Наивные жертвы пропаганды думают, что войны ведутся ради победы. Но сами воители знают: война — даже если политкошерно называть её конкуренцией — бесконечна, ибо нельзя победить и покорить всё.
Когда мир был мал, ещё можно было, как Александр Великий, завоевать всю ойкумену (попутно расширив её), — но ценой победы уже тогда неизбежно становился внутренний разлад и распад.
Выход из дурной бесконечности войн один — взаимовыгодное сотрудничество, но для него надо быть и цивилизованными, чтобы поддерживать взаимную выгоду, и сильными, чтобы не давать партнёру превратиться в агрессора.
Сегодняшнему Западу это недоступно: он опьянён победами в бесконечной череде колониальных войн, а затем и в холодной войне, и вполне искренне воспринимает чужую свободу как чудовищное оскорбление, наглую агрессию и угрозу своему существованию. И когда кто-то становится успешен и независим — он автоматически становится врагом, подлежащим уничтожению.
Потому что в глазах современного Запада в мире не может быть партнёров, а может быть только хозяин, причём один: сам Запад. Ведь признать за другими право на существование — значит признать за ними право на долю прибыли от совместной деятельности, которая в глазах Запада может принадлежать только ему.
Именно поэтому Трамп — квинтэссенция нового, побеждающего Запада — открыто и серьёзно рассматривает формально взаимовыгодную торговлю США и Китая как агрессию последнего: прибыль может иметь только хозяин. Если прибыль имеет кто-то другой, кроме хозяина, — это результат кражи (о чём другими словами и по другому поводу писал ещё Прудон).
Это почти первобытное, колониальное видение Запада настолько органично для него, что смотрящий на мир его глазами (а современное обществоведение создано им и несёт на себе его неизгладимый отпечаток) не замечает этой особенности, воспринимая её как нечто естественное, само собой разумеющееся.
Убедившись в ошибочности восторженного выкрика Фукуямы о «конце истории», Запад до сих пор остро и болезненно переживает эту ошибочность, считает её несправедливой и пытается вернуться в блаженное для него время «сразу после распада СССР», как не вполне здоровый психологически мужчина бессознательно стремится в материнское лоно.
И всё, что смеет быть значимым и самостоятельным, подлежит уничтожению, как для капризного ребенка — не подчиняющаяся ему игрушка.
Строго в рамках этой эгоистичной и неадекватной, но торжествующей на Западе парадигмы Трамп объявил о новом наступлении на Китай: если тот будет продолжать настаивать на своих интересах и не соглашаться на условия Трампа, он вновь повысит импортные пошлины — и сделает то же в отношении всех других стран, которые смели иметь свою долю выгоды от торговли с США. В инфантильном сознании американцев (а не одного лишь их лидера) это звучит как «несправедливо поступали по отношению к нам».
И это строго логично: если вся прибыль в мире, как все игрушки в песочнице, принадлежит США, — любая прибыль, которую зарабатывает их партнёр, неизбежно воспринимается как украденная у них.
Конечно, свой отпечаток накладывает и фирменный стиль Трампа, памятный в нашей стране рэкетирам 90-х и их жертвам: «наезд — отъезд». В его рамках агрессор выдвигает заведомо неприемлемые условия, чтобы согласиться на предельно возможные для жертвы, но рассматривает договорённость не как некоторую реальность, а лишь как плацдарм для нового наступления и навязывания новых, ещё менее выгодных условий.
На деле это оканчивается обычно гибелью жертвы: люди, лишаясь последнего, становятся бомжами и погибают, предприятия банкротятся и распродаются на металлолом и кирпичи, а страны превращаются в «конченые государства» вроде Гаити, Украины и Сомали, а в Евросоюзе — прибалтийских лимитрофов и Болгарии.
Бесконечная атака Трампа на Китай, при которой любая уступка китайцев и любая договорённость с ними рассматривается лишь как основа для новых претензий, является именно войной на уничтожение, просто ведущейся современными средствами: не палками или ракетами, а комплексным экономическим, политическим и пропагандистским давлением.
Едва ли не единственное, что объединяет сейчас расколотую холодной гражданской войной политическую элиту США, — это стремление уничтожить Китай как реального геостратегического конкурента. Решая эту задачу, Трамп делает себя инструментом не просто самовыражения Америки и всего Запада, но и консолидации во многом враждебного ему истеблишмента.
И потому он не может остановиться, по крайней мере, пока Китай, как на рубеже 80-х и 90-х Япония, не будет сломлен хозяйственно и духовно. Китайская элита, привыкшая к процветанию за счёт поддержки США (сначала как оружие против СССР, потом как поставщик дешёвых товаров), только сейчас осознаёт это, — и задача Трампа в том, чтобы, убаюкивая её торговым характером споров и промежуточными соглашениями, не дать ей успеть осознать происходящее и выработать соответствующую стратегию.
И пока у него получается.
