прежде всего, к себе лично. Так, на стыке римской и иудейской идеи, римского и иудейского политического проектов начинается движение истории, как мы её знаем. Истории, во внутренних тканях которой начинает формироваться и биться сердце истории Священной.
Священная история: Христос и Антихрист
Свое окончательное оформление еврейская мечта о Мессии, инспирированная обетованием Авраама, сформированная в духовной инициации Моисея, вызревшая в царствах Давида и Соломона, получит в Вавилонском плену. Здесь, под влиянием вавилонского пантеизма, иранского дуализма и элитаризма, мечта эта оформится в идеологию национальной избранности и обратится ожиданием земного царя, который принесёт жреческой касте Израиля власть над всеми царствами мира.
Уже псалмы Давида полны пророчествами о мессии-царе, которому Яхве дарует власть над всем миром (Пс. 71:8), который «будет властвовать от моря до моря и от реки до концов земли» (Пс. 72:8), воссядет на троне одесную Бога (Пс. 109:1) и т.д. Теперь же слова Исайи «И жезлом уст своих будет пасти народы» начинают пониматься в предельно буквальном репрессивном духе.
К тому времени, когда Иудея окажется под властью Рима, все три мировых центра еврейства: Вавилон – сосредоточение тайной мудрости Израиля; Александрия – финансово-культурный центр и Иерусалим – политический центр, — будут страстно ожидать скорого прихода Мессии. Политическое единство столь разобщённого народа (эллинизированного еврейства Александрии, мистиков Вавилона и фанатиков-зелотов Иерусалима) обеспечит Синедрион – высшая инстанция политической власти Израиля. Синедрион объединял в себе парламент, правительство и верховный суд, под санкции которого при определённых обстоятельствах мог попасть и сам царь Израиля. В состав его входили представители жреческой, финансовой и интеллектуальной элиты (всего 71 или 72 человека), в основном члены саддукейской и фарисейской партий. В сущности, перед нами нечто вроде ограниченной президентской республики, напоминающей строй современной Америки и вообще нынешнюю демократию. Что и не удивительно: пуритане, отцы-основатели Америки, ориентировались именно на политические реалии древнего Израиля. В системе Синедриона еврейский народ оказался крепко связан властью священнической, финансовой и учёной аристократии.
Религиозный закон позволял иудейской элите глубоко проникать в сознание народа, на котором она оттачивала технологии тотальной власти над умами. В исторический момент прихода Мессии вожди Синедриона вынесут вердикт о виновности Иисуса и предадут его, с разрешения римского прокуратора Пилата, казни, заставив народ кричать: “Кровь Его на нас и на детях наших” и “Нет у нас царя, кроме кесаря”. Через три века после Пилата Римская империя станет христианской. Иудейская же элита, не принявшая Мессию-Христа, продолжит подготовку прихода иного Мессии. Так будет завязан трагический узел всей последующей истории западной цивилизации. Однако для понимания её политических механизмов необходимо более внимательно осветить историю экспансии еврейства в античном мире на пике его мессианских ожиданий.
Рим и Иудея: мессианская война
В III-I вв. до РХ еврейство предпринимает колоссальную по масштабам и страсти религиозно-культурную экспансию, цель которой – подготовить мир к принятию Мессии. Центром экспансии становится Александрия. Здесь на греческий язык переводится Библия (Септуагинта, перевод Семидесяти); здесь же Филон Александрийский предпринимает попытку перевести на язык эллинской мысли еврейскую систему мира, уча о том, что Платон почерпнул свою философию у Моисея.
Еврейский прозелитизм был планомерным наступлением, направленным своим остриём на обращение культурной и политической элиты римского мира. Некоторые исследователи утверждают, что на пике экспансии религию Моисея исповедовало до 7-8% жителей Римской империи, в основном горожан из высших и средних слоёв общества. Особенно много прозелитов было среди жён римских аристократов. Своего апогея экспансия достигает в эпоху Юлия Цезаря.
Цезарь благоволил к евреям, остро нуждался в их деньгах, и финансовая аристократия Александрии охотно шла ему навстречу. Личным банкиром Цезаря был финикиец Луций Корнелий Бальб (Бальб – очевидно, от Баал), о котором Моммзен говорит, что, покидая Рим, Цезарь имел обыкновение оставлять ему все свои политические дела.
Влияние иудеев в Риме в эпоху Цезаря выросло необыкновенно. Первосвященник Аристовул, ожидая скорого прихода Мессии, даже принял титул царя. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Светоний в «Жизни двенадцати цезарей» пишет об огромных толпах иудеев, которые шли за гробом Цезаря, оплакивая его, и потом ещё «много ночей подряд собирались у погребального костра»…
В эпоху Августа Рим, переживший двадцать лет гражданской смуты и хаоса, умер и воскрес, одетый в зарю новой эры. Новый имперский мир оказался гораздо менее уютен для иудеев, нежели старая разложившаяся республика.
Надежды на скорый приход Мессии начинают таять, и в 67-м году происходит срыв: в Иудее вспыхивает восстание националистов-зелотов. Жестоко подавив восстание, Тит сровнял с землей и Иерусалимский Храм (о чём в своё время пророчествовал Иисус: «Не останется здесь камня на камне, всё будет разрушено»). Иудеи, однако, не смирятся с поражением и возьмутся за подготовку новой мессианской революции, которая вспыхнет в 135 году. Духовный лидер еврейства, рабби Акива, провозгласит боевого вождя революции Мессией и наречёт его именем Бар-Кохбы (Сын Звезды). Война, чудовищная по жестокости, продлится два года и вновь закончится для иудеев полным разгромом. Иерусалим вновь будет до основания разрушен, евреи изгнаны, еврейский прозелитизм официально запрещён. Так завершится первая попытка установления всемирного царства Израиля.
Однако до своей смерти раби Акива успеет возродить в изгнании древний Синедрион и приступить к созданию Талмуда – фундамента новой мощной идеологии. С появлением Талмуда древняя религия иудеев будет фактически отвергнута, а Септуагинта, пророчества которой указывали на Христа, — признана вне закона.
Одновременно с завершением формирования Талмуда в V веке собственную мессианскую идею кристаллизует и обновлённая Римская империя. Так две мировые силы мобилизуют свои армии, чтобы начать новый акт всемирно-исторической драмы. Сердцем одной становится универсальная христианская доктрина и универсальная римская государственность; сердцем другой – жёсткая национальная спайка на основе Талмуда, этой титанической попытки вновь привалить камень к гробнице воскресшего Христа, посредством которой иудаизм надеялся преодолеть метафизическую катастрофу христианства…
Мессианский проект Востока: Богословие Троицы и Богочеловека
«Один Бог на небе, один император на земле» – такова центральная мессианская формула Восточного Рима. При императорах Юстиниане (отвоевавшего у варваров западные земли империи) и Ираклии (поразившего извечного врага Византии – персов) эта мечта почти обретает реальность. В это же время складывается эсхатологическая модель Византии: Римская империя будет стоять вечно, до конца времён, расширяясь до пределов земли и «проповедуя Евангелие всем народам»… Тогда на короткий срок на её троне сядет Антихрист, власть которого прекратит Второе Славное Пришествие Иисуса Христа…
Увы, очень скоро этой благополучной «свершившейся эсхатологии» суждено будет потерпеть сокрушительное фиаско. Из глубины Аравийской пустыни является ислам. Обретя в кратчайшие сроки невиданную пассионарность, ислам завоюет все азиатские владения империи, подойдя к самым стенам Константинополя.
В чём причина столь обескураживающей неудачи? Одна из них – глубокие внутренние проблемы империи, пребывающей в бесконечных внутренних расколах и борьбе церковных партий. Другая – выдающаяся активность акторов АМП, стоящих за всеми серьёзными конфликтами эпохи. Крупнейшие, богатейшие еврейские диаспоры Александрии, Антиохии, Константинополя неизменно поддерживают врагов империи: принимают активное участие в восстании Ника, поддерживают остготов, вандалов и персов, учиняют жестокую резню христиан после захвата персами Иерусалима в 614 году. Наконец, крупнейшая еврейская диаспора в Медине (Ясрибе) играет определяющую роль в становлении ислама…
Так, под внутренними и внешними ударами, цивилизационный проект Восточного Рима терпит крах.
Поражение Византии не должно, однако, закрывать от нас всемирноисторического значения этой цивилизации. Именно здесь Римо-Христианская идея пережила свой небывалый взлёт. Именно здесь явилось богословие Святой Троицы и Богочеловека, создавшее духовный и интеллектуальный горизонт европейской цивилизации. Именно здесь является идея Личности, недетерминированной никакими законами космоса, Свободы, как закона её бытия и Общности, как невиданного ещё идеала человеческого всеединства… Символами полномасштабного имперского проекта Византии становятся теория Симфонии и собор Айя-Софии, тысячу лет остававшийся непревзойдённым архитектурным шедевром. Римское же право, кодифицированное императором Юстинианом, и сегодня остаётся правовой основой европейской цивилизации. Можно, таким образом, утверждать, что именно в эпоху императора Юстиниана (последнего – по слову Данте — великого императора Рима) европейская цивилизация достигает своей абсолютной вершины…
После краха византийского мессианского проекта эстафету главного актора ХМП принимает Рим Западный.
Мессианский проект Запада: Крестовые походы
В то время когда Византия переживала свой невиданный культурный расцвет, Западный Рим, завоёванный варварами, пребывал в пучине тёмных веков. Карл Молот, остановив арабов в битве при Пуатье (732), дал Европе возможность спокойного развития.
Постепенно Запад начинает приходить в себя, и к X веку оказывается готов развернуть собственный великий мессианский проект. Суть Крестовых походов: священная война воинства Христова против воинства сил Антихриста, сынов света – против детей тьмы. В этом стихийном шествии духа за освобождение Креста Господня выразил себя героический кшатрийский дух Запада так же, как в «штурме небес» патристического богословия Востока выразил себя его брахманический дух.
Но, увы, и этот великий поход терпит неудачу. Из Крестовых походов простой, прямой, честный дух Рима возвращается заражённый тлетворным дыханием Азии…
В завоёванном крестоносцами Иерусалиме происходит таинственное перерождение Ордена тамплиеров, прикоснувшегося к тайнам Иерусалимского храма.
А в Пуатье, при дворе Алиеноры Аквитанской (там, где некогда Карл Молот остановил арабских завоевателей), берёт начало куртуазная культура «нового сладостного стиля», дух Intelligenza — тайных обществ, тайного знания, антицерковной и антиимперской фронды интеллектуальной элиты (те же цветущие и проклятые поля Прованса много позднее станут центром гугенотства, откуда по Европе начнёт расползаться ядовитое учение кальвинизма). Постепенно чистую мистику Креста Господня начинают подменять мечтательные сказки о св. Граале; чистую веру — идеи равенства всех религий. Наконец, учение Иоахима Флорского о «третьей эпохе Духа» переворачивает всю эсхатологическую перспективу христианства, возрождая древний иудейский милленаризм. К XV веку болезнь принимает необратимый характер… С падением Константинополя (1453) Запад начинают заливать мутные потоки гностических учений и герметизма, казалось бы, похороненного тысячу лет назад. Начинается Возрождение – и традиционному Средневековому миру приходит конец…
Мессианский проект Нового времени. Начало
1492 г. был ознаменован не только открытием Америки и изгнанием евреев из Испании. По византийскому календарю это был 7000-й год от сотворения мира. Восточные христиане ожидали начала эсхатологических событий, евреи же связывали «год искупления» с началом мессианского века, уверенно предсказывая скорый приход Мессии. Реальность, однако, оказалась для евреев обескураживающей: «освобождение» обернулось изгнанием.
Испанские король и королева, Фердинанд и Изабелла, не вкладывали, впрочем, в свой эдикт об изгнании евреев никакого мистического смысла. Будучи форпостом католического Рима, Испания готовилась к прямому столкновению с османами. А в такой войне оставлять в тылу столь неблагонадёжный элемент, как еврейство, всегда готовое выступить на стороне мусульман, было слишком опасно. Тем более что все попытки ассимиляции евреев с помощью крещения терпели крах.
Для евреев же, три века пребывания которых в Испании под мусульманским владычеством стали настоящим «золотым веком», временем расцвета их культуры, богатства и мессианских чаяний, изгнание стало катастрофой космического масштаба. (Даже в католической Испании крещёные евреи занимали всё более влиятельные позиции, так что уже можно было предвидеть еврейскую аристократию во главе церковной и светской власти страны). Такую Катастрофу надо было как-то осмыслить. И если на победу христианства еврейская элита ответила созданием Талмуда, то ответом на испанский исход стало широкое распространение эзотерического до сих пор учения каббалы.
Каббалисты объясняли случившееся следующим образом: подобно тому, как, задумав творение мира, Бог Израилев сначала умалился, чтобы дать место творению, так и изгнание еврейского народа стало лишь первым этапом освобождения. Теперь же сам еврейский народ должен взять дело освобождения в свои руки. Ибо сам еврейский народ и есть, в сущности, по мнению каббалистов, «коллективный Мессия». Чтобы принести избавление Израилю, каждый еврей отныне должен участвовать в деле «освобождения искр божественного света из плена клипот» (то есть рассеянных частей еврейского народа), собственными активными усилиями приближая наступление мессианского царства…
Это был поистине революционный переход: от пассивного ожидания – к активному движению. Мессианская программа включалась, таким образом, в каждом еврейском сердце. Более того, новая революционная концепция прямо коррелировала с тем, что происходило в христианском мире, где также росло увлечение иудейской каббалой и герметизмом. В сущности, и в герметических транскрипциях гуманизма Бог устранялся, человек сам брал на себя ответственность за собственное бытиё, сам желал стать богом, освободиться из пут природы и необходимости (а заодно – от власти церкви и государства). Так, в одно и то же время христианский и еврейский миры приходят в движение.
Первые репетиции «всемирного пожара»
Решающему стратегическому наступлению АМП на христианский мир предшествовала артподготовка: распространение печатного станка и, с его помощью, «новых прогрессивных идей». Непосредственно же началу Реформации предшествует так называемый «спор о еврейских книгах», разразившийся за десять лет до её начала. Скандал был вызван тем, что к началу XVI века христиане выучились, наконец, еврейскому языку и заглянули в Талмуд, исполненный ужасающей хулы на Христа и христианство. Над еврейством нависла самая серьёзная опасность со времени высылки из Испании. Желая нивелировать угрозу, евреи привлекли на свою сторону не только своё традиционное оружие: огромные суммы денег на подкуп властей, но и всех своих друзей в христианском мире из среды гуманистов.
Главным защитником евреев выступил доктор Иоганн Рейхлин, известный гебраист и большой почитатель каббалы (с которой его познакомил отец гуманизма граф Пико делла Мирандола). Скоро вся умственная Европа разделяется на два теологических лагеря. Стороны обмениваются жгучими памфлетами. На церковь и папу обрушиваются потоки клеветы и насмешек… Замечательный пример тактики АМП представляет антиклерикальный пасквиль под названием «Письма тёмных людей» (1515). Будучи откровенной дезинформацией (анонимный автор умалчивал, что письма вымышлены), они призваны были, с одной стороны, ввести в заблуждение колеблющихся, а с другой – открыть шлюзы потоку хулы в адрес доминиканцев, папы и церкви в целом (прямая репетиция будущих инвектив Лютера). Убоявшись дальнейшего разрастания скандала, папа оправдывает Рейхлина на Латеранском соборе 1516 года. А уже в следующем году из кишащего «новыми людьми» Виттенбергского университета выступает со своими тезисами и громовыми инвективами доктор Мартин Лютер…
Революция Лютера, называющего папу Антихристом, а Католическую церковь вавилонской блудницей (типичная для АМП технология переворота смыслов), освобождает колоссальные энергии распада и достигает своего апогея в анабапатистской диктатуре в Мюнстере. Мессианское царство анабапатистов в Мюнстере – настоящая икона царства Антихриста на все последующие времена. Лидер анабапатистов (перекрещенцев) Иоанн Лейденский, захватив в 1533 г. Мюнстер, объявил себя Мессией и царём Сиона, провозгласил пришествие Царства Божия, переименовал город в Новый Иерусалим, вырезал всех горожан, несогласных принять «новое крещение», ввёл обобществление имущества, переименовал улицы и дни недели, отменил деньги, сжёг все книги (исключая любимый им Ветхий Завет), наконец, ввёл многожёнство и обобществление женщин. Идея равенства в этом апокалипсическом Новом Иерусалиме получила следующее выражение: приказав снести всё экспроприированное имущество горожан в царский дворец, новый Мессия облёк себя и семнадцать своих цариц в золото и драгоценные камни. Из прочих нововведений владыки Сиона отмечают практику еженедельных явлений перед народом, обставленную «с роскошью восточных деспотий», и характерную человеческую «слабость» владыки – его пристрастие собственноручно рубить головы еретикам и недовольным.
С ужасом глядя на эту репетицию будущих «великих демократических революций», Лютер заметил: «Нет столь малой искры, которой не мог бы диавол при попущении Божьем раздуть во всемирный пожар». Раскаялся вспыльчивый и увлекающийся доктор теологии и в своей дружбе с евреями, скоро обрушившись на них с ещё более ужасающими инвективами, чем ранее на Католическую церковь (всё это потом ещё воскреснет в немецком национал-социализме). Дело, однако, будет сделано. Христианский мир соскочит со своей оси и понесётся в развёрстую пропасть. Евреи же, отвернувшись от своего старого друга, скоро найдут себе в рядах реформистов нового фаворита в лице Кальвина.
Революция Кальвина
Духовное сердце кальвинизма – Доктрина предопределения, делящая мир на извечно избранных и извечно проклятых Богом. Доктрина предопределения есть, в сущности, новое переиздание идеи избранного народа. Как и сам кальвинизм с его обращением к неумолимому Богу Ветхого Завета можно назвать лишь причудливым ростком иудаизма, выросшим на христианской почве.
Доктрина предопределения безнадёжно расколола Христианский мир, позволив Кальвину объявить папу и всю Католическую церковь «отверженными», утвердить на «скале предопределения» новую церковь. Такова и была цель — проложить в полыхающей эсхатологическими предчувствиями и религиозными бунтами Европе непроходимую пропасть между старым и новым миром.
Сама же реформистская церковь скоро сложилась в разветвлённую сеть тайных обществ (конгрегаций), связанных жесточайшей дисциплиной и идеей священной войны с Римской империей и Католической церковью. Поскольку главным врагом Кальвина был старый мир – сословный и монархический, то естественно, что и новое общество, им возводимое, оказалось принципиально антисословным и антимонархическим. Современные принципы республиканизма и демократии, теория общественного договора, теория тираноубийства, доктрина фундаментальной изменчивости, идеи равенства, прогресса, прав человека, разделения властей, чисто материалистическая наука, капиталистические отношения – всё это было рождено или репродуцировано в современный мир кальвинизмом.
Как и сама современная машина пропаганды, налаженная и отточенная кальвинистами, главными рычагами которой стали страх и надежда; страх перед скоро уже ожидаемым Вторым пришествием и неминуемой геенной огненной для всех, не успевших покаяться, и надежда на избавление. Попеременно давя на эти рычаги, революционные агитаторы вербовали в свои ряды сотни тысяч объятых эсхатологическим ужасом крестьян Северной Европы.
По своему устройству кальвинистская конгрегация напоминала Синедрион. Во главе сект стояли крупные финансисты и фрондирующая аристократия, желающая эмансипации от королевской власти. В тисках Доктрины предопределения, как в некоей алхимической реторте, выращивался новый человек — гомункулус, радикально оторванный от прежней родины, веры, своих родных, культуры, цивилизации. Идеальным творением кальвинизма стали Соединённые Штаты Америки – исполненная мессианского пафоса демократическая антиимперия, основанная на противоположных Традиции основаниях…
Возвращаясь к спору о еврейских книгах, с которого мы начали эту главу, вспомним также знаменитое дело Дрейфуса, в начале ХХ века раскалившее атмосферу в Европе и открывшие двери Первой мировой войне. Войне, в которой мессианский проект АМП вышел на финишную прямую…
Умственное движение: мировоззренческий переворот
Эпоха Возрождения – центр мировоззренческого переворота, совершённого акторами АМП. Центральная идея возрождения – возможность автономного (отдельного от Бога) существования человека, его центральное учение – герметизм.
Корпус Гермеса Трисмегиста представляет собой свод гностических текстов II-III в. н.э., приписываемых мифическому носителю изначальной египетской мудрости, к которой обращались якобы Платон, Пифагор и Моисей. Главная идея герметизма, таким образом, – равенство всех учений перед лицом довлеющей эзотерической мудрости. Герметизм учит о единстве макрокосма и микрокосма (“два модуса творения” каббалы Зогара, учения о взаимовлиянии и равенстве Бога и избранного народа). Наконец, герметизм элитарен (доступен лишь избранным).
Герметизм, таким образом, становится идеальной основой науки Нового времени. (Платоновские академии, в которых гуманисты начинают изучать герметические трактаты, представляют собой, по сути, протомасонские организации.)
Наука эпохи Возрождения целиком проходит под эгидой герметизма и каббалы. Через учение Спинозы и Якова Бёме каббалистические представления проникают в просвещенческую науку и современную философию. А «операционной системой» самого просвещения становится механическая философия Декарта, утверждающая автономность человека, гомогенность пространства, разделяющего объект и субъект (т.е. отделяющего человека от Бога, дух от природы и изгоняющего из мира духовные энергии). Именно по пути постепенного вытеснения духа из природы ведёт науку просвещённое масонство.
Однако после того, как классическая наука (картезианство) окончательно изгоняет Бога из природы, а христианство – из сознания человеческих масс, наступит время возвращения квазимагических представлений. На границе XIX-XX веков с появлением теории относительности, квантовой и атомной физики совершается переход от классической к неклассической науке (где субъект и объект уже не отделены друг от друга, но приведены в новое взаимодействие) и, далее, — к постнеклассической науке (предметом манипуляции которой становятся уже целые субъектно-объектные системы), с ясно просматриваемой перспективой: цифровым управлением громадными конгломератами человеческих осколков, лишённых всякого божественного измерения…
Революционное движение: цареубийство
Параллельно с мировоззренческим переворотом запускаются процессы социально-политического переворота. Задача социальных революций Нового времени та же — уничтожить традиционный Христианский мир (то есть прежде всего — власть церкви и императора), но уже не на уровне идеи, но физически.
С начала революции Лютера и сквозь все революции Нового времени (включая научную, техническую, молодёжную, сексуальную, феминистскую и проч.) мировая революция предстаёт как единый непрерывный процесс уничтожения Традиционного мира и замещения его Мессии — Иисуса Христа – другим Мессией. Особое место в этом процессе занимает мистика цареубийства. Цареубийство – один из определяющих феноменов Нового времени. Среди разработок кальвинистских умов (наряду с идеями республиканизма, демократии, общественного договора и оправдания ростовщичества) доктрина цареубийства занимает центральное место. Имя монархомахов (цареборцев) стало, по сути, вторым именем французских гугенотов. Детально разработанная кальвинистскими теоретиками доктрина цареубийства будет переосмыслена французскими просветителями в чисто секулярном духе. Руссо объявит кальвинистскую Женеву «идеальной республикой» и «наглядным примером» для современной ему Франции. (Вообще, следует признать справедливым взгляд на Французскую революцию 1789 года как заключительный аккорд реформации Кальвина.)
Понятна ненависть революции к монархии. Согласно традиционному христианскому взгляду, царь есть местоблюститель Царя царей – Иисуса Христа. Символика византийского двухместного трона красноречиво свидетельствовала, что император оставляет первое место за Христом. Упразднение хранителя трона означало бы обрыв непрерывной нити истинной власти и, следовательно, открытие дороги Антихристу. Вспомним, что, говоря об «удерживающем», которому дано сдерживать лавину мирового зла, апостол Павел указывает на римскую государственность, следовательно, прежде всего, на символизирующую её фигуру царя.
Христианский мир знал немало дворцовых переворотов. Однако убийство монарха, обставленное как «законный приговор» и покушающееся на саму мистику царства, – преступление особого рода. Таких великих преступлений история знает всего три, каждое из которых становилось ещё одним витком катастрофы Христианского мира.
Первой жертвой революции пал Карл I Стюарт, казнённый 30 января (9 февраля) 1649 года в Лондоне по “приговору” кромвелевского парламента, изображавшего правосудие. Первым же действием Кромвеля после убийства монарха стал геноцид верной Католической церкви Ирландии. За четыре года карательных экспедиций Красной армии Кромвеля (которой будет подражать впоследствии и Лев Троцкий) из 1,5 миллиона жителей Ирландии в живых едва останется 150 тысяч человек.
Ещё более ужасные события последовали за казнью Людовика ХVI. Современники рассказывают, как согнанные палачами к эшафоту парижане, в ужасе наблюдавшие за казнью своего короля, были прямо с эшафота окроплены его святой кровью (словно в повторение библейского: «кровь его на нас и на детях наших»). В следующие полтора года карательная машина французской революции уничтожит до миллиона жителей монархической Вандеи. Опыт французской «машины демократии» в виде потопления барж, доверху груженных людьми, впоследствии будет использован Розалией Землячкой в Крыму.
Третьим и самым мрачным злодеянием этого рода стал расстрел царской семьи в России в 1918 году. Преступление это до сих пор покрыто сплошным туманом тайн и недомолвок. Однако и здесь, как и в приведённых выше примерах, многое указывает на сакральный характер произошедшего. Знаменитая надпись на стене подвала Ипатьевского дома, воспроизводящая строку из стихотворения Г. Гейне «Валтасар»: Belsatzar ward aber in selbiger Nacht // Von seinen Knechten umgebracht («Валтасар сегодня ночью был убит своими слугами»), интересна прежде всего написанием имени вавилонского царя Belsa-tzar, что на «лоскутном диалекте идиша» читается как «Белый царь». Эту игру слов (легко понятную и по-немецки) использовал уже сам Гейне, с большим сочувствием относившийся к революционному движению. Под Белым царём соплеменники Гейне должны были понимать правителей белых, христианских народов, прежде всего, германского кайзера и русского царя. В общем же революционном контексте строка Гейне воспринимается как призыв и пророчество. И ещё один глубоко символичный момент: так же как гибель библейского Валтасара сопровождала переход империи от семитских народов к арийским (на смену вавилонскому царству приходит персидское), так же, в глазах акторов АМП, убийство Николая (Belsatzar) должно было символизировать обратную передачу мировой власти: от арийских народам – семитским…
Эпоха мировых войн: захват политической власти
Мировая война – один из самых действенных инструментов уничтожения Традиционного мира. В мире, управляемом империей, мировая война немыслима. В мире, расколотом на два непримиримых лагеря, она – лишь дело времени и технологий.
Первая мировая война, т.н. Тридцатилетняя война (1618-1648) между католическим и протестантским миром, привела к установлению нового Вестфальского порядка Европы. Вестфальская система разрушила старый порядок, который определялся властью Священной Римской империи и Католической церкви, и положила начало созданию национальных государств (каждое со своим суверенитетом и правом объявлять войну соседям.) С наступлением Вестфальской эры Европа рассыпается на множество национальных государств, манипулировать которыми (и сталкивать при необходимости лбами) становится очень удобно…
Именно благодаря Вестфальскому порядку, установившемуся в Европе, станет возможна следующая мировая “тридцатилетняя война” (1914-1945), разразившаяся спустя 300 лет после начала первой. Таким образом, политическая история Нового времени оказывается прочно заключена между двумя 30-летними войнами XVII и XX веков.
Тридцатилетняя война 1618-1648 гг., погрузившая континентальную Европу в страшное разорение, даст возможность подняться героям Нового мира: торговым «объединённым республикам» Нидерландов, кальвинистской Швейцарии и прогрессивной Англии, распорядившейся выпавшим ей шансом удачливее всех.
В атаках на измотанную войной Испанию (которая уже не оправится от её последствий) Голландия и Англия начнут овладевать морями. Начав с работорговли и каперских налётов на гружённые золотом испанские галеоны, блокируя своим быстро развивающимся флотом обессиленную войной Европу, Англия через сто лет обратится в могущественнейшую морскую империю (точнее сказать, это будет торговая Ост-Индская компания, обладающая собственной денежной, налоговой системой и армией – именно она и станет Британской империей, предвосхищая собой ТНК ХХ века).
Одновременно Европу начнёт захватывать ростовщический капитал, форпостами которого становятся центробанки (по сути, независимая банкирская сеть, обладающая эксклюзивным правом эмиссии национальных валют). Постепенно властный тандем Традиционного мира: церковь–император сменяется тандемом Нового мира: банк–государство. В 1913 году банкирской сетью создаётся крупнейший мировой Центробанк США (Федеральная резервная система), способный профинансировать большую всеевропейскую войну.
(Замечательно, что в то время, когда совладелец гамбургского банкирского дома «М.М. Варбург», Пол Варбург работает над созданием ФРС, его родной брат Макс Варбург занимает пост главы Секретной службы Германии. Будучи в то же время личным банкиром Кайзера, Макс Варбург уже торит пути, по которым потекут пресловутые «деньги германского генштаба» на русскую революцию.)
Мировая война приводит к уничтожению последних осколков традиционного мира (Российской, Австро-Венгерской, Германской и Османской империй) и ряду социальных революций в Европе… Новая мировая война (торжественной кодой которой становится создание Государства Израиль) завершает уничтожение остатков Христианского мира, кладёт конец европейскому доминированию в мире и самой Вестфальской системе, на руинах которой начинает создаваться уже совершенно новый, предмессианский миропорядок…
Захват царства культуры
В своё время итальянский революционер Грамши выдвинул теорию, согласно которой захвату политической власти должно предшествовать завоевание «царства культуры». Ничего нового в этой теории, конечно, не было. Акторы АМП пользовались её наработками за тысячу лет до Грамши.
Новый этап войны за искоренение Христианского мира на поле «царства культуры» начинается уже после Второй мировой. Её ведут небольшие штурмовые отряды культурных элитариев вроде т.н. «Нью-Йоркских интеллектуалов» – сплочённой семьи культуртрегеров, вышедшей из среды авторов троцкистского журнала «Партизан-ревю». В Америке 1940-1950-х гг. без санкции этих культуртрегеров невозможно было стать писателем или иной заметной фигурой культурного небосклона. На этой же группе лежит во многом ответственность за подготовку и проведение «культурной революции» 1960-х.
Другая подобная штурмовая группа философов, Франкфуртская школа, создавала теории «тоталитаризма» и «авторитарной личности», враждебной демократии. Работая бок о бок с «Нью-Йоркскими интеллектуалами», франкфуртцы также готовили молодёжную революцию 1960-х, обрушивая свои удары на традиционную семью и христианскую идентичность.
Подобными боевыми сектами, работающими уже на поле психологии, были фрейдистская и боасианская антропологические школы, ставившие своей задачей стирание генетических, национальных и расовых различий между людьми, размывание национальных культур белых народов. (В это время психоанализ в Америке становится чем-то вроде новой квазицеркви, подменяющей традиционные христианские институты.)
Все эти группы, похожие по своему устройству, координировали между собой свою работу, а многие их деятели (как, например, Ханна Аренд) были участниками сразу нескольких групп. При этом «Нью-Йоркские интеллектуалы» контролировали элиту главных американских университетов (Гарвард, Беркли, Колумбийский и Чикагский университеты), боасианская школа – средние учебные заведения, а психоаналитики окормляли средний класс американских городов.
Главными объектами атак этих штурмовых бригад были традиционная белая семья, институт отцовства и христианская культура как «неизбежно порождающие фашизм». Белый человек, христианин, осознающий при том свою культурную и национальную идентичность, оказывался с точки зрения этих культуртрегеров «трижды фашистом» и подлежал немедленной перекодировке.
Сегодня идеология этих групп стала абсолютно доминирующей и исповедуется всей колоссальной пропагандистской машиной либерального мира.
Творец постмодернистской философии, Жак Деррида, выходец из семьи испанских марранов, понимал идею деконструкции, прежде всего, как деконструкцию «сильных государств-наций с их развитой иммиграционной политикой». Однако, деконструируя «риторику национализма, политику своего отечества, метафизику родной земли и родного языка», разоружая «бомбы …идентичности, которую создают государства-нации для своей защиты от посторонних лиц, евреев, арабов и иммигрантов», Деррида защищал от деконструкции собственную еврейскую идентичность. Исследователь еврейского участия в интеллектуальных движениях ХХ века доктор Кевин Макдональд иронически замечает по этому поводу: «Как можно одновременно быть постмодернистом и убеждённым евреем? …Интеллектуальная последовательность требует, чтобы все персональные идентификации были подвержены той же самой деструктивной логике, в противном случае персональная идентичность сама будет включать двойственность, обман и самообман» (см. Кевин Макдональд «Культура критики»).
Но именно «двойственность, обман и самообман» являются общим знаменателем подобных рассмотренным нами сообществ, а их политическая программа (будь то постмодернизм, Франкфуртская школа, психоанализ Фрейда или школа PR-технологий, созданная племянником Фрейда Э. Бернейсом) практически идентична.
Стратегия АМП: иудеохристианство, гибридизация
Поскольку главным врагом АМП является христианство (антимессия не придёт, пока не будет «обезврежен» христианский Мессия), стратегической целью акторов проекта остаётся всяческая нивелировка христианской идеи вплоть до её полного устранения. Эту стратегическую задачу акторы АМП успешно решали уже в Средневековую эпоху. Гностицизм, арианство, несторианство, монофизитство, манихейство, альбигойство, катаризм — всё это так или иначе были попытками иудаизировать христианство или же перенести центр тяжести духовной войны в иную плоскость…
В полной мере иудаизировать христианство удалось кальвинизму. В кальвинизме (и наследующем ему современном иудеохристианстве) оппозиция Христа–Антихриста оказывается снята: иудеи признаются народом-водителем ко Христу, а Моисей просто передаёт свой жезл наследующему ему Пастырю. Трагедия распятия, таким образом, устраняется. Само христианство оказывается полностью обезвреженным…
Сегодняшний кальвинизм, рассыпанный в тысяче реформистских деноминаций, потерял свою воинственную энергетику. Однако дело его живёт. Дальнейшую диффузию и разряжение энергии христианства продолжают тысячи протестантских сект, следуя в том числе по путям христианского сионизма. Такое развитие АМП вполне одобряет. С его точки зрения христианство должно деградировать настолько, чтобы и христиане приняли Антихриста…
Формирование иудеохристианства – блестящий пример того, как, с помощью внедрения чуждых элементов, можно нивелировать, обезвредить своего главного врага. Но подобные же стратегии АМП использует и на других направлениях своей деятельности. Важнейшее из них — исламское.
Мы уже говорили о деятельном участии еврейской диаспоры в Медине (Ясрибе) в становлении ислама. Ещё один пример того же рода — формирование ваххабизма в конце XVIII века на территории Саудовской Аравии.
Ваххабизм (этот «исламский пуританизм», как его порой называют исследователи) был вызван к жизни не без деятельного участия английских спецслужб, использовавших новую религиозную структуру для борьбы с Османской империей. Позднее, хотя и обретя известную самостоятельность, ваххабизм использовался американцами для создания сил «Аль-Каиды» в Афганистане и борьбы с баасистскими режимами в ближневосточном пространстве.
Глобальной матрицей гибридизации стал плавильный котёл Соединённых Штатов Америки – создание английских пуританских сект, место встречи “избранных всех народов”.
Примером политической гибридизации могут служить структуры, подобные Совету по международным отношениям, являющиеся инструментом влияния больших денег на большую политику.
Последними примерами гибридизации становятся мультикультурализм, ведущий к подмене национальных культур и традиций масскультом, и идущая полным ходом исламизация Европы, направленная на уничтожение белого человека как носителя римской и христианской идеи.
Американский военный стратег Томас П.М. Барнетт в своей книге «Новая карта Пентагона» (Thomas P.M. Barnett. The Pentagon New Map. War and Peace in the Twenty-First Century. New York, 2004), не стесняясь, пишет, что конечной целью проекта глобализации, направленного на Европу, является создание светло-коричневой расы, обладающей достатчным IQ, позволяющим работать со сложными технологиями, но недостаточным, чтобы сопротивляться.
Наконец, цифровая революция позволит не только полностью подчинить человечество электронному контролю, загнать человека в полностью детерминированную систему, лишить его личности и свободы, которые даровало ему христианство, но и, возможно, создать компьютерное постчеловечество, собранное из мириадов человеко-квантов. Появление квантовых компьютеров уже через несколько лет грозит сделать эту сказку былью или, во всяком случае, приблизить её вплотную к реальности. Конечная точка этого вектора: человечество, полностью оторванное от Бога, и замена Бога антибогом…
Перед последней битвой: технологии Апокалипсиса
Говоря о тысячелетней мессианской «перманентной революции» еврейского духа, невозможно пройти мимо такого ярчайшего её эпизода, как движение Саббатая Цви, лжемессии, всколыхнувшего своим появлением громадные массы еврейства, вызвавшее неутихающее до сего дня брожение умов и – что для нас наиболее важно – отбросившее колоссальную тень на события ХХ века.
Саббатай Цви — родившийся в османской Смирне мистик, каббалист и аскет, являющий очевидно все признаки глубокого маниакально-депрессивного психоза, в преддверии апокалипсического 1666 г. (в атмосфере вновь усилившихся эсхатологических ожиданий еврейства) объявил себя Мессией, чем вызвал неслыханное еще мессианское движение еврейства. Громадные толпы евреев двинулись вслед за новообретённым Мессией на освобождение Иерусалима, где Саббатай должен был заявить о своих правах на владение миром…
Восходя в Иерусалим, Саббатай провозгласил себя наместником и самим Богом Израиля («Я Господь ваш Бог Шабтай-Цеви», — подписывал он свои грамоты) и даровал своим сторонникам короны двадцати шести частей света, на которые предусмотрительно поделил земной шар. По плану Саббатая, султан Мехмед IV должен был мирно даровать ему трон Константинополя и Иерусалима, после чего власть Мессии должны были признать и прочие правители мира. Однако, вопреки ожиданиям, султан Мехмед, вместо того чтобы уступить ему трон, арестовал Мессию и поставил его перед поистине мессианским выбором: казнь или принятие ислама…
Подумав, Саббатай выбрал второе и, переименовав себя в Мухамед-Эффенди, согласился надеть вместо короны царя мира мусульманский тюрбан.
Измена Мессии стала сильным потрясением для еврейских масс, ожидавших немедленного открытия мессианского века. Однако посвящённые каббалисты скоро нашли объяснение. Поскольку, согласно Лурианской каббале, целью творения является освобождение всех «божественных искр» из плена «клипот», то не спасти даже одну душу еврея значило бы не выполнить божественный план. Так вот что сделал Мессия! Приняв на себя весь грех Израиля, он проследовал в преисподние обиталища, чтобы, подобно ныряльщику, вынести падшие души евреев к свету…
Эта теория вновь вселила в поколебленные было еврейские массы энтузиазм. И даже со смертью Мессии (которого султан скоро, от греха подальше, сослал в далёкую Албанию) движение саббатианства не утихло и дало многочисленные всходы. Оно оказало сильнейшее влияние на появление либерального и реформистского иудаизма, эмансипацию еврейства, франкистское движение и хасидизм, а также революционное движение ХХ века.
Так, из многочисленной секты приверженцев Саббатая, получившей среди турок кличку «дёнме» («вероотступники») и обосновавшейся в Салониках, образовался костяк турецкой партии «Единение и прогресс», поднявшей в 1908 году младотурецкую революцию, свергнувшую султана Абдул-Хамида.
Будучи по своему характеру типичным тайным обществом, связанным масонскими корнями с ведущими ложами Европы, партия «Единение и прогресс» вновь подняла «в тренде» потускневшие было лозунги русской революции 1905-1907 гг. Впрочем, настоящей целью младотурецкой революции было, очевидно, не столько восстановление конституции и либерализация страны под лозунгами свободы, равенства, братства, сколько освобождение Иерусалима от власти турок.
В разгар младотурецкой революции в ряды партии активно вливаются сионисты со всех концов мира. Искры «освобождения из плена клипот» крепили, разгораясь, и русско-турецкую дружбу. Русские революционеры (такие как Милюков и Гучков) гордо именовали себя младотурками.
Похожими на российские оказались и результаты смуты. Захватив власть, младотурки установили в стране террористический режим, несравнимый по своей лютости с добродушным царствием Абдул-Хамида II, и переименовали Константинополь (ненавистный им именем христианского императора) в нейтральный Стамбул. Главным же деянием, которым младотурки увековечили своё имя в истории, стал геноцид армян.
Здесь же, в Константинополе, в самый разгар младотурецкой революции объявляются Парвус и его преданный ученик Троцкий. Силою вещей именно Константинополь оказывается в этот момент эпицентром той «сети тайных обществ, которыми покрыта Европа подобно сети железных дорог» (говоря словами британского премьера Бенджамина Дизраэли)… Перед самой войной Троцкий по заданию Парвуса прибывает на фронт греко-турецких войн на Балканах в качестве проводника политики младотурок и корреспондента газеты «Киевская мысль»… А 28 июня 1914 года член тайной организации «Чёрная рука» Гаврила Принцип убивает в Сараеве эрцгерцога Франца Фердинанда, полагая тем самым начало мировой войне…
* * *
История партии «Единение и прогресс» даёт представление о том, насколько сильные изменение может претерпевать мессианская идея, не теряя при этом своей революционной сути. Мы видим, как глубоко проникли в ткань еврейского общества чисто саббатианская мысль о том, что Мессия уже пришёл, и сам дух его может реинкарнировать и претерпевать любые метаморфозы.
Какие бы лица ни обретало мировое еврейство в ХХ веке (либеральный и реформистский иудаизм, франкизм и хасидизм, наконец, светский сионизм и даже революционный марксизм), оно нигде не теряет своего мессианского вдохновения. Замечательный пример последнего даёт нам троцкизм. Сам Троцкий, очевидно, ни в коей мере не был правоверным иудеем. Однако «перманентная революция», бесконечная, нескончаемая революция до самого торжества мирового пролетариата, – что это, если не мессианизм? И в какой бы степени сам Троцкий ни ощущал себя новым Бар-Кохбой, с его именем связана история ещё одной замечательной мессианской партии.
После высылки из России и прихода к власти в Германии Гитлера в 1933 году Троцкий бежит из Европы и оказывается в Мексике, где ему предоставляет убежище президент Л. Карденас. Здесь его доверенным лицом и официальным представителем в США становится один из лидеров американского IV троцкистского Интернационала Макс Шахтман.
Когда на рубеже 1939-1940-х годов идея перманентной революции стала терять популярность в глазах американских троцкистов, Макс Шахтман, Ирвинг Кристолл и их группа, напуганные пактом Молотова–Риббентропа, выходят из IV Интернационала и начинают быстро праветь. Теперь им кажется, что добиться мировой гегемонии можно единственным способом – поддержав самую сильную либеральную страну мира.
После Второй мировой войны новая политическая сила начинает быстро набирать политический вес. На границе 1980-х группа оказывается в команде республиканца Рональда Рейгана (именно в это время к ним приклеивается кличка «неоконы», которую они с удовольствием подхватывают). Теперь бывшие троцкисты ведут себя как крайние консерваторы, защищают традиционные американские ценности и вплотную заняты переформатированием традиционной американской реал-политик в идейную мессианскую войну с «империей зла».
Моментом подлинной инициации неоконсерватизма становится кафедра политической философии Чикагского университета под руководством Лео Штрауса, через которую в шестидесятых годах прошлого века прошли главные интеллектуальные силы неоконов. Будучи еврейским традиционалистом и консерватором, Штраус признавал традицию иудаизма идеальной основой для цивилизации, способной успешно противостоять опасности как коммунизма, так и фашизма. Штраус учил, что мир делится на два рода людей – «избранных», призванных править, и прочие «безмолвные массы». И именно формирование группы «избранных», способных, захватив власть в США, распространить её затем на весь остальной мир, он положил в основание своей политической школы.
Будучи большим почитателем Маймонида (Рамбама), Штраус, вслед за своим учителем, смотрел на иудаизм не столько как на религию, сколько как на общественно-политическую программу, ставящую своей целью наступление мессианского века. При этом успех в «захвате царства власти», учил Штраус, ждёт того, кто сможет правильно использовать и направлять религиозные представления масс.
Пророчества священных книг, в трактовке Штрауса, оказывались неким метафизическим планом действий. Сформулировать главную неоконсервативную идею можно, следовательно, таким образом: опираясь на эсхатологические представления религиозных масс, освободить их психическую энергию и сделать исполнение библейских пророчеств настоящей стратегической программой политических действий.
Именно в этом русле и действовали неоконы на пике своей политической карьеры. Убедив Рейгана отказаться от политики конвергенции (сосуществования двух систем), они объявили мессианскую войну с империей зла и вместо диалога с вождями СССР перешли к прямой поддержке диссидентства (то есть своих агентов влияния в Москве). Успех превзошёл все ожидания. Победу над СССР в холодной войне неоконы и сегодня считают главным своим достижением.
В момент сноса Берлинской стены неоконы объявили всему миру о «конце истории». (Сам Френсис Фукуяма, автор одноименного эссе, признавался, что идею «конца истории» заимствовал у А. Кожева, который, в свою очередь, подобрал её у Вл. Соловьёва и его «Краткой повести об антихристе».) А позднее — о «Столкновении цивилизаций»…
Трагедия 11 сентября 2001 года произошла удивительно вовремя для планов неоконов на Ближнем Востоке и, по поразительной случайности, именно тогда, когда они занимали ключевые места в администрации президента Буша, Пентагоне и ЦРУ. Далее последовала победоносная война Буша-младшего в Ираке, распространение «Исламского государства», вспышки «арабской весны», ввергающие в хаос всё новые и новые страны региона, гражданская война в Ливии, Сирии…
Наибольший интерес в смысле «исполнения эсхатологических пророчеств» представляет идеология ИГИЛ, основанная на ожидании и подготовке «судного дня» и последней эсхатологической битвы. Название главного пропагандистского рупора «Исламского государства» – глянцевого журнала «Дабик» (оставляющего полное впечатление, что над ним работают лучшие пиар-конторы Мэдисон-авеню) — отсылает к одному из хадисов пророка Мухаммеда, в котором говорится о последней эсхатологической битве добра и зла. Мусульмане верят, что в конце истории верные Пророку воины под знаменем последнего имама Махди встретятся в последней битве (у сирийского местечка Дабик) с полчищами «крестоносцев» (то есть европейцев-христиан) и победят их, после чего настанут последние дни мира.
Транслируемая необычайно продвинутым информационным аппаратом «Исламского государства», эта эсхатологическая картина определяет сегодня сознание миллионов мусульман по всему исламскому миру.
Свой эсхатологический сценарий есть и у традиционных иудеев. Он повествует о последней битве Гоги и Магоги, в которой христиане и мусульмане, ответственные за гонения на Израиль, должны почти полностью перебить друг друга, после чего и явится долгожданный царь-машиах. Знаком прихода последнего должно стать также восстановление Иерусалимского храма, на месте которого сегодня стоят мусульманские мечети.
Конечные цели неоконов, зная их идеологический бэкграунд, можно было бы реконструировать следующим образом: развязать большую войну на Ближнем Востоке, а затем, постепенно расширяя зону «конструктивного хаоса» (термин Лео Штрауса), довести её до планетарного, эсхатологического масштаба. Перед нами, таким образом, всё та же мировая «перманентная революция» с сияющей над ней мессианской звездой нового Бар-Кохбы, только под консервативными знамёнами. Итак, вызвать и выпустить наружу спящие в человеке иррациональные силы, втянуть в глобальное противостояние фундаментальные религии с их мощным эсхатологическим базисом, столкнуть их в «последней эсхатологической битве»; создать глобальный хаос, в котором европейская, китайская и исламская цивилизации предельно ослабят друг друга, и, оседлав этот хаос, прийти и овладеть тем, что останется от мира, – кажется, что подобные планы может лелеять только безумец, но кто сказал, что неоконы нормальны? И кто поручится, что нормален мир, в котором мы живём?
Сегодня неоконсервативной идеологией глубоко заражены обе американские партии. Неоконы стояли во многом за четой Клинтон. И если бы на последних американских выборах победила Хиллари, думается, подобный сценарий уже начал бы приводиться в жизнь. Победа традиционного консерватора-изоляциониста Трампа отчасти расстроила эти планы.
Конечно, проект неоконов, если он таков, не может быть единственным в замыслах АМП. Очевидно, есть и иные, менее шумные их ветви, например, неолиберальные. Очевидно также, что между разными течениями АМП существуют большие напряжения. Наконец, очевидно, что до сих пор все попытки довести мессианскую революцию до конца проваливались, сама же революция неизменно откатывалась назад. Та же неудача может постичь акторов АМП и сегодня. Однако что же сегодня может по-настоящему противостоять духу революции?
Заключение. Рим против Карфагена и миссия России
Христианство и империя — духовная родина и судьба Европы. Идея справедливой власти над миром и идея Всевышнего, спасающего мир, – как горизонталь и вертикаль креста, – слиты в сознании европейских народов воедино. История Европы – это история Римской империи, родившейся в борьбе с Карфагеном, зловещим миром торгашей, поклоняющихся своим мрачным богам, требующих массовых детских жертвоприношений. Победив зло Карфагена, Римская империя утвердила нравственные начала европейской цивилизации, принесла высокую эллинскую культуру в варварский мир.
Справедливый мир на всей земле и благословение всем народам – такова вечная идея Рима. Во Втором послании фессалоникийцам апостол Павел говорит, что до тех пор, пока существует Римская империя, нравственные начала мира, которые она защищает, не позволят свершиться последним эсхатологическим событиям.
Историческая действительность подтверждает правоту ап. Павла. Конец Восточной (1453) и Западной части Римской империи (формально упразднённой лишь Наполеоном Бонапартом в 1806 г.) не стал ещё концом римской государственности как таковой. Свет Вечного Рима продолжал мерцать в его осколках: Германской, Австро-Венгерской, Российской империях (даже Османская империя и Албания, через династию Ангелов, ощущали себя продолжательницами Рима).
ХХ век стал реваншем «мирового Карфагена», эпохой тотального геноцида христианских народов. Но даже после двух мировых войн, целью которых было уничтожение остатков римской государственности, дух её всё ещё оставался жив. И даже сегодня, в тотально сгустившемся тумане заката Европы, продолжает удерживать мир от окончательного распада.
Из всех традиционных миров, вероятно, только Россия сохраняет ещё сегодня этот дух Рима: уже не на уровне идеологии и государства (целиком либерального и безыдейного), но лишь на уровне интуитивно защищаемых ею консервативных ценностей. Таким образом, вероятно, только Россия (отчасти Иран, Италия, Испания – государства с имперским прошлым) способна ещё противостоять сегодня духу мирового Карфагена.
Россия – особый мир, не похожий ни на Восток, ни на Запад: ни на возвышенный, но слишком искусственный дворцовый мир Византии, с её бесконечным церемониалом и недвижным сознанием «свершившейся эсхатологии», ни на бурный, но несколько приземлённый Западный мир. Пушкин справедливо заметил, что история России требует иной мысли, нежели история Запада.
В отличие от Византии, равнодушной к истории, Русь заворожена историей (чего стоят только её грандиозные летописные своды, как будто желающие запечатлеть всю историю “от Адама” – единый текст, создающийся на протяжении чуть ли не 800 лет!). Ещё более зачарована Русь видениями будущего преображения мира: новой земли и нового неба. Уже первое же рождённое на Руси литературное произведение – «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона задает модус всей последующей истории. Уже с Илариона, в свете приближающегося конца времён, Русь выбирает путь скорее святости, нежели культуры, скорее благодати, нежели закона. Этот выбор определяет все её взлёты и падения, всю двойственность нашей истории. Космичность, всечеловечность, софийность Русской души.
Уже при Иване III (1440-1505), осознав себя духовной правопреемницей Второго Рима, Русь крайне серьёзно восприняла и свою функцию Катехона (Удерживающего). Катастрофа Христианского мира докатывается до нас в виде новгородской ереси (“ереси жидовствующих”), имеющей вид полноценного дворцового заговора с целью замены традиционного христианства новым «прогрессивным учением». С начала революции Петра Русь оказалась захвачена в орбиту англо-саксонской политики, что предопределило её революционное крушение. Тем не менее в своих глубинах Русь всегда оставалась и остаётся глубоко традиционным миром. Следовательно, и её геополитическая и метаисторическая задача остаётся прежней: продолжать, насколько это возможно, сдерживать нравственно и культурно релятивистский хаос, продолжить выполнять свою стратегию Катехона.
Что это может означать сегодня, когда неслыханная афера грандиозной духовной подмены в целом завершена? Вероятно, только одно: вновь и вновь ясно и чётко являть оппозицию Священной истории, оппозицию Христа и Антихриста в современном мире. Необходимо искать определения, разрушать стены умолчания и говорить прямо о вещах, являющихся самыми важными для нашего времени. (Названное по имени зло престаёт быть устрашающим.)
Понятно, что в нашей брани против духа Антихриста нет никакого «антисемитизма» (провокационное и абсурдное слово, не имеющее никакого ясного смысла). Брань наша не против плоти и крови, не имеет этнического или расового характера. Наш конфликт с духом Карфагена – мировоззренческий.
Громадные массы евреев сегодня (особенно со времени еврейской эмансипации XVIII-XIX вв.) не имеют отношения к антихристианскому мессианскому проекту, и, наоборот, громадные массы неевреев так или иначе вовлечены в его орбиту и его структуры. Мы также имеем ясное апостольское свидетельство того, что остаток Израиля спасётся (уже из самой бездны Апокалипсиса). И эти таинственные измерения драмы Священной истории всегда надо иметь в виду.
Наконец, побеждающему духу Антихриста мы должны ясно и недвусмысленно противопоставлять собственную мировоззренческую парадигму: цветущая сложность мира, бесконечность лица необщих выражений наций, племён, народов, культур, утверждённых на идеалах Традиции, – такова наша антитеза глобализму как последнему всесмешению человечества, обращённого в рой элементарных частиц, кружащихся вокруг скопища банков; таков ответ Вечного Рима своему извечному врагу Карфагену.
