Ментальная карта России – задача её составления сколь амбициозная, столь и необходимая для будущего страны и народа. При отсутствии карты нельзя отправляться в путь, нельзя рассчитывать на победу в сражении. Вспоминаются слова Сенеки о корабле, не знающем своего курса, а потому и не имеющего попутного ветра. Безусловно, для нового исторического прорыва России нужно, как минимальное условие, знание ее ментальной природы. При выдвижении стратагемы новой российской мобилизации (а без нее в наступающем очередном переделе мира не выстоять) необходимо знать те факторные потенциалы, на которые следует опираться. Надо также знать и то, что ни в коем случает в России делать нельзя и даже в тех случаях, если где-то и у кого-то это и привело к успеху.
«Мы положили больного на операционный стол, вскрыли грудную клетку, но оказалось, что у него другая, неизвестная нам анатомия», — так прокомментировал в свое время провал либеральных реформ в России 1990-х годов один из главных разработчиков политики «шоковой терапии» Джеффри Сакс. В словах американского экономиста важно не только признание либерального провала, но и фиксация наличия у России иной «анатомии», применительно к которой западный обществоведческий инструментарий не работает. Соответственно, возникает запрос на выявление этой анатомии, ее научное, а затем учебное и управленческо-технологическое описание. Попытка такого рода разработки и предпринимается в книге философа, одного из учредителей Изборского клуба Виталия Аверьянова «Ментальная карта и национальный миф». Безусловно, одной книги для представления ментальной топологии России недостаточно. Но важный шаг сделан.
Ментальная матрица народа находит символическое выражение в национальной мифологии. Под мифом в данном случае понимается не вымысел, и не картина мира дохристианской эпохи, а национальная семиосфера, сопряженная с глубинными кодами цивилизационного бытия народа. И Аверьянов в своей книге погружается в сферу русских национальных кодов. Утверждается и убедительно обосновывается использование применительно к обществу понятий социального и духовного ДНК. Социальные и духовные коды народа, как этот показывает автор, не просто аналогия по отношению к естественным наукам, а реальность исторического существования любых общностей. Фактически Аверьяновым применяется методика декодирования русского национального мифа. Эта методика подразумевает синтез обращения к истории, психологии, поэзии, кинематографу, пословицам, героике. Выявленные коды России позиционируются в качестве «защиты от мировой тьмы». Их можно определить в качестве фундамента Русского Катехона. Одновременно выявляются антикоды, представляющие собой ложные ценностные установки, подрывающие Русскую миссию.
Не Русь с князем Владимиром во главе выбрала православие, а православие выбрало Русь. Это принципиально иная – миссиологическая модель восприятия истории, в сравнении с моделями низводящими русское мессианство до уровня идеологического концепта в череде общественно-политических вариаций интеллектуальной истории России. Признание же высшей русской миссии позволяет переосмыслить российский исторический процесс в проекции истории человечества, развилки между его спасением и гибелью. Выходя на этот уровень смыслов, раскрывается, в частности, кажущееся первоначально оксюмороном понятие «Святая Русь». Скрещивается, казалось, не скрещиваемое – христианская святость – категория универсальная и русскость – категория национальная. Но через такое скрещивание сама русскость становится характеристикой наднациональной. Отсюда и предлагаемый образ Русского Ковчега, как мира этнической симфонии, на котором можно быть представителем любого этноса, оказываясь при этом русским. «Святая Русь» мыслится как ось мировой истории, а не как ее придаток, и даже не как одна из многих осей.
Особо акцентирована в книге в качестве антикода для России ментальная установка потребительства. Русская культура во всех своих воплощениях во все времена была культурой антипотребительской, утверждающей презрение к богатству. Богатство и комфорт высмеивались в народном фольклоре, изобличались юродивыми. Показана борьба с этим антикодом в отечественном кинематографе. Само соединение темы российского кино (его меметики) с русской идеей дает много нового материала для ее осмысления.
Интересна предложенная автором типологизация русских ментальных первообразов. Одним из ключевых в раскрытии национального мифа выступает в книге образа блаженных-юродивых, «дураков» русской сказки. Аверьянов пишет о феномене коллективного юродства в России, о народной ухмылке в отношении действий власти. При этом и сами представители высшей власти в России принимали зачастую на себя образ юродивого. Через раскрытие феномена юродства дается в том числе и ключ к постижению природы русской свободы. Интересен в этой же связи и другой представленный психологический первообразов – архетип лихого человека, разбойника.
Книга Аверьянова не является национальной апологетикой, примеров которым предостаточно. Наряду с духоподъемными примерами в истории России, даются в ней и примеры падения в бездну. Раскрывается двойственность ментального образа русского человека, где есть и святость, и разгул дионисийской стихии, есть икона, есть и топор. Методологически эта двойственность разрешается через дихотомию реального и идеального. Идеальная Россия (или Россия Небесная) – это и есть Русская мечта – важнейший ценностно-смысловой ориентир в семантике Изборского клуба. Коллективное движение к мечте и составляет суть русских исторических прорывов. Напротив, забвение мечты или отдаление от нее составляло суть русских смут.
Национальная мифологическая картина мира может иметь как вертикальное, так и горизонтальное проецирование. Вертикальное сечение вскрывает уровни от Небесного–идеального до Земного–реального. Оно могло быть дополнено и уровнями инфернального, анти-небесного. Горизонтальное проецирование национальной мифологии выводит в сферу сакральной географии. К основным сакрально-географическим символам России в книге относятся прежде всего Херсонес, Волга, Москва, Сталинград. А за ними далее и Урал, и Сибирь, и Брянщина, и подмосковный Новый Иерусалим… Оказывается, что каждая из территорий, входящая в пространство русского мира, вносит свою лепту в формирование цивилизационной сакральной карты России.
Книги по обществоведческой проблематике, как известно, могут иметь разные социальные последствия: одни из них выносят приговор всему обществу, другие встают на одну из сторон конфликта и катализируют борьбу, третьи предлагают повестку общественного консенсуса. Представленная Аверьяновым книга относится именно к третьему типу. Нет нужды говорить о том, что историческое сознание современного российского общества расколото. Патриоты за Российскую империю противостоят патриотам за СССР, и дивиденды от этого конфликта извлекают только враги России. Аверьяновым, да и в целом Изборским клубом, в противоположность дискретному подходу к прошлому, предлагается версия поступательной российской истории, в которой строители красной империи оказываются преемственны православным имперостроителям. Идеалы имперостроительства разных периодов российской истории, несмотря на замену категориального аппарата, воспроизводимы.
Советский Союз распался в значительной степени ввиду переориентации от сферы идеального к установкам на комфорт. Уход же от идеального был в свою очередь запрограммирован разрывом с религией. Ранее пала и Российская империя, имевшая также много внутренних изъянов и не сумевшая справиться с вызовами модерна. Соединить в строительстве «Пятой империи» лучшее из прежних империй российского прошлого, купировав то, что привело их к гибели, и составляет фактически политическую рецептуру Изборского клуба.
