В. Ворсобин:
— У микрофона Владимир Ворсобин и Николай Стариков. Всех мужчин поздравляю с прошедшим праздником. Что вы думаете по этому поводу?
Н. Стариков:
— И вас с праздником, дорогой коллега. Когда наша программа выходит в прямом эфире на следующий день после главного мужского праздника нашей страны, не поговорить об армии было бы неправильно. Накануне этого великого мужского дня — Дня защитника Отечества — я продолжил чтение одной интересной книги, которая в итоге привела мне к интересным размышлениям. «50 лет в строю», автор — полковник еще царской армии граф Алексей Алексеевич Игнатьев. Книга написана блестящим русским языком. Игнатьев рассказывает, как он учился, как стал военным, участвовал в русско-японской войне, как потом стал военным атташе во Франции. В первую мировую войну многое делал для обороноспособности России. А дальше — оказался в ситуации, когда смута охватила родину. Он остался во Франции. В итоге принял решение вернуться в Советский Союз. Был подвергнут остракизму представителями русской эмиграции. Человек служил России всем, чем мог.
Когда я читал эту книгу, внимательнейшим образом изучал вопрос, почему мы проиграли войну Японии. Игнатьев ответил на этот вопрос. В советских учебниках я этого не мог понять. Дело в том, что наша армия очень долго не воевала. Война с турками закончилась в 1878 году. Дальше в 1881 году террористы убили Александра II, на престол взошел Александр III — миротворец, мой любимый царь. 13 лет фактического мира. Небольшая стычка с афганскими душманами, которых наши британские партнеры на нас натравили. То есть 13 лет русская армия в серьезных боевых действиях не участвовала.
На трон в 1894 году вступает Николай II. Мирный период продолжается еще минимум 6 лет, до начала ХХ века. Это уже 20 лет отсутствия военных конфликтов. Вроде здорово и классно. А дальше — небольшая военная прогулка в Китай, подавление «восстания боксеров». И дальше — война с японцами. И наша армия оказывается в ситуации, когда она просто отстала от передовых технологий — в форме, в организации, в связи. Игнатьев все это описывает глазами человека, который все это видел. Из этого следует очень странный вывод. Александр III, который был великим государем-миротворцем, создал проблему. Потому что армия должна тренироваться.
В. Ворсобин:
— Наши сейчас в Сирии. Вы к чему ведете?
Н. Стариков:
— К этому я и хотел подвести. Я отнюдь не милитарист и не сторонник военных действий. Я за мир во всем мире. Но наша планета устроена так, что война где-нибудь обязательно будет идти. И мне кажется, задача государственных деятелей Российской Федерации, Российской империи, Советского Союза — вести дела так, чтобы наша армия где-то оттачивала свое мастерство. И желательно, чтобы это было как можно дальше от наших границ. Поэтому сегодняшняя тренировка нашей армии в Сирии, помимо геополитических причин, возможности разорвать дипломатическое окружение России, — это очень важно с точки зрения тренировки армии.
В. Ворсобин:
— А этические вопросы? Это все происходит на человеческом мясе.
Н. Стариков:
— Когда мы говорим о защитниках Отечества, давайте не употреблять такие слова. Военный человек, идя в армию, изначально готовится к тому, чтобы защищать Родину. С другой стороны, он должен быть готов к возможности отдать жизнь за Родину.
В. Ворсобин:
— Где-нибудь очень далеко. На другом конце мира отдать жизнь за государство. У вас сыновья есть?
Н. Стариков:
— У меня дочки.
В. Ворсобин:
— Заметно.
Н. Стариков:
— Дело не в этом. Если вы спросите любого российского военного, он не хочет погибать, это правильно, как любой человек. Но если в сформулируете вопрос так: лучше на дальних рубежах или где-нибудь…? Лучше — на дальних. Тренировка армии заключается не в том, чтобы мы думали о тех потерях, которые могут произойти, а чтобы мы тренировали наши вооруженные силы так, чтобы ни у кого не было желания даже попробовать их. Казалось бы, это два взаимоисключающих процесса. С одной стороны, Россия за мир. Но хочешь мира — готовься к войне. Поэтому точечные тренировки вооруженных сил, возможность личного состава, боевой техники пройти через эти горячие точки, — это дает большую возможность для того, чтобы армия была боеспособной. В этом во многом ответ на вопрос, почему немецкая армия в июне 1941 года была в такой весовой категории, которая привела к серьезным первоначальным поражениям Великой Отечественной войны.
В. Ворсобин:
— Такими войнами должны заниматься контрактники? Или призывники?
Н. Стариков:
— В сегодняшней ситуации, конечно же, контрактники.
В. Ворсобин:
— Те, которые подписывают бумаги по поводу риска, берут на себя ответственность. Был Афганистан когда-то. Я знал одного учителя, который учил мою сестру музыке. Ему было 23 или 24 года, после консерватории. Его отправили в Афганистан, он там погиб. У него были тонкие пальцы. Этот человек сейчас где-то лежит…
Н. Стариков:
— В Советском Союзе была немножко другая военная система. Там контрактников как таковых не было. Офицеры были контрактниками, сержантский состав. Остальные — призывники. Мы вывели войска из Афганистана, ошельмовали свою армию. После чего война начала происходить практически внутри наших границ.
В. Ворсобин:
— Вопрос нашим слушателям: надо ли воевать для тренировки, как предлагает Николай…
Н. Стариков:
— Неправильно. Должна ли армия тренироваться? Тренировка армии — это война.
В. Ворсобин:
— Есть еще маневры.
Н. Стариков:
— Но маневры никогда не заменят реальный опыт боевых действий. Книга графа Игнатьева показывает, что японская армия была тренированная, а российская армия была плохо тренированной именно по этой причине. Практически не было никаких уроков японской войны принято нашим высшим командным составом. Поэтому мы и в первую мировую войну вошли плохо тренированными. Печальные последствия.
В. Ворсобин:
— Если это касается контрактников — дело одно. Если это касается призывников, наших детей, которые могут пойти потренироваться и не вернуться, — это другое.
Нам пишут: «Кто служил, никогда не забудет. Мужчина должен пройти через трудности. Я прослужил 20 лет в армии и этому рад». В Афганистан шли призывники.
Н. Стариков:
— Вы уводите в сторону эмоций. Поставим такой забор от хулиганов и собак. Армия должна тренироваться подальше от наших границ. С минимальными потерями. К сожалению, вообще без потерь не бывает. Но жизнь каждого солдата и офицера ценна и уникальна. В сегодняшней ситуации должны быть только профессионалы, контрактники. Мы за мир, и это не пустые слова. Россия выступает как гарант мира и источник стабильности в сегодняшнем мире. С другой стороны, если наша армия участвует только в парадах и маневрах, это приводит к понижению ее боеспособности. И в итоге приводит к более серьезной войне или более серьезному военному конфликту. Такой парадокс.
В. Ворсобин:
— Только какие это будут конфликты? Если мы будем воевать, к примеру, в Африке, нужно понимать, что мы будем убивать население, в каких бы рядах оно ни находилось. И здесь опять встает этический вопрос. Мы защищаем чьи-то интересы на другом континенте…
Н. Стариков:
— Российская армия защищает интересы России. Это самое главное. Солдаты, офицеры российской армии не убивают людей, а уничтожают живую силу противника. Почувствуйте разницу.
В. Ворсобин:
— Нам главное — тренировка. Вы предлагаете тренировать армию в режиме маленьких победоносных войн по всему миру.
Н. Стариков:
— Это ваша вольная трактовка. Я сказал о том, что отсутствие тренировки в реальных боевых действиях приводит к понижению боеготовности армии. Что в итоге привело к поражению России в русско-японской войне. И к сложностям в первой мировой. Выводы из этого надо делать. Они противоречивые. С одной стороны, мы за мир. С другой стороны, военные должны тренироваться в боевых условиях.
В. Ворсобин:
— «С какого момента маленькая противотеррористическая победоносная война превратилась в тренировку?» «Гарант мира? Несколько лет назад Путин сказал дословно: у нас нет интересов в Сирии».
Н. Стариков:
— Я должен прокомментировать слова Путина или сообщение читателя?
В. Ворсобин:
— Попробуйте и то, и другое.
Н. Стариков:
— Что касается интересов в Сирии. У нас нет интересов в Сирии, помимо того, чтобы Сирия существовала и чтобы там у власти в Дамаске стояли не террористы, а законный режим.
В. Ворсобин:
— Значит, у нас есть интересы в Сирии?
Н. Стариков:
— Эти интересы есть у каждой страны в Сирии. Будем считать, что цитата президента правильная. Я ее так прокомментировал. Что касается иронии человека, который это написал, антитеррористическая маленькая победоносная война не затевалась специально для того, чтобы войска тренировались. Она была вызвана в большей степени геополитическими интересами. Но каждый раз, когда возникает необходимо где-то хирургически применить вооруженные силы, нужно иметь в виду, что и вариант тренировки тоже важен. Поэтому летчики, которые сейчас получают сирийский опыт, это важно, спецназ, артиллеристы, инструкторы и так далее, — это, действительно, очень важно.
Владимир из Москвы:
— С праздником вас, мужики! Я вообще Николая уважаю. Но иногда очень с ним не согласен. Вы говорите, что наши войска должны тренироваться. Возьмем Афганистан. Эта война была никому не нужна. Душман утром с тобой чай пьет, а вечером берет автомат и уходит против тебя воевать. В Афганистане просто была бойня.
Н. Стариков:
— Я согласен. Опыт афганской войны сейчас применяется? Есть ли в Сирии ситуации, когда некий «душман» днем мирный дехканин или сирийский гражданин, а вечером берет автомат и идет головы резать?
Владимир:
— Вы мне не дали договорить. Там ведь против нас в Афганистане воевали мальчишки с автоматом. О какой войне можно говорить?
В. Ворсобин:
— Мы можем войти в такую историю, где против нас будут воевать не террористы, условный противник, а местное население — с детьми, с женщинами и так далее. И тогда вместо тренировки мы получим бойню.
Н. Стариков:
— Любая война выглядит не очень приглядно. Россия должна в случае необходимости точечно применять свои вооруженные силы за пределами Российской Федерации, решая геополитические, этические, контртеррористические задачи. Но при этом всегда руководство страны должно иметь вариант тренировки вооруженных сил как необходимый. Это парадокс. Но если ты не будешь готов, а значит, не будешь тренироваться, возрастает риск вооруженного конфликта.
Что касается Афганистана, Советский Союз проводил эту военную операцию не так, как необходимо. Большие потери личного состава. Потому что мы воевали. Мы реально контролировали большую часть Афганистана. США действуют по-другому. И мы сейчас в Сирии действуем по-другому. Мы помогаем сирийцам воевать, но не воюем за них. А в Афганистане мы воевали, а афганская армия нам помогала.
В. Ворсобин:
— Все-таки мы принимаем участие в военных действиях.
Петр из Москвы:
— Я бывший авиационный инженер. Не один год провел на полигонах, где стреляли, бомбили. Я считаю, что этого вполне достаточно для того, чтобы, не теряя людей, держать армию в тонусе. Мне кажется, что эти идеи рано или поздно… победителей в войнах не бывает. И Российская империя, и Советский Союз развалились именно от своих тренировок в таких войнах.
Н. Стариков:
— Как раз Российская империя не тренировалась. На парад в форме приехали — белые мундиры. Японцы в мундирах цвета хаки. Игнатьев пишет, что они с удивлением узнали, что такая форма есть. Была неготовность по всем статьям. Потому что на параде нет разницы, в какой форме ходить. Но не только Россия не была готова к первой мировой войне. Но она оказалась в большей степени не готова.
В. Ворсобин:
— Анатолий Филиппович из Белгорода нам пишет: «Россия — самая воюющая страна. За ее историю не было ни одного дня без войны. На нас всегда нападают. Мы вынуждены защищаться. И поэтому должны быть тренировки на чужой территории».
Н. Стариков:
— Сталин в Испании помогает законной испанской власти воевать против восставших фашистов, которых поддерживают итальянские и германские фашисты. Правильно ли делал Сталин? Правильно. Но участие Красной армии там было минимальным. Были советник, летчики, танкисты. И потом этот опыт был применен на Халхин-Голе. Но в столкновении с новейшей военной машиной этот опыт нам не помог. Здесь нет шаблонов. Каждый раз нужно подходить к этой истории индивидуально.
Александр из Новосибирска:
— Я хотел бы задать вопрос Старикову: почему вы считаете, что Россия помогает Сирии? Мы же там строим «Турецкий поток» и помогаем «Роснефти». Почему за наш счет «Роснефть» себе потом будет карманы набивать и «Газпром»? Почему они за свой счет не воюют?
В. Ворсобин:
— Вопрос очень интересный. А не кажется ли вам, что ваш тезис по поводу того, что надо тренироваться в разных точках планеты, это будут ровно те точки планеты, где наши корпорации и олигархи имеют свой интерес? С помощью жизни наших солдат эти точки будут внесены в казну нашего олигархата? Это будет не тренировка армии, а подготовка к озолочению сильных мира сегодня.
Н. Стариков:
— Социальное расслоение, которое есть в нашем обществе, мне не нравится не меньше, чем вам, уважаемые радиослушатели. Я выступаю в том числе и за подоходный налог, который должен увеличиваться в зависимости от доходов. Мы упомянули Афганистан. Там Советский Союз был почему? Нефть там добывал? Нет. Была видна угроза с афганской территории. И Советский Союз не лучшим образом ее купировал. Возможно, не надо было входить на территории Афганистана. Но уж выводить оттуда войска после того, чего мы там добились, точно было преступлением и предательством. Мы ушли. Там появились американцы. Они там тоже нефть добывают? Нет. Давайте не все привязывать к каким-то корпорациям и монополиям.
В. Ворсобин:
— Зато Сирия подходит под эту модель.
Н. Стариков:
— Берем Сирию. «Турецкий поток» строится, потому что европейцы заблокировали «Болгарский поток», «Южный поток и так далее. И он дал возможность на определенный момент соединить интересы России с Турцией. Но они разойдутся неизбежно. И уже расходятся. А что касается «Роснефти», это государственная компания. Вы хотите, чтобы она отдельную армию содержала? И «Газпром»?
В. Ворсобин:
— Она формально государственная.
Н. Стариков:
— Она и есть государственная. И «Газпром», и «Роснефть», и российская армия должны действовать в интересах государства. Не нужно одно отделять от другого.
В. Ворсобин:
— Они плохо платят дивиденды.
Н. Стариков:
— Слушатель Дима пишет: «Николаю Старикову необходимо работать на «Эхо Москвы». Дима, вы бы видели, как вы порадовали господина Ворсобина!
В. Ворсобин:
— Обычно меня ссылают туда.
Н. Стариков:
— Вы опять передернули карты, как это обычно делаете. Ввязываться в военные конфликты ради тренировки армии не надо и вредно. Когда участие в каком-либо военном конфликте является неизбежным, исходя из других геополитических, стратегических интересов страны, то факт тренировки вооруженных сил тоже должен приниматься во внимание. Но не развязывать где-то войну для того, чтобы потренироваться.
Сталин отправил наших спецов воевать в Испанию не потому, что они бы тренировались. Было необходимо поддержать далеко от границ России антифашистскую власть. Поэтому мы продаем испанцам танки и самолеты. И устраиваем ротацию наших военспецов, чтобы как можно больше летчиков, танкистов там поработали в военных условиях и поняли боевые условия.
В. Ворсобин:
— Вы мистер очевидность в этом случае. Конечно, если войны не избежать, естественно, нужно использовать возможность.
Алексей из Краснодарского края:
— Я видел по телевизору, как внук британской королевы в Афганистане из пулемета стрелял. Он и в армии служит. А для чего это?
В. Ворсобин:
— Мне сразу вспоминается история, как Пореченков стрелял в ДНР из пулемета.
Н. Стариков:
— Неправильная история. Вы ответьте на вопрос: зачем внук британской королевы стреляет из пулемета в Афганистане, который находится очень далеко и к Британии сегодня не имеет никакого отношения?
В. Ворсобин:
— Для тренировки?
Н. Стариков:
— Потому что англичане знают, что это ключевая точка. Армия — это ключевой инструмент международной политики. И будущий король должен воспитываться в том числе и в военных условиях. Чтобы его армия уважала. Давайте обращать внимание на то, как лучшие, с точки зрения результатов, мировые государства действуют. И это использовать в своей практике.
В. Ворсобин:
— Внук королевы стрелял во время боевых действий. А в этот момент не охраняли ли его еще пару взводов? Он воевал или это был тир?
Н. Стариков:
— Когда пригласите королеву в эфир радио «Комсомольская правда», спросите ее.
В. Ворсобин:
— Не забыть бы ее.
Н. Стариков:
— Мы плавно перешли в Афганистан. С ним сейчас происходят интересные события. Дональд Трамп решил подписал лично соглашение с талибами. Откуда вдруг такое миротворческое желание американского президента? Вот подписал соглашение с Северной Кореей. Помогло это установлению мира? Да нет. Но он получил голоса избирателей, задурил голову американской общественности. Но ничего не изменилось.
Почему Дональд Трамп хочет заключить такое же соглашение с талибами, которых обвиняли наряду с «Аль-Каидой» в террористических актах? Я имею в виду взрывы башен-близнецов. Американцы вошли в Афганистан для того, чтобы отомстить и навести порядок. Получается, теперь отомстили? Или Талибан оправдан?
В. Ворсобин:
— С одной стороны, Талибан запрещен в России. С другой стороны, контакты с Талибаном Москва ведет.
Н. Стариков:
— И понятно, почему. Американцы, помимо решения внутриполитических вопросов приобретения голосов, хотят немножко опустить уровень насилия в Афганистане. Чтобы туда побольше боевиков ИГИЛ перевести. И взорвать Среднюю Азию. Вот план США. Поэтому они выступают в роли миротворца.
В. Ворсобин:
— А зачем Москве нужны контакты с Талибаном?
Н. Стариков:
— Сегодня талибы борются против американского проекта ИГИЛ. Американцы, договариваясь с Талибаном, хотят снизить сопротивление Талибана и Афганистана этой бацилле ИГИЛ, чтобы взорвать среднеазиатские государства. У России интересы диаметрально противоположные. Сегодня талибы будут воевать за интересы России. Если взорвется Средняя Азия, нам мало не покажется.
В. Ворсобин:
— Вы хотите сказать, что Москва заинтересована в сильном Талибане?
Н. Стариков:
— Москва заинтересована, чтобы в Афганистане установилась сильная власть, не проамериканская.
В. Ворсобин:
— Талибы?
Н. Стариков:
— Да, например.
В. Ворсобин:
— То есть Москва за то, чтобы террористическая группировка взяла власть в Кабуле?
Н. Стариков:
— Вы зря так обрадовались. Я не пресс-секретарь правительства или Минобороны. Я выражаю свою точку зрения. Мы сегодня заинтересованы в помощи Талибану для того, чтобы Талибан уничтожал ИГИЛ на своей территории и не давал возможность этой заразе идти дальше. Вот в чем дело. В Сирии боевиков, угрожающих нашей безопасности, убивает сирийская армия и союзники из Ирана. А вот на территории Афганистана талибы выполняют эту функцию.
В. Ворсобин:
— Политика беспринципна. Что Трамп, что Москва занимаются игрой краплеными картами.
Н. Стариков:
— Принципы есть. Не сравнивайте нас с Дональдом Трампом. Он за войну, а мы за мир во всем мире. А все, что идет на пользу интересам России, должно поддерживаться.
Александр из Казани:
— Тренироваться обязательно надо. Можно участвовать в качестве наемников. Они потом смогут быть инструкторами, передавать свой опыт нашим военным, солдатам.
Н. Стариков:
— Есть определенная разница. Люди, которые участвуют в ЧВК, это уже не военнослужащие. Это бывшие военнослужащие. ЧВК — это один из инструментов государственной политики за пределами. Но это не заменит ротацию действующих военных.
В. Ворсобин:
— «Иногда головокружение от побед приводило к ложной уверенности в победах в будущем, к расслабленности. Это было после победы над Наполеоном и уверенности в победе в Крымской войне. Иногда поражение, как в случае с Германией, уязвленное самолюбие приводят к желанию реванша. Боевая готовность — это не всегда боевые конфликты». «Стоит ли хирургам практиковаться на людях? У них есть манекены и теоретические знания. Это к вопросу об армии». «Готов ли Николай Стариков лично участвовать в таких войнах, допустим, в Сирии? Не стоит ли отправлять на такие тренировки детей элиты? Внучата из Монако и прочее…»
Н. Стариков:
— Мы выяснили, что в сегодняшней ситуации в подобных экспедициях должны участвовать контрактники. Я не являюсь контрактником.
В. Ворсобин:
— То есть бедные люди, которые на этом зарабатывать? А не те, у которых деньги уже есть.
Н. Стариков:
— Я ездил на Донбасс. Это не война в Сирии, но я ездил в одной машине с Захарченко в зону боевых действий. Какого-то страха я по этому поводу не испытывал. Но если кто-то нападет на мою родину, я возьму в руки оружие и пойду ее защищать. Что касается сыновей элиты, было бы хорошо, чтобы те, кто считает себя элитой и хочет элитой оставаться, завоевывали таким путем уважение своего народа. И в этом смысле надо брать пример с британского принца, которого привезли, посадили к пулемету. Мы не знаем, какая там была зона оцепления. По кому он стрелял — мы тоже не знаем. Скорее всего, он стрелял куда-то. Но все равно, он участвовал в боевых действиях. Он получит следующий чин, возможно, какие-то награды.
В. Ворсобин:
— А почему у нас нет таких кадров? Когда сын высокопоставленного чиновника на передовой лупасит из пулемета хотя бы где-то в районе Дамаска. А не видел таких кадров.
Н. Стариков:
— У меня это вызывает удивление. Мы стараемся формировать общественное мнение. В том числе и мнение тех, кто принимает решения. Было бы очень хорошо, чтобы человек участвовал в государственных делах, в том числе и такого рода, и это давало ему возможность потом продвигаться по службе. И отвечать на вопрос, почему он возглавляет такую-то корпорацию. А потому что он был там и там. У англичан это отрабатывалось столетиями. Давайте брать на вооружение лучшие международные образцы. Но всегда — мы за мир!
В. Ворсобин:
— Владимир Путин выступил с поздравительной речью, в которой заявил, что армия будет укрепляться, будут разрабатываться вооружения. Денег государство жалеть не будет на армию. Советский Союз, как говорят, надорвался от таких военных усилий.
«Американцы на свою армию тратят в десятки раз больше, чем наша страна и Советский Союз вместе взятые. Что-то до сих пор не надорвались».
Н. Стариков:
— Мы рискуем уйти в экономические вопросы. На самом деле США создают деньги из воздуха. По сути, весь мир дает им в долг. Странная, похожая на сумасшедшую, мировая экономика. Деньги, которые США, не заработав, потратили на себя и на своих союзников, на «молодые демократии», на совестливых правозащитников и так далее, это и есть государственный долг Соединенных Штатов Америки. Он перевалил за 20 трлн. долларов. Они деньги создают, по большому счету — рисуют. А мы их зарабатываем. В этом разница. Пока не видно нашего выхода из этой экономической кабалы, в которой мы находимся. Поэтому мы каждую копеечку должны считать.
В. Ворсобин:
— «Подсказка ведущим: не надо показывать, как дети чиновников стреляют. Расскажите, как эти дети работают на благо России: дочки Путина, дети Остапенко, Медведева».
Виктор из Вятки:
— Книга, о которой вы говорите, уже морально устарела. В мире уже все давно поменялось. Уже новые технологии, новая тактика.
Н. Стариков:
— Но тренировка военнослужащих, освоение новых образцов вооружения и тактики надо точно так же. Не устарел сам принцип быть в тонусе и осваивать вооружение. Эта книга — мемуары, а не учебник тактики или устав караульной службы. Книга многократно издавалась в советский период. Граф Игнатьев лично видел огромное количество исторических деятелей.
В. Ворсобин:
— Не кажется вам, что все зависит от количества гробов, которые пойдут из определенных точек? В Сирии не так много гробов, общество пока готово сносить эту войну. Хотя война растянулась во времени. Если посчитать, за это время там погибло достаточно много россиян. С другой стороны, я помню 80-е годы, когда эти гробы из Афганистана стали поступать в соседние дворы, к моим знакомым. И общественное мнение по поводу Афганистана сильно изменилось. Войска вывели не просто волюнтаристским решением Горбачева, это был общенародное мнение, что войну надо прекращать.
Н. Стариков:
— Это было предательство.
В. Ворсобин:
— Это был общий запрос.
Н. Стариков:
— Чтобы война прекратилась? Вывели войска из Афганистана. Молодцы, здорово. И наркотики оттуда хлынули на территорию России. Потери наши во время афганской войны — 10 тысяч убитых. От наркотиков у нас десятки тысяч каждый год умирают. За красивыми словами иногда страшные последствия потом оказываются.
В. Ворсобин:
— Вы хотите сказать, что работа спецслужб, которые должны предотвращать поток наркотиков через границу, неэффективна. Для этого надо применять чуть ли не тактическое ядерное оружие, чтобы уничтожить плантации мака?
Н. Стариков:
— Это уже ваше личное предложение.
В. Ворсобин:
— Надо работать в России с наркомафией.
Н. Стариков:
— Интересы страны и народа превыше всего. Если спецслужбы говорят, что на территории Афганистана готовится огромная партия наркотиков, ее можно уничтожить ракетой, значит, надо выстрелить туда ракетой, сочинив красивую дипломатическую ноту, почему мы это сделали. Но еще лучше — найти на территории Афганистана союзников, которым мы дадим немножко денег и много оружия, которые сожгут и уничтожат эти наркотики.
Вы спрашиваете, почему Талибан. Он истреблял посевы мака. Поэтому США ополчились против Талибана. Потому что наркотики являются одним из главных инструментов воздействия из Афганистана на территорию Пакистана, Индии, Китая, России, Ирана. Наркотики оттуда по всему периметру расходятся. И еще попадают в Европу, на базу Бондстил. Когда американцы туда пришли, за время их нахождения в Афганистане производство наркотиков выросло в сорок раз.
В. Ворсобин:
— Зачем это нужно американцам?
Н. Стариков:
— Они убивают молодежь государств-конкурентов.
В. Ворсобин:
— То есть они затеяли всю эту афганскую историю, чтобы посадить на иглу всю Европу и уничтожить конкурентов?
Н. Стариков:
— Англосаксы затевают любые истории многовекторно. Присутствие в Афганистане у них длится столетиями. Они пытаются все время туда влезть. Они нас ослабляют, Иран ослабляют, Китай. А заодно и свою союзную Европу ослабляют. И теперь от Европы дистанцировались. Наркотики будет посложнее провезти на Британские острова. А в Европе наркотиков будет много.
В. Ворсобин:
— Хорошая передача. Мы мимоходом разоблачили один из важнейших заговоров американцев против всего мира.
Н. Стариков:
— Это не заговор. Это международная политика. Давайте не употреблять какие-то слова, которые не имеют к делу никакого отношения.
Юрий из Хабаровска:
— Огромное уважение Николаю. С праздником! Вам, Владимир, отвечаю. О приобретении опыта ведения противотеррористических операций силами спецподразделении. Опыт нужно приобретать не на своей территории, а именно в тех точках, которые не будут касаться границ нашей родины. Афганистан — у меня два племянника были в Афганистане. И то, что вы сейчас прикручиваете — гробы и прочее, — я горжусь. Даже если бы, не дай бог, он погиб, это была бы моя гордость. Я его вырастил как воина, как сына. И так каждый из нас…
В. Ворсобин:
— Ваше право так думать и чувствовать. Но не все разделяют вашу точку зрения, что пусть погибнет, но погибнет героем. Таких настроений было мало тогда.
Н. Стариков:
— Еще раз — с Днем защитника Отечества!
